С этой мыслью он заснул.
46
Из-за окна, когда он проснулся, доносились ровные мерные звуки. Полежал, прислушиваясь. То, что это шум океанского прибоя, сообразил, лишь вспомнив, что произошло вчера.
Сел на кровати. Пол спальни, в которой он провел ночь, покрывал ковер орехового цвета. На одной из стен висела абстрактная картина, на другой часы; стрелки показывали половину восьмого.
Выйдя в коридор, попытался найти внутренний бассейн, в котором купался накануне. Найдя, сразу нырнул и проплавал около получаса. Всем телом он ощущал плотную воду, которая, казалось, несла его вперед помимо собственных усилий.
После купания принял душ, оделся. Прошел на кухню. Заварил кофе.
Он заканчивал вторую чашку, когда увидел лежащую на столе записку; почерком Дика наспех было набросано: «Майк, после завтрака выходи к бассейну. Жду. Дик».
Когда он вышел из дома, солнце палило вовсю. Дик сидел возле открытого бассейна; он расположился на одном из расставленных здесь шезлонгов, закинув голову и вытянув ноги. Дик был в одних плавках; халат и полотенце лежали в ногах. Судя по каплям воды на плечах, из бассейна он выбрался только что.
Увидев Шутова, поднял руку. Пошевелил пальцами:
— Привет, Майк. Садись. — Подождал, пока Шутов усядется в соседний шезлонг. — Жара, а?
— Жара. — Шутов сел. — Приятный островок.
— Приятный. Это остров одного моего приятеля. Его зовут Билл.
— Значит, мы с ним сейчас увидимся? С этим Биллом?
— Вряд ли. Билл сейчас в Испании, насколько я знаю. Вообще с чего ты это взял? Насчет встречи?
— Вчера мне об этом сказал Дэн. Охранник. Или — Дэн, назвавший себя охранником.
— А-а… — Взяв полотенце, Дик промокнул капли воды на теле. — Что, Дэн прямо так и сказал? Насчет Билла?
— Дэн сказал, что его босс обещал увидеться со мной утром.
— Босс? — Дик бросил полотенце за спину. Пестрый лоскут, распластавшись, лег плашмя на дек. — Так Дэн имел в виду меня. Босс для него сейчас — я.
— Ты?
— Да. Объясняю: Билл один из богатых граждан штата Флорида. Настолько богатых, что может позволить себе держать остров, на котором практически не живет. Мы с ним приятельствуем. В свое время я оказал ему несколько услуг. Поэтому, когда он выяснил, что мне нужно место, о котором не знал бы никто из государственных служащих, чтобы укрыться на нем с приятелем, то есть с тобой, он предложил этот остров. Вот и все. Тебе здесь нравится?
— Нравится. Сколько мы можем здесь находиться? На этом острове?
— Билл сказал, мы можем находиться на этом острове сколько угодно. Я думаю, мы побудем здесь, пока нам это не надоест.
— В смысле, пока мне не нужно будет скрываться?
— Скрываться? Майк… Я ведь не успел тебе сказать. Скрываться уже не нужно.
— Не нужно?
Некоторое время они смотрели друг на друга в упор. Наконец Дик произнес по слогам, округлив при этом глаза:
— Не нуж-но. Все. Фи-ни-та. Ко-нец.
— Конец?
— Да. Головка, которую мы с тобой рассчитывали взять после Фэрбенкса, взята вчера. Двадцать три человека. Среди этих двадцати трех — ни одной мелкой рыбешки. Все капо, среди которых — «капо ди тутти капо». Арест всей шарашки абсолютно обоснован. Документально обоснован.
Откинувшись на спинку шезлонга, Шутов некоторое время рассматривал колеблющиеся под толщей воды цветные фигуры. Дик в таких случаях никогда не будет шутить. Но если Дик не шутит, он должен самостоятельно, без посторонней помощи понять, как все это могло произойти.
Дик первым прервал молчание:
— На материк, не дождавшись тебя, я вчера мотнул как раз из-за этого.
— Из-за чего «этого»?
— Надо было проследить, чтобы кто-то стоял за спиной председателя Верховного суда, пока он будет подписывать ордера на арест.
— Он подписал?
— Подписал. Со страшным скрипом, но подписал.
— Дик… — Шутов помолчал. — Дик. Насколько я понимаю, мы с тобой должны знать все эти имена?
— Какие?
— Такие. Имена двадцати трех, о которых ты говоришь.
— Должны, но мы с тобой их не знали.
— То есть как не знали?
Поднеся к глазам циферблат часов, Дик протер его.
— Хорошо, Майк. Хорошо. Знали. Но не все.
— Не все?
— Нет. Когда они нас приделали, там, в Фэрбенксе, мы с тобой не знали двух главных имен.
— Двух главных имен?
