рассматривающая очередную жизнь как новое, увлекательное путешествие, новый, ни с чем несравнимый, прекрасный опыт. Созерцание души выключило моргающую красную кнопку вместе с пронзительной аварийной сиреной. Опасность исчезла, разжались сдавливающие тиски ужаса, сердце восстановило свой правильный ход.
— Ты, правда, считаешь, что девчонки скоро вернуться?
— Конечно. Куда они денутся? Спать всё равно захочется.
В голове вспыхнула картинка костерка, устроенного на камнях, искры, закручивающиеся в небо, стылый воздух с реки, неспешный разговор, банка яблочного сидра в руке.
Интересно, откуда сидр?
Андрей не сказал ничего особенного, не клялся, не приводил убедительных доводов, но его спокойная уверенность оказала на меня исцеляющее, чудотворное воздействие. Я пришла в себя.
— Извини, что разбудила, — промямлила, пряча взгляд. — Пойду в корпус.
Чёртова стыдливость, я не хотела, чтобы он уходил. От мысли, что придётся возвращаться одной, стало мучительно жалко себя, ноги отказывали повиноваться, словно приросли к земле.
— Я провожу.
Гора мгновенно свалилась с плеч, ноги обрели подвижность. Правда вместо спасибо (такая уж девичья натура), я спросила смущённо — приторным голосом:
— Ты не замёрзнешь?
Глупо, конечно. А ещё порицала артистические таланты Арнольда. Где я, и где беспокойство?
— Нормально, не переживай.
— Ноги не колет?
Андрей широко улыбнулся.
— Я люблю ходить босиком.
Своей улыбкой он зажёг мою — открытую, радостную и лёгкую. Стрелка ещё ближе придвинулась к отметке «доверие».
Луна явила из облаков половинку яркого серпика. Он ещё немного покрасуется среди маленьких звёздочек — невест, начнёт гаснуть в рассветных сумерках, исчезнет в свете утра. Но сейчас ночь, самое волшебное время суток. Ночь скроет все неровности и трещинки, закутает во флёр чувственности, обовьёт лозой сердце, запустит в него розовые шипы.
Ночью легко представить, что я гуляю с возлюбленным под луной, а он шепчет мне тихие признания.
— Давай, топор понесу.
Как бы не так. Я закинула топор на плечо.
— Мне не тяжело.
Мы прошли по заросшим плитам вокруг площади, свернули на тропинку к нашему корпусу. Около противопожарного щита я остановилась, вернула топор на своё законное место. За спиной послышался облегчённый выдох, наконец-то, я из боевой единицы превратилась в беззащитную деву. Обернувшись, поймала улыбку на губах Андрея.
— Не будешь ко мне приставать?
Андрей поднял руки вверх.
— Боже упаси, моё либидо так быстро не восстанавливается.
Я ткнула его локтем в бок, он притворно изогнулся.
— Всё, всё. Сдаюсь.
С Андреем было легко шутить. С ним вообще было легко. На углях я исподволь любовалась им, выделив из всей толпы, позже появились мысли, что он не тот, за кого себя выдаёт. Колесо вновь перевернулось, и стрелка приблизилась к отметке «доверие». Андрей провожал меня, как в первую ночь. Над головой перемигивались звёзды, ветер шелестел в траве, крутились шестерёнки невидимого времени, что-то медленно менялось во мне.
Обогнув шестой корпус, мы подошли к ступеням веранды. От мысли, что я опять останусь одна, накатила тревога. Прелесть ночи померкла, на глазах превращаясь в чёрную королеву, со смертоносными подарками под плащом. Костёр у реки сменился мрачным, сырым подвалом, в котором подруги по несчастью жались друг к дружке от страха.
— Посидим? — кивнул Андрей на ступеньки.
Я с благодарностью взглянула на него. Вечер прохладный, а он в одних трусах и босиком.
— Пойдём в комнату, там одеяла есть. Согреешься.
