— Кто там? — крикнула Мегги.
— Мегги, открой! — отозвался детский голос.
Ясное дело — либо Паула, либо Пиппо. Да, конечно же, это Пиппо. Может быть, они хотят, несмотря на дождь, опять позвать её смотреть на муравьёв? Из-под кровати высунулась серая лапа и потянула за шнурки её ботинок. Мегги вышла в тесную прихожую.
— Мне сейчас некогда с вами играть! — крикнула она через запертую дверь.
— Пожалуйста, Мегги! — умолял голос Пиппо. Со вздохом Мегги отворила дверь — и нос к носу столкнулась с Бастой.
— Ну и кто же тут у нас? — спросил он угрожающе тихим голосом, обхватив пальцами тонкую шею Пиппо. — Что ты на это скажешь, Плосконос? Ей, видишь ли, некогда играть!
Баста неделикатно оттолкнул Мегги и прошёл в дверь, таща за собой Пиппо. Разумеется, Плосконос тоже был здесь. Его широкая спина едва протиснулась в дверь.
— Отпусти его! — Голос Мегги дрожал от ярости. — Ему же больно!
— Ах, ему больно? — Баста посмотрел вниз, на бледное лицо Пиппо. — Это нехорошо с моей стороны, если учесть, что он показал нам дорогу сюда. — И он ещё крепче сдавил горло мальчика. — А ты знаешь, сколько мы пролежали в той поганой хижине? — зашипел он на Мегги.
Она невольно попятилась.
— О-о-очень долго! — Баста растянул это слово и приблизил свою лисью физиономию к лицу Мегги так, что она увидела собственное отражение в его зрачках. — Правда, Плосконос?
— Проклятые крысы чуть не отгрызли мне пальцы на ногах, — проворчал верзила. — За что я с большой радостью свернул бы этой маленькой ведьме нос, чтоб он оказался у неё на лице ноздрями вверх.
— Это ты сделаешь, может быть, попозже. — Баста втолкнул Мегги в тёмную спальню. — А где твой папаша? — спросил он. — Вот этот малец… — он отпустил горло Пиппо и с такой силой пихнул его в спину, что тот врезался в Мегги, — сказал нам, что он уехал. Куда?
— За покупками. — Мегги, едва дышала от страха. — Как ты нас нашёл? — прошептала она. И сама себе ответила: «Сажерук… Конечно. Кто же ещё? Но за что он предал их на этот раз?»
— Сажерук! — ответил Баста, словно прочитав её мысли. — В этом мире не так много чокнутых бродяг, которые плюются огнём и таскают с собой ручную куницу, да ещё и рогатую. Так что нам пришлось просто немного поспрашивать в округе, и как только мы напали на след Сажерука, то сразу взяли след и твоего отца. И мы гораздо раньше нанесли бы вам визит, если бы этот придурок… — он так сильно заехал Плосконосу локтем в живот, что тот громко крякнул от боли, — не упустил вас из виду по дороге сюда. Мы прочесали с десяток деревень, мы расспрашивали каждого встречного и поперечного, мы бегали кругами, пока нас не занесло сюда и один старикашка, из тех, что день-деньской глазеют на море, не припомнил исполосованную рожу Сажерука. Где он шляется? Тоже пошёл… — Баста скорчил ироническую гримасу, — за покупками? Мегги покачала головой.
— Его здесь нет, — глухо ответила она. — Уже давно. Итак, Сажерук их всё-таки не предал. На этот раз.
И он ускользнул у Басты из-под носа. Мегги чуть было не улыбнулась.
— Вы сожгли книги Элинор! — выпалила она, прижимая к себе Пиппо, который от страха не мог вымолвить ни слова. — Вы ещё об этом пожалеете!
— Вот как? — Баста злобно ухмыльнулся. — С какой это стати? Кокерель однозначно получил от этого громадное удовольствие. А теперь хватит болтать, у нас времени в обрез. Вот этот пацан (Пиппо отшатнулся от указательного пальца Басты, как от ножа) рассказал нам забавные вещи про дедушку, который пишет книги, и про какую-то книжку, которой твой отец весьма интересовался.
У Мегги встал комок в горле. Глупый Пиппо. Глупый, болтливый маленький Пиппо.
— Ты что, язык проглотила? — спросил Баста. — Мне ещё раз стиснуть этому мальцу его тощую шею?
Пиппо заплакал, зарывшись лицом в свитер Мо, который был на Мегги. Чтобы утешить мальчика, она стала гладить его по кудрявым волосам.
— Книги, о которой ты думаешь, у его дедушки больше нет! — крикнула она Басте. — Вы её давно украли!
От ненависти её голос звучал грубо, голова кружилась от злых мыслей. Она хотела ударить, пнуть Басту, воткнуть ему в брюхо новенький блестящий ножик, висящий у него на поясе…
— Украли, надо же! — Баста оскалил зубы и подмигнул Плосконосу. — Мы лучше сами в этом убедимся, верно?