— Да. Мы не знали имени шефа всей банды. Не знали мы и имени второго человека. Второго после шефа — по старшинству.
— Что… Теперь ты эти имена знаешь?
— Знаю. Причем одного из них, имя главного шефа всей банды, знаешь и ты.
— Да? — Попытался понять, что может стоять за устремленным на него взглядом Дика. — Кто же это?
— Келли.
— Келли?
— Да. Джеймс Келли. Бывший начальник полиции Минтоукука.
Было слышно, как волна грохнулась о берег. Прислушавшись, сказал:
— Что… Ты серьезно?
— Абсолютно серьезно. — Дик закинул голову, делая вид, что загорает. Он же разглядывал океанский берег. Точнее, груду камней, за которой время от времени взлетали вверх белые брызги. Когда волна начинала отходить, за камнями слышался глухой рокот. Нет, он никогда не мог бы сказать, что хоть на какое-то время подозревал Келли. Иногда, именно лишь иногда он допускал, что Келли может быть в чем-то замешан. Но практически эти свои допущения он каждый раз отбрасывал. Сказал, все еще не веря:
— Ты хочешь сказать, «капо ди тутти капо» всей русской банды и есть Келли?
— Да. Именно это я хочу сказать.
— Кто же тогда второй?
Дик назвал имя. Это было имя шефа крупного департамента полиции. И претендента на роль человека мафии. Но только претендента. Услышав имя, Шутов процедил:
— Что, в самом деле?
— В самом деле.
— Значит, наши догадки…
— Наши догадки были правильными. Представляешь?
— Но он же… Ведь через его руки проходило все?
— Точно, все. Правда, он не знал двух имен. Твоего, и Стеллы. То есть твое имя, в смысле факта существования, он, конечно, знал. Или мог знать. Но он не знал, что второй человек, работающий со мной в одной связке, — ты. Вообще-то, если честно, твое имя их немного волновало. Но не мое. До меня, считали они, они доберутся. Рано или поздно, но доберутся. Всерьез же озабочены они были только одним: узнать имя Стеллы.
Дик начал кусать губы. Шутов мог допустить, что между Стеллой и Диком что-то было. Но он понятия не имел, что смерть Стеллы сможет заставить Дика кусать губы вот так, до белых отметин.
Прошло довольно много времени, прежде чем Дик продолжил:
— Если помнишь, там, в Фэрбенксе, был элемент подтасовки.
— Был, — согласился Шутов.
— Вряд ли бы эти ребята стали каждый раз держать наготове запасной самолет.
— Вряд ли. Они решили пройти по острию бритвы.
— Ты прав. Пройти с одной целью: выяснить агента-двойника. Стеллу. Они чувствовали, что она есть, нюхом. А может, кто-то их на нее навел. Может, виноват даже я.
— Ты?
— Да. В одном из отчетов я как-то упомянул о возможности внедрить агента-двойника. Без имени, конечно. Отчет был сверхсекретным. Но, как видишь… Стелла попалась.
Не глядя на Шутова, Дик изо всех сил застучал кулаком о ладонь.
— Ладно тебе, — сказал Шутов. — Ты здесь ни при чем.
— При чем, ни при чем, теперь уже неважно.
После того как Дик успокоился — или ему показалось, что Дик успокоился, — он спросил:
— Что значит «мое имя их немного волновало»?
— То, что оно их волновало. Они даже послали в Фэрбенкс девицу.
— Девицу?
— Да. Чтобы она тебя расколола.
Подумал: неужели Хайди? На всякий случай спросил:
— Что за девица?
— Настоящего имени не знаю. Знаю, что живет в Манхэттене. И что в Фэрбенкс приехала под именем Хайди.
Значит, все-таки Хайди. Она ведь могла его расколоть. Ушел он от этого просто каким-то чудом.
— Была такая? — спросил Дик.
— Была.
— Но не расколола?
— Не знаю. Может, не расколола, если я сижу здесь.
Уставившись на поверхность бассейна, Дик потер кулаком подбородок:
— Ладно. Так или иначе, они очень хотели выяснить: есть ли здесь кто-то, кроме меня. Но вернемся к началу. Значит, Стелла попалась. И все же хоть в чем-то нам повезло. Повезло, потому что они посчитали: попался и я. Они слышали переговоры по рации с Аркером. Слышали перестрелку. При этом они не знали, что со мной внизу стоите вы с Бартенсом. Они знали совершенно точно: там, внизу, в этот момент нахожусь я. В том, что через дверь Аркер переговаривается со мной, они были абсолютно уверены. Ты слышал, что им говорил Аркер? Он практически открытым текстом спросил: убирать его? Они ответили: убирать. Он и убрал. Они считали: он убрал меня. Наверняка они имели возможность чуть позже осмотреть своими глазами дверь. Потом появилось фото в газете. Этого оказалось достаточно, чтобы они поверили: меня нет.
