Лежащий в шаге от нас кинжал не являлся метательным и вообще не принадлежал к вингорскому оружию. Почему я – человек, почти не знакомый с крылатым народом, – был в этом так уверен? Да потому, что отлично знал, на чей именно нож сейчас смотрю. Не далее как вчера утром он вместе со своей хозяйкой улетел от нас на дельтаплане к Столпу Трех Галеонов. Вернее, это мы так думали. На самом же деле никуда он не улетел, а остался здесь. А вот куда подевалась Малабонита, страшно было даже представить.
– Загрызи тебя пес! – пробормотал Убби. Я стиснул зубы и промолчал. А у Ханбира, как выяснилось, имелось еще кое-что, чем ему не терпелось похвастаться. Теперь он снял с себя пояс целиком и, раскрутив, отправил его к нам вместе с пустыми ножнами и прицепленной к нему фляжкой.
И она, и ножны, и пояс также принадлежали Долорес. И самое ужасное заключалось в том, что пряжка на нем оказалась совершенно не поврежденной. То есть его не сорвали с Малабониты в разгар схватки, как еще можно было бы объяснить появление у покаянца вещей моей жены. Нет, пояс явно был снят с нее без борьбы, и все носимые на нем предметы находились на месте. И даже запас воды во фляжке, судя по тому, как тяжело она упала на песок, оставался нетронутым. Долорес наполнила ее до краев перед тем, как отправиться в полет, но так и не успела отхлебнуть оттуда ни глотка…
– Спокойно, шкипер! – сказал Сандаварг, заметив, как затряслись мои держащие щит руки. – Сейчас не время впадать в отчаяние! Ханбир только этого от тебя и добивается! Не вздумай ему поддаться!
– Я полностью спокоен! – процедил я сквозь зубы. И почти не соврал. Гнев, который зарождался во мне, был холодным, как антарктический ветер, и благодаря этому мой рассудок оставался почти незамутненным. Меня колотила дрожь, но вместе с тем я ощущал поразительное спокойствие и желание немедленно действовать. Разве что сделать мне хотелось лишь одно: взять булыжник и размозжить Ханбиру голову. Прочие дела и заботы в эту минуту меня абсолютно не интересовали.
– Вот и молодец, – похвалил меня Убби. – Потерпи чуть-чуть: скоро мы до этой твари доберемся. Она сюда не бахвалиться своими подвигами прилетела, так что у тебя будет возможность обломать ей крылья.
– Ну что притихли, Бескрылые?! – злорадно окликнул нас Прыгающий Камень. После чего передразнил Убби почти его же словами, которыми тот вчера хотел разозлить вингорцев: – Я тоже сумел вас удивить? И тоже, кажется, немало! «Как же так, – думаете вы, – неужели наша летающая шлюха не приведет нам помощь?» Совершенно верно, Бескрылые: не приведет! И все потому, что в этот момент ее голова уже летит вместе с братом Кирисотом к великому Шомбудагу! А скоро туда же полетят и ваши головы, ведь именно за ними я сюда вернулся!
– Что же ты не дождался ночи, Ханбир? – поинтересовался Убби, внимательно разглядывая лежащие у нас под ногами камни. – Так торопишься догнать своего трусливого братца, что даже не досидел до темноты? Или, может быть, ты осмелел настолько, что решил в одиночку сразиться со мной при дневном свете? Ну так доставай нож и выходи – сразимся.
– Я – сын Великих Гор! – провозгласил Ханбир. Неизвестно, чего было больше в его голосе: пафоса или раздражения. – Я не дерусь с Бескрылыми по грязным правилам Бескрылых! В здешних краях воюют по нашим законам, и если вы на это не способны, пеняйте на себя!
– Он не напал на нас ночью, поскольку, возможно, у него повреждено одно из крыльев, – высказал предположение Сандаварг. Он подобрал увесистый камень, подбросил его на ладони и, недовольно поморщившись, отшвырнул в сторону. – Или его просто лихорадит и он боится, что в темноте чутье его подведет. Так или иначе, сегодня Поющий Камень уже не тот вояка, каким был вчера. Хотя, конечно, недооценивать его не стоит.
Брошенный Ханбиром сюрикен пролетел над нами, едва не чиркнув по верхней кромке щита. Еще один подобный снаряд, запущенный вслед первому, вновь звякнул в опасной близости от смотровой щели.
– Не стоит недооценивать, – повторил северянин, подбирая камень поменьше. – Но и переоценивать – тоже.
– Ты сможешь отсюда попасть в него из пращи? – спросил я, дрожа от невыплеснутой злобы.
– Отсюда – нет, – мотнул головой Убби. – Далековато. Даже для легкого камня. Вот если подойти поближе…
– Разве Ханбир похож на идиота? Так он и даст нам к себе подойти!
– Готов спорить, что даст, – возразил Убби со странной уверенностью в голосе. – Но только если мы подойдем с правильного направления.
