Филинт.
Вы мысль облечь смогли в изящнейшую форму.
Альцест (Филинту у тихо).
Льстец! Хвалит глупости, превысившие норму!
Оронт.
Но если вечность ожиданья Не даст мне вынести страданья, Тогда прерву я жизни нить. Мое решенье неизбежно: Краса Филида!
Безнадежно Одной
надеждой только жить![51]
Филинт.
Как неожиданно прелестна мысль финала!
Альцест (в сторону).
Чтоб на него чума, черт побери, напала! Сломать нахалу нос — отличный бы финал!
Филинт.
Изящнее стиха нигде я не слыхал.
Альцест (в сторону).
О черт!
Оронт.
Вы льстите мне, однако ваш приятель…
Филинт.
О нет, я вам не льщу!
Альцест (Филинту, тихо).
Что делаешь, предатель?
Оронт (Альцесту).
Но с вами уговор у нас ведь был иной: Вы обещали мне быть искренним со мной.
Альцест.
Подобные дела чрезмерно деликатны. Конечно, похвалы для нас всегда приятны, Но вздумал одному поэту как-то раз Я правду высказать взамен учтивых фраз: Сказал я, что нужны усердные старанья, Чтоб сдерживать в себе ненужный зуд писанья, Что надобно, себя покрепче в руки взяв, Не выносить на свет плоды своих забав И что желанье всем читать творенья эти Способно выставить творца в печальном свете.
Оронт.
Ужели этим вы хотите намекнуть, Что мне рассчитывать не следует…
Альцест.
Отнюдь. Но я
ему сказал: пусть нудный вздор оставит, Иль всем он надоест, себя же обесславит! Пусть полон разными достоинствами он, Но люди судят ведь сперва с дурных сторон.
Оронт.
Что ставите в вину вы моему сонету?
Альцест.
Нет, я
ему сказал, чтоб страсть он бросил эту, Что в наши дни она немало, ей-же-ей, Вконец испортила порядочных людей.
Оронт.
Так плохо я пишу? И это ваше мненье?
Альцест.
Нисколько! Но
ему сказал я без стесненья: «Какая же нужда вам рифмы расточать? Какого дьявола стремитесь вы в печать? Подчас бездарное прощаем мы маранье, Но тем лишь, для кого стишонки — пропитанье. Нет, право, победить старайтесь этот зуд, Не пробуйте идти к читателю на суд. Издатель ведь торгаш, доставит вам с охотой Он славу жалкого, смешного стихоплета. Останьтесь лучше тем, чем были до сих пор, Чье имя честное так уважает двор!» Но, кажется, я с ним пускался тщетно в пренья.
Оронт.
Отлично понял я такую точку зренья. Но относительно сонета самого…
Альцест.
Он годен лишь на то, чтоб выбросить его! Плохие образцы вам подали идею. В нем нету простоты, я указать вам смею. Что это, а? «На миг дарит нам счастья свет…». Иль это: «Ничего за нею больше нет». А это: «Тратить подаянье, Чтобы надежду дать одну…»? Или: «Филида!
Безнадежно Одной
надеждой только жить!..» И стиль напыщенный изящных ваших строк Невыразителен, от правды он далек, Игра пустая слов, рисовка или мода. Да разве, боже мой, так говорит природа? Мне страшен вкус плохой, манерность наших дней; У дедов много он был лучше, хоть грубей, И, право, ничего не знаю я прелестней Хотя бы этой вот старинной милой песни: Когда б король мне подарил[52] Париж, свою столицу, Чтоб я покинуть должен был Красавицу девицу, Тогда б сказал я королю: «Возьмите свой Париж обратно, Мою красотку я люблю, Лишь с нею мне приятно».[53] Пусть слог здесь устарел, пусть рифма здесь бедна, Вы не находите — стократ милей она, Чем то кривляние, что разуму противно? Сама живая страсть в ней говорит наивно. Когда б король мне подарил Париж, свою столицу, Чтоб я покинуть должен был Красавицу девицу, Тогда б сказал я королю: «Возьмите свой Париж обратно, Мою красотку я люблю, Лишь с нею мне приятно». Так говорит любовь — простая, без прикрас.
(Филинту.)
Да, смейтесь, сударь мой, но уверяю вас, Что это мне милей, чем вычурные фразы И ходкие у нас поддельные алмазы.
Оронт.
И все ж мои стихи отменно хороши.
