Шарп вспомнил свои мрачные предчувствия.
— Какие солдаты?
— Весь проклятый батальон, сэр. Даже наши ребята присоединились к ним. — Патрик Харпер имел в виду стрелков.
Шарп поднялся и взял в руки свой громадный палаш.
— Кому известно?
— Полковнику, сэр. Парни послали ему письмо.
— Послали письмо? — Шарп тихо выругался. — Кто его подписал?
— Никто, сэр. — Харпер покачал головой. — Они только говорят, что не намерены сегодня маршировать на плацу, а если Симмерсон приблизится, они снесут его проклятую голову.
Шарп взял ружье. То, что происходило, имело вполне определенное название — мятеж. Порка каждого десятого легко может превратиться в казнь, и тогда каждого десятого привяжут к деревьям и расстреляют.
Он посмотрел на Харпера.
— Что сейчас происходит?
— Забаррикадировались в дровяном дворе.
— Все?
— Нет, сэр. Несколько сотен еще не ушли из фруктового сада. Ваша рота тоже там, сэр, но парни с дровяного двора пытаются переманить их на свою сторону.
Шарп кивнул. Батальон остановился в оливковой роще, которую солдаты называли фруктовым садом из-за того, что деревья росли ровными рядами. Роща располагалась за дровяным двором, окруженным стенами и имеющим всего одни ворота.
— Кто доставил письмо?
— Не знаю, сэр. Подсунули Симмерсону под дверь.
Шарп бросился на улицу. Там стояла тишина, большинство солдат воспользовались отсутствием офицеров и отправились в город — ведь впереди у них еще один день пути навстречу французам.
— В дровяном дворе много офицеров?
— Нет, сэр.
— Как насчет сержантов?
Лицо Харпера ничего не выражало. Шарп догадался, что большинство сержантов симпатизирует бунту, но, как и великан ирландец, прекрасно знает, чем может грозить батальону отказ заняться строевой подготовкой.
— Подожди здесь.
Шарп метнулся назад в дом. В прохладных комнатах было пусто. Из кухни выглянула женщина, в руке она держала перец, но, увидев лицо Шарпа, быстро захлопнула дверь. Перескакивая сразу через две ступеньки, он взлетел вверх по лестнице и распахнул дверь комнаты, где разместились младшие офицеры роты легкой пехоты. Кроме прапорщика Денни, никого не было, а юноша крепко спал на соломенном матрасе.
— Денни!
Юноша мгновенно проснулся.
— Сэр!
— Где Ноулз?
— Не знаю, сэр. Думаю, в городе.
Шарп несколько секунд размышлял. Мальчишка не сводил с него широко раскрытых глаз. Пальцы Шарпа инстинктивно сжимались и разжимались на рукояти сабли.
— Быстро одевайся и выходи во двор. Поторопись.
Харпер ждал его на улице, где солнце так раскалило камни, что их обжигающий жар чувствовался даже сквозь подошвы сапог.
— Сержант, рота легкой пехоты должна начать маршировать за оливковой рощей через пять минут. Полное боевое снаряжение.
Сержант открыл рот, посмотрел на Шарпа, но решил промолчать и только отдал ему честь. И быстро ушел. Из двора выскочил Денни, юноша пытался на бегу пристегнуть саблю, которая со стуком волочилась за ним по земле. Он был страшно перепуган и взволнован.
— Слушай внимательно, — сказал ему Шарп. — Выясни для меня, где находится полковник Симмерсон, и узнай, чем он занят. Понял? — Юноша кивнул. — Он не должен догадаться, что ты им интересуешься. Начни с замка. Затем придешь и расскажешь, что удалось выяснить. Я буду за фруктовым садом или на площади перед дровяным двором. Если меня не найдешь, оставайся с сержантом Харпером. Понял? — Денни снова кивнул. — Повтори приказ.
Юноша все старательно повторил. Ему ужасно хотелось спросить Шарпа, по какому поводу шум, но он не осмеливался.
— И еще, Кристофер. — Шарп специально назвал Денни по имени, чтобы парень немного успокоился. — Ты не должен ни в коем случае и ни под каким видом заходить на дровяной двор. А теперь давай выполняй. Если увидишь лейтенанта Ноулза, или майора Форреста, или капитана Лероя, скажи, что я просил их найти меня. Поспеши!
Денни вцепился в свою саблю и умчался выполнять приказ. Шарпу он нравился. Со временем паренек станет хорошим офицером, если только раньше его не проткнет штыком какой-нибудь французский гренадер.
Шарп обошел холм и направился к дровяному двору, туда, где собрались солдаты. Предотвратить катастрофу можно было только одним способом — заставить людей выйти на плац прежде, чем Симмерсон успеет отреагировать на угрозу мятежа.