Не включая свет, мы зашли в комнату. Одеяло нашлось на свободной кровати рядом с моим местом. Два раза Андрея приглашать не пришлось. Он лёг, завернулся в одеяло, хмыкнул.
— Как в молодости в плацкарте на верхней полке, без постельного белья. Накрылся одеялком и спать.
Мне стало смешно от вида мужчины, закрутившегося в одеяло, как в кокон. Ни малейшего посягательства на невинную овечку рядом.
— Хорошо, что ты не читаешь женские романы.
— А что там?
Я хихикнула.
— Фантазии девушек о брутальных мачо с кубиками на прессе, дельтовидной мышцей и дорожкой волос, уходящей эм… под бельё.
— Вот как, — судя по тону Андрей улыбался. — На мачо в лагере тянет только Марк.
От воспоминаний о нём меня передёрнуло. Саба — пластиковый муляж, такой же пустой внутри, как и мой муж. Но что делать, бабочки любят слетаться на огонёк, опаляя крылышки.
— Спи спокойно, я буду сторожить твой сон.
* * *
Пожелание Андрея согрело теплом замёрзшую душу, нежно коснулось сердца. Всего лишь пожелание спокойной ночи, и как в кино приоткрылась дверь на цветущий луг с чудесным разнотравьем, головокружительным запахами, умиротворяющими звуками. Как будто одним глазком я увидела счастливый объёмный мир. Он всегда был рядом, стоило протянуть руку.
Интересно, кого я напугала на тропинке? Надеюсь, он не покалечился. А если и да? Почему-то совсем не жалко беднягу. Я уплывала в сон, ловя обрывочные мысли, вдыхая луговой цветочный аромат.
Очнулась от женских голосов, скрипа половиц, звука открываемого замка, пьяненького (сидр не зря привиделся) хихиканья. На душе квинтэссенция облегчения и радости. Всё хорошо. Наша группа в целости и сохранности прибыла к месту ночёвки.
Звенящий шепот Андрея заставил закусить угол подушки, чтобы не рассмеяться.
— Тш-ш. Юля спит.
— Ой!
— Ай! Кто это?
Андрей выпутался из одеяла, встал с кровати. Наверное, девчонки испугались бы сильнее, но они были подшофе, в расслабленном, медитативном состоянии. Жанна — командир отряда грозно развернулась к незваному гостю, пошатнувшись, ухватилась за спинку кровати.
— Что делают мальчики в общежитии девочек? — спросила она нетрезвым командным голосом.
Андрей чётко ответил на поставленный вопрос.
— Зашёл погреться, простите, что напугал.
— Нет, каков молодец! — хмыкнула Нина. — А сразу и не подумаешь.
— Юля, ты спишь? — надо же, Лиза решила проверить.
Сплю, конечно. А где ехидный комментарий Ирочки?
— Мужчина, вы не из комиссии нравов? — а вот и Мальвина, пьяно растягивающая буквы.
— Так точно. Проверка территории по поощрению добродетели и удержанию от порока прошла успешно. Нравственные нормы не нарушены.
Вот, спасибо. Теперь звание главной блудницы тренинга у меня точно в кармане
Вика радостно захихикала и захлопала в ладоши. Ей хотелось продолжения банкета. И не ей одной. Ласки и нежности не хватало многим. Алкоголь ослабил контроль, полуголый мужчина в комнате вызывал недвусмысленный интерес. И Андрей понимал это, слегка флиртуя с девчонками.
— Разрешите пройти, дамы.
В темноте никто не видел, как я наблюдаю за ними. Андрей протискивался между девчонками, которые вроде нечаянно своей толкотнёй преграждали ему путь. Мила, качнувшись по широкой амплитуде, грудью навалилась на мужчину, закинула руки ему на шею.
— Симпатяга, — пропела она, пытаясь приблизить свои губы к его лицу. — Может, что-нибудь нарушим? Как ты на это смотришь?
Андрей вежливо отстранился.
— Крайне положительно, — сказал он Миле. — Завтра сразу и начнём.