– Как это? – не понял я.
– Вокруг полно скал. Но тех, на которые вингорец сможет перелететь, здесь раз-два и обчелся, – пояснил Сандаварг. – И одна из них торчит прямо позади нас. Все, что нам надо, это сделать так, чтобы Прыгающий Камень очутился на ней, когда я буду готов выстрелить из пращи. Промедлим секунду-другую, и он либо улетит куда-то еще, либо нас убьет.
– Ладно, просто скажи, что я должен делать, и все! – потребовал я, мало что поняв из объяснений наемника. – И пошли охотиться на этого выродка! Долорес порвала ему вчера пасть, а мне нужна его голова! На меньшее не согласен!
Суть хитрости Убби состояла в том, чтобы искусственно создать Ханбиру выгодный момент для нашего убийства. Который на самом деле станет нашим выгодным моментом для убийства Ханбира, о чем он, само собой, не должен был подозревать. Его, как и нас, тоже не устраивала слишком долгая охота. Запас ножей и сюрикенов у покаянца мало-помалу иссякал, а результат оставался нулевым. Вот почему Сандаварг был уверен: едва Прыгающий Камень заметит слабину в нашей защите, он незамедлительно по ней ударит. И мы только что начали ему в этом подыгрывать.
Наше продвижение вперед под прикрытием щита ничем не напоминало коварную уловку. Я нес брата Ярнскида, Сандаварг за моей спиной раскручивал пращу – все говорило о том, что мы подбираемся поближе к противнику для точного выстрела. Ужасал ли противника размер нашего метательного орудия? Скорее нет, чем да. Тяжелые камни хороши для швыряния их в толпу, но не для стрельбы по подвижной одиночной цели, которая могла запросто от них увернуться.
Однако покаянец не улетал. Он мог бы сделать это сразу, как только мы двинули к нему, но предпочел повременить. И не потому, что не страшился пращи северянина. Ханбир выжидал, когда мы отойдем от скалы, возле которой прежде стояли, чтобы стремительно перелететь на нее, очутиться у нас за спиной и, пока мы не развернули щит, истыкать меня и Убби сюрикенами. В помощь Ханбиру был попутный ветер. Благодаря ему матерый летун мог исполнить свой финт за две-три секунды. Нам – обреченным ползать по земле Бескрылым – о такой молниеносности не приходилось и мечтать.
Идущий позади меня Сандаварг пока не видел цель, и потому следить за ней было поручено мне. Следить и подать команду, как только вингорец прыгнет на новую позицию. А потом все зависело лишь от северянина и его умения владеть пращей. Учитывая ее близкое родство с кистенем, я полагал, что Убби достаточно искушен и в этой науке.
Я припал к смотровой щели и сосредоточился на противнике. Это было одновременно и легко, и трудно. Легко, поскольку он все время маячил у меня перед глазами, а трудно, потому что при этом я не мог не думать о Малабоните. Вполне естественные мысли, но при охоте на ее убийцу они сильно мешали и сбивали с толку. Зато гудение пращи, наоборот, действовало на меня отрезвляюще. Я слушал ее пение, глядел на того, кому оно предназначалось, и трепетал в предвкушении последнего аккорда, который должен был определить финал этой заунывной трагической арии…
Ханбир не собирается ждать, когда мы подберемся к нему на расстояние прицельного выстрела, – боится, что, сделав его, мы сразу уйдем в глухую оборону и расстроим его замысел. Покаянец лишь позволяет нам отдалиться от нужной ему скалы на пару десятков шагов и решает, что пора действовать. Резко, с хлопком расправив крылья, он прыгает в ветряной поток, что домчит его до цели, не успеем мы и глазом моргнуть.
– Летит! – ору я в тот момент, когда Прыгающий Камень бросается со скалы. После чего сам тут же бросаюсь на землю вместе со щитом. Так, как и было уговорено. Я выполнил свою часть плана и схожу со сцены, дабы не вертеться под рукой у Сандаварга.
Заслышав мой окрик, северянин моментально разворачивается назад, лицом к скале, от которой мы удалились. Праща в его руке не останавливается ни на миг. Прочертив ею в воздухе сложный зигзаг, Убби быстро меняет ей плоскость вращения, которое теперь направлено в противоположную сторону. Возможно, для опытного пращника такой маневр в порядке вещей, но мне он кажется не менее виртуозным, чем выкрутасы Сандаварга с кистенем.
Убби наводит пращу на новую цель и стреляет, когда ее – цели – еще нет на месте. Но она там вот-вот будет. Пролетев у нас над головами неуловимой тенью, Ханбир лихо приземляется на узкую скальную вершину, а затем, не тратя время на складывание крыльев, высвобождает руки, выхватывает сюрикены и метает их в нас. В исполнении вингорца все это выглядит как единое, непрерывное движение. Столь же быстрое и сложное, как и то, что в этот миг изобразил у подножия скалы наемник.
