— Батальон готов к строевой подготовке, сэр!
— Что произошло? — Форрест посмотрел на него сверху вниз.
— Произошло, сэр? Ничего.
— Мне сказали, что люди отказываются выходить на плац.
Шарп показал рукой на батальон. Солдаты поправляли форму, стряхивали с нее грязь, чистили кивера.
Форрест таращился на них несколько мгновений, потом повернулся к Шарпу.
— Ему это не понравится.
— Полковнику, сэр?
— Он скоро прибудет. — Форрест ухмыльнулся. — Вместе с кавалерией. И с генералом Хиллом.
Форрест усилием воли сделал серьезное лицо, посчитав, что ведет себя неприлично, но Шарп прекрасно понял, чему радуется майор. Симмерсон будет в ярости; он побеспокоил генерала, поднял полк кавалерии — и все это из-за мнимого мятежа. Шарпу тоже стало весело.
Батальон привел форму в порядок — насколько это было возможно — и теперь стоял на рыночной площади под палящим солнцем, дожидаясь новых приказов. Городские колокола пробили четверть шестого. Похоже, часть офицеров уже была здесь, остальные сопровождали Симмерсона.
Когда часы пробили половину, раздался топот копыт и в тучах пыли на рыночную площадь выскочил отряд драгун Королевского немецкого легиона, воины, призванные навеять ужас и растоптать взбунтовавшихся солдат. Они выглядели просто великолепно в своей голубой форме и ментиках, на головах у них красовались шапки из коричневого меха. С саблями наголо кавалеристы мчались в сторону дровяного двора. Впрочем, вскоре до них стало доходить, что двор пуст, а головы, которые их послали рубить, построены ровными рядами на рыночной площади.
Прозвучало несколько приказов — лошади остановились, кавалерия застыла в смущенном молчании, гренадеры принялись наблюдать за приближающимся отрядом всадников в красных мундирах. Полковник сэр Генри Симмерсон, генерал-майор Роланд Хилл, адъютанты, офицеры батальона, вроде Гиббонса и Берри, а за ними толпа офицеров из других подразделений, которые решили поучаствовать в нежданном развлечении. Все остановились и вытаращили глаза. Симмерсон заглянул на дровяной двор, посмотрел на ровные ряды солдат, снова на двор.
Старший сержант скомандовал по знаку Форреста:
— Батальон! Смирно!
Резервный батальон вытянулся по стойке «смирно». Сержант набрал в легкие побольше воздуха:
— Батальон! Оружие на плечо!
Три четких, коротких движения. В наступившей тишине было слышно только, как шестьсот ладоней одновременно ухватились за шестьсот мушкетов.
— Батальон салютует генералу! Оружие на изготовку!
Шарп поднял свою саблю в военном салюте. У него за спиной солдаты дружно топнули правой ногой, великолепным, точным движением отдали генералу честь своими мушкетами. Их переполняла гордость. Папаша Хилл отсалютовал в ответ. Старший сержант выкрикнул еще несколько приказов, солдаты встали «вольно». Форрест подъехал к Симмерсону и отдал ему честь. Шарп видел, что они оба размахивают руками, но не слышал ни слова. Кажется, Хилл что-то спросил, Форрест повернулся в седле и показал в сторону роты легкой пехоты. Шарп понял, что его зовут.
— Капитан Шарп!
Шарп, печатая шаг, прошел по рыночной площади, словно был старшим сержантом полка и участвовал в королевском параде. Черт побери Симмерсона! Пусть пойдет и поест дерьма!
Шарп остановился и вытянулся по стойке «смирно». Хилл посмотрел на него сверху вниз, огромная шляпа почти скрывала круглое лицо генерала.
— Капитан Шарп?
— Сэр!
— Вы вывели батальон на строевую подготовку? Я верно все понял?
— Сэр!
Еще будучи сержантом, Шарп узнал, что, если повторять слово «сэр» достаточно четко и с напором, можно успешно провести переговоры с любым старшим офицером. Хилл это тоже хорошо знал. Он посмотрел на часы, а потом снова на Шарпа.
— Вы начали учения на полчаса раньше. Почему?
— Солдаты скучали, сэр. Я подумал, что строевая подготовка пойдет им на пользу, поэтому мы с капитаном Лероем и вывели солдат на площадь.
Хилл улыбнулся, ему понравился ответ. Он посмотрел на ряды солдат, неподвижно стоящих под лучами немилосердного солнца.
— Скажите, капитан, а кто-нибудь отказывался подчиниться приказу?
— Отказывался, сэр? — В голосе Шарпа звучало искреннее изумление. — Нет, сэр.
— Никто, капитан? — Хилл пристально на него посмотрел.
— Нет, сэр. Никто.
Шарп не осмеливался бросить даже короткий взгляд в сторону Симмерсона, который снова оказался в дураках. Полковник сообщил генералу о мятеже, а выяснилось, что младший офицер вывел людей на строевую подготовку. Шарп почувствовал, что Симмерсон начал смущенно ерзать в своем седле. Генерал Хилл хитро улыбнулся.