Тут они услышали, что под кроватью кто-то скребётся. Плосконос нагнулся, отдёрнул в сторону свесившуюся простыню и пошарил стволом ружья под кроватью. С шипением серая кошка выпрыгнула из своего убежища и, когда Плосконос хотел схватить её, вонзила когти в его безобразное лицо. Тот взвыл от боли.
— Я ей шею сверну! — завопил он. — Я ей все кости переломаю!
Мегги хотела встать у него на пути, когда он бросился за кошкой, но Баста опередил её.
— Ничего ты ей не сделаешь! — зашипел он на Плосконоса, тогда как серая шмыгнула под шкаф. — Убийство кошки приносит несчастье. Сколько раз тебе повторять?
— Чушь! Суеверная чушь! Я уже нескольким из этих бестий свернул шею! — огрызнулся Плосконос, зажимая рукой окровавленную щёку. — И что, у меня от этого было больше несчастий, чем у тебя? Да ты любого с ума сведёшь своей трепотнёй! То не наступай на тень — это к несчастью!.. То не надевай сначала левый сапог — это тоже к несчастью!.. С тоски умрёшь! Чёрт побери, как ты мне надоел!
— Прекрати! — прикрикнул на него Баста. — Если кто-то здесь и треплется, так это ты! Веди детей к двери!
Пиппо уцепился за Мегги, когда Плосконос потащил их в коридор.
— Что ты ревёшь? — зарычал он на мальчика. — Мы сейчас навестим твоего дедушку.
Пиппо ни на секунду не выпускал руку Мегги, пока они ковыляли за Плосконосом. Бандит так крепко держал их, что его короткие ногти больно вонзались им в кожу.
Сильный дождь не прекращался. Капли катились по лицу и за шиворот Мегги. Переулки были пустынны, и некого было позвать на помощь. Баста шёл за ними по пятам, она слышала, как он тихо бранит скверную погоду. Когда они дошли до дома Фенолио, ноги Мегги были мокрые насквозь, локоны Пиппо прилипли ко лбу.
«Может быть, старика нет дома?» — с надеждой подумала Мегги. И только она спросила себя, что в этом случае предпримет Баста, как дверь, выкрашенная в красный цвет, отворилась. Перед ними стоял Фенолио.
— Вы что, с ума сошли? В такую погоду носятся по улицам! — загремел он. — Я уже собрался искать вас. Заходите, и побыстрее!
— Можно мы тоже зайдём?
Баста и Плосконос стояли вплотную к двери, вжавшись в стену, чтобы Фенолио не сразу их заметил, но вдруг Баста вырос за спиной Мегги и положил ей руки на плечи. Пока Фенолио недоуменно разглядывал его, Плосконос выступил вперёд и просунул ногу в приоткрытую дверь. Пиппо проворно, как белка, прошмыгнул мимо него и исчез в глубине дома.
— Кто это? — Фенолио взглянул на Мегги с таким упрёком, словно она по собственной воле привела в его дом двух незнакомцев. — Это друзья твоего отца?
Мегги вытерла дождевые капли с лица и посмотрела на старика с ещё большим упрёком.
— Да ты, в общем-то, должен быть знаком с ними лучше, чем я! — сказала она.
— Знаком? — Фенолио растерянно посмотрел на неё.
Затем он как следует вгляделся в глаза Басты, и его лицо окаменело.
— Боже правый!.. — пробормотал он. — Не может быть…
Из-за его спины выглянула Паула.
— Пиппо плачет, — сказала она. — Он спрятался в шкафу.
— Иди к нему! — сказал Фенолио, не спуская глаз с Басты. — Я сейчас приду.
— Сколько ещё мы будем торчать на улице, Баста? — проворчал Плосконос. — Пока не растаем?
— Баста! — повторил Фенолио, не двигаясь с места.
— Да, так меня зовут, старый хрыч! — Всякий раз, когда Баста улыбался, его глаза сужались в щёлочки. — Мы пришли, потому что у тебя есть то, что нас страшно интересует: одна книжонка…
Конечно! Мегги едва не расхохоталась. Он ничего не понимал! Баста не знал, кто такой Фенолио!
Да и откуда он мог это знать? Он не мог знать, что этот старик придумал его, создал из чернил и бумаги его лицо, его нож и его злобу.
— Кончай базар! — зарычал Плосконос. — Дождь льёт прямо мне в уши.
Он щелчком, как назойливую муху, отпихнул Фенолио в сторону и протиснулся в дом. Баста вошёл следом, подталкивая впереди себя Мегги. В шкафу на кухне всхлипывал Пиппо. Перед дверцами стояла Паула и говорила ему какие-то успокаивающие слова. Когда Фенолио в сопровождении незнакомцев появился на кухне, она мгновенно обернулась и с ужасом уставилась на лицо Плосконоса. Оно, как всегда, было мрачным — казалось, улыбаться оно вообще не способно.
Фенолио сел за стол и молча поманил Паулу к себе.
— Итак, где книга?
Баста пытливо осмотрелся вокруг, но Фенолио, слишком ошарашенный встречей с теми, кто был создан его собственной фантазией, не отвечал. Особенно от Басты не мог он оторвать взгляда, как будто отказывался верить собственным глазам.