Он услышал топот копыт у себя за спиной и обернулся. Ему махал рукой Стеррит, дежурный офицер, который, по вполне понятным причинам, казался чрезвычайно взволнованным.
— Шарп!
— Стеррит?
Капитан остановил лошадь.
— В замке собирают всех офицеров. Немедленно. Всех.
— А что происходит?
Стеррит принялся отчаянно оглядываться, точно на совершенно пустой улице их мог кто-то подслушать и узнать о том, какое новое несчастье свалилось на батальон Симмерсона. Шарп почти не видел Стеррита после сражения на мосту. Капитан страшно боялся Симмерсона, солдат, Шарпа, всех подряд и старался сделаться как можно более незаметным. Он начал рассказывать о событиях на дровяном дворе, но Шарп его перебил:
— Я знаю. Что там у вас в замке?
— Полковник попросил аудиенции у генерала Хилла.
Значит, есть еще немного времени. Шарп посмотрел на перепуганного до полусмерти капитана.
— Послушайте, вы меня не видели. Понятно, Стеррит? Вы меня не видели.
— Но...
— Никаких «но». Вы хотите стать свидетелем того, как расстреляют шестьдесят солдат?
У Стеррита отвисла челюсть. Он снова в ужасе огляделся по сторонам, а потом испуганно уставился на Шарпа.
— Полковник приказал... никто не должен приближаться к дровяному двору.
— Вы меня не видели, значит, я не слышал приказа.
— Да? — Стеррит не знал, как следует отнестись к этим словам.
Он не сводил с Шарпа глаз, когда тот шел по улице, и в сотый раз пожалел, что не родился на четыре года раньше — тогда он был бы старшим в семье и спокойно мог бы стать мирным фермером. А сейчас им владело ощущение, что он превратился в тряпичную куклу, которую ветер бросает из стороны в сторону. Погрустнев, Стеррит повернул лошадь в сторону замка и принялся раздумывать о том, чем же все это кончится.
Перед дровяным двором было большое открытое пространство, напоминавшее английскую лужайку, только трава здесь была желтой, сухой и чахлой. Раз в неделю лужайка служила рыночной площадью, но сегодня тут играли в футбол солдаты из других батальонов. Шарп видел парней из 48-го, 29-го и из роты Королевских американских стрелков, чьи зеленые мундиры напомнили ему более счастливые времена. Болельщики радостно вопили, подбадривая игроков; скоро им предстоит стать свидетелями гораздо более захватывающего зрелища.
Шарп повернул налево, прошел вдоль стены дровяного двора и направился к фруктовому саду. Как он и ожидал, никто еще не вышел на построение. Подойдя ближе, капитан позвал Харпера и тут же услышал команды сержантов роты легкой пехоты, которые приказывали солдатам строиться. Шарп предполагал, что люди с неохотой подчинятся и вряд ли осмелятся открыто выступить против своего командира. Он остановился и принялся наблюдать, как Харпер построил солдат в четыре шеренги.
— Рота готова к строевой подготовке, сэр!
— Спасибо, сержант.
Шарп вышел вперед и повернулся спиной к деревьям и зрителям — батальонным женам и парням из других рот, которые перелезли через забор дровяного двора, чтобы посмотреть, что тут происходит.
— Мы начнем строевую подготовку раньше, чем намечено. — Никто не пошевелился. Все смотрели прямо перед собой. — Те, кто должны подвергнуться наказанию, один шаг вперед.
Возникло короткое замешательство. Шестеро солдат — трое стрелков и трое пехотинцев — принялись оглядываться по сторонам, но остались стоять на месте. По рядам пробежал ропот.
— Молчать!
Солдаты замолчали, однако у них за спинами, в саду, собралась группа женщин — они тут же стали выкрикивать оскорбления и вопить о трусости.
Шарп быстро повернулся к ним.
— А ну, попридержите-ка языки! Женщин тоже можно высечь!
Он вывел свою роту на рыночную площадь, и футболисты неохотно освободили им место. Шестеро солдат, которых должны были выпороть, стояли в первом ряду в одних рубашках и брюках. И держались достаточно спокойно. По лицам Шарп видел: люди довольны, что он взял дело в свои руки и вывел их на плац. Какие бы резкие слова ни были произнесены в этот душный вечер, никто не хочет добровольно брать на себя неблагодарную обязанность руководить армией. Звучит совсем просто, только вот теперь нужно убедить подчиниться приказу девять других рот.
Шарп подошел к шестерым солдатам в первом ряду и посмотрел на них.