— Вы меня удивляете, капитан.
— Удивляю, сэр?
Хилл снова улыбнулся. За свою жизнь он имел дело с достаточным количеством сержантов, чтобы сразу понять, какую игру затеял Шарп.
— Да, капитан. Видите ли, полковник получил письмо, в котором говорится, что солдаты отказываются выйти на плац. Это называется мятеж.
— Письмо, сэр? — Шарп удивленно посмотрел на Симмерсона. — Отказ от строевой подготовки?
Глаза Симмерсона метали молнии, он убил бы Шарпа на месте, если бы мог.
Шарп снова повернулся к Хиллу. Вместо невинного изумления у него на лице появилась довольная улыбка, словно он понял, в чем тут дело.
— Я думаю, это шутка, сэр. Вы же знаете, какими резвыми становятся ребята, когда они готовы к сражению с врагом.
Хилл рассмеялся. Генерал достаточно часто проигрывал в сражении с сержантами, чтобы знать, когда следует остановиться.
— Отлично! Ну и шум тут поднялся! Из-за ничего! Сегодняшний день проходит под знаком Южного Эссекского. За последние двенадцать часов мне приходится принимать участие во втором построении батальона. Кажется, пришла пора проинспектировать ваших людей, сэр Генри. — Симмерсон молчал. Хилл повернулся к Шарпу: — Спасибо, капитан. Девяносто пятый, да?
— Да, сэр.
— Я о вас слышал, точно. Шарп. Дайте-ка подумать. — Он уставился на стрелка, а потом щелкнул пальцами. — Конечно! Рад познакомиться с вами, Шарп! А вы знаете, что сюда возвращаются стрелки?
— Сюда, сэр? — Сердце Шарпа сжалось от радости.
— Они, наверное, уже в Лиссабоне. Без стрелков нам никак не обойтись, верно, Симмерсон? — Никакого ответа. — А вы из какого батальона, Шарп?
— Из второго, сэр.
— Жаль. Мы ждем первый. И все же здорово встретить старых друзей, правда?
— Да, сэр.
Хилл, казалось, получал искреннее удовольствие от разговора. Заглянув ему через плечо, Шарп увидел Гиббонса, с мрачным видом сидевшего на своей лошади. Генерал отмахнулся от мухи.
— Что говорят о стрелках, капитан?
— Первыми выходят на поле боя, последними его покидают, сэр.
— Вот это настоящий боевой дух! — Хилл радостно закивал. — Значит, вы теперь в Южном Эссекском, так?
— Да, сэр.
— Знаете, я рад, что вы со мной, очень рад. Желаю удачи!
— Спасибо, сэр.
Шарп отсалютовал, повернулся и направился к роте легких пехотинцев. У себя за спиной он услышал голос генерала Хилла, генерал обращался к офицеру, командующему кавалеристами:
— Можете отправляться домой! Сегодня у вас выходной!
Потом генерал подъехал на лошади к солдатам и принялся спокойно и дружелюбно с ними беседовать. Шарп много слышал про Папашу Хилла и теперь понял, за что он получил свое прозвище. Генерал обладал удивительной способностью вести себя таким образом, что каждый, с кем он разговаривал, чувствовал, что высокому начальнику на него не наплевать, что тот искренне озабочен и заинтересован его делами, хочет, чтобы всем было хорошо.
Хилл не мог не заметить состояния, в котором находился батальон. Даже учитывая трехнедельный переход и сражение на мосту, солдаты выглядели неопрятно, форма сидела кое-как — но он сделал вид, что ничего не видит. Добравшись до роты легкой пехоты, генерал дружелюбно кивнул Шарпу, пошутил по поводу роста Харпера, сказал что-то еще, и солдаты принялись весело хохотать. А потом, ухмыляясь, в сопровождении сэра Генри и всех своих помощников генерал Хилл выехал на середину площади.
— Вы вели себя просто отвратительно! Сегодня утром вы меня страшно огорчили! — Он говорил медленно, но произносил слова очень четко, так что стоящие на флангах роты, вроде роты Шарпа, прекрасно все слышали. — Вы заслужили наказание, наложенное на вас сэром Генри! — Генерал помолчал. — Зато сейчас вы отличились! Вышли на строевую подготовку раньше назначенного часа. — По рядам прокатился смех. — Такое впечатление, что вам хочется поскорее получить причитающееся наказание! Учитывая ваше рвение к строевой подготовке, сэр Генри попросил меня отменить его приказ. Не могу сказать, что я с ним согласен, но спорить не стану. Порка отменяется. — Солдаты с облегчением вздохнули. Хилл сделал еще один глубокий вдох. — Завтра вместе с нашими испанскими союзниками мы выступаем навстречу французам. Идем в Талаверу, там состоится сражение! Я горжусь, что вы в моем полку. Вместе мы покажем французам, что такое настоящий солдат! — Он помахал рукой. — Удачи вам, ребята, удачи!
