разработаны правила бригадной стрельбы броненосцев. Наиболее удобным количеством
кораблей для ведения сосредоточенного огня была признана тройка. То есть "Три
Святителя" и "Ростислав" как бы выпадали из обоймы. Управляющий огнем размещался
на среднем корабле бригады, а командир находился на головном. Такое рассредоточение
командования должно было повысить боевую устойчивость управления. К тому же,
средний корабль замерял некую "усредненную" дистанцию, пригодную как для
головного, так и для замыкающего кораблей. На учениях мирного времени, при
отсутствии каких-либо помех, недостатки этой системы не бросались в глаза. В бою все
обернулось иначе.
Примерно в 11.40 крейсер "Алмаз" прожектором сообщил, что видит большие дымы.
Через несколько минут "Бреслау" заметил русские корабли и тоже сообщил флагману.
"Гебен" развил полный ход и повернул на противника.
Адмирал Эбергард приказал увеличить скорость до 14 узлов и сократить интервалы
между броненосцами до 2,5 кабельтов. В 12.10дымы были замечены и с мостика
"Евстафия", после чего русская эскадра повернула на 8 румбов влево последовательно,
что позволяло ввести в действие артиллерию всего борта. Русские крейсера занимали
предписанные им места: "Кагул" — в голове колонны броненосцев, "Память Меркурия"
— в хвосте. Но замыкающие и более старые броненосцы "Три Святителя" и "Ростислав"
отстали.
"Гебен" повернул вправо практически одновременно, с русскими, и противники
оказались на параллельных курсах. Плохая видимость определила дистанцию боя, которая
оказалась исключительно малой — всего 40 кабельтов. Для линейных кораблей это был
бой на дистанции пистолетного выстрела. И вот здесь начала сказываться разница между
учебными стрельбами мирного времени и нервной обстановкой реального боя.
Управляющий огнем бригады лейтенант Смирнов определил дистанцию как 60 кабельтов,
что и передал по радио. Это объяснимо — ему мешали густой туман и дым из труб
головного броненосца. Дальномеры самого "Евстафия" выдали всего 38,5 кабельтов.
Смирнов никак не мог оценить ситуацию и медлил с приказом на открытие огня. Нервы
Эбергарда не выдержали "Мы не можем ждать больше… Это не учения. Открыть огонь
немедленно!" — приказал он. Время первого залпа "Евстафия" в различных источниках
указано по-разному — от 12.18 до 12.24. На такой дистанции промахнуться было трудно,
и первый же двухорудийный залп русского броненосца дал попадание в третий 150-мм
каземат левого борта "Гебена". Снаряд пробил броню и вызвал пожар в каземате.
Погибли 12 человек, еще несколько матросов были отравлены газами от горящих зарядов
и позднее скончались. В германских источниках на сей счет нет никаких сведений, но
современная история турецкого флота говорит, что всего погибли 16 человек
Германская официальная история утверждает, что обе стороны открыли огонь почти
одновременно в 12.20. По русским данным, "Гебен" начал стрелять примерно через 50
секунд после "Евстафия", уже получив первое попадание. Можно только посмеяться,
читая утверждения, что немцы испытывали трудности с определением дистанции, так как
русские корабли находились на фоне берега. В нескольких милях от него при сильной
дымке?! Может, затянувшиеся средиземноморские каникулы скверно сказались на
подчиненных старшего артиллериста "Гебена" капитана 3 ранга Книспеля? Первый залп
"Гебена" лег перелетом, а дальше начались попадания. Всего "Евстафий" получил 4
снаряда. На броненосце погибли 33 человека, 25 были ранены. Пара шальных снарядов
"Гебена" разорвалась в воде недалеко от "Ростислава".
"Гебен", развив полный ход, пытался охватить голову колонны противника. Но в это
время линейный крейсер оказался под сосредоточенным огнем 5 русских броненосцев,
залпы которых ложились очень хорошо. Однако вскоре опасность миновала — подобно
видению русский флот растаял в тумане. По крайней мере, так говорит официальная
германская история. Однако прокладки показывают, что бой велся на параллельных
курсах, и противники отвернули в разные стороны практически одновременно — в 12.35.
Но как же на самом деле выглядел этот "сосредоточенный огонь"? "Иоанн Златоуст"
стрелял самостоятельно с неверной установкой прицела. "Пантелеймон" из-за дыма и
тумана не видел вообще ничего и огня не открывал. "Три Святителя" стрелял по
неверным данным "Иоанна Златоуста". "Ростислав" предпочел обстрелять "Бреслау".
Зато головной "Евстафий", используя небольшую дистанцию, открыл беглый огонь из
152-мм и 203-мм орудий. Было выпущено 14 снарядов 203 мм и 19 снарядов 152 мм. Всего
русская эскадра выпустила 30 снарядов калибра 305 мм, не считая более мелких, и якобы
добилась 14 попаданий, в том числе 3 — снарядами 305 мм. Но почему-то во всех отчетах
описывается детально одно-единственное попадание в тот самый каземат. Впрочем,
"Гебен" снова вышел в море уже 6 декабря, поэтому говорить о каких-то серьезных
повреждениях, им полученных, не следует.
О дальнейших действиях сторон официальная история также говорит весьма смутно.
Русская эскадра отказалась от попытки преследования противника из-за неких
"плавающих предметов", обнаруженных впереди по курсу. Она отвернула влево, описала
большую петлю и вернулась в Севастополь. "Гебен" якобы попытался найти противника,
но в густом тумане никого обнаружить не сумел.
Итак, какие же выводы можно было сделать из результатов этого боя? Бригада старых
броненосцев оказалась вполне способна дать отпор линейному крейсеру. Позднее это
подтвердилось еще раз в бою 10 мая 1915 года. Еще раз оказалось, что не следует
буквально воспринимать трескучие пропагандистские лозунги. После появления
"Дредноута" броненосные флоты отнюдь не потеряли своего боевого значения, как это
слишком часто говорится. Да, один отдельно взятый броненосец после ввода в строй
"Дредноута" устарел немедленно и безнадежно. Но броненосный флот — это, в полном
соответствии с законами диалектики, количество, перешедшее в новое качество. И он
ушел в прошлое только после появления флота дредноутов. То есть, по моему мнению,
Австрия, даже имея 4 очень неплохих дредноута типа "Вирибус Унитис", наверняка
потерпела бы поражение в бою против армады британских броненосцев.
Этот бой также показал прекрасную выучку артиллеристов Черноморского флота и очень
слабую подготовку командного состава. Практически ни разу не удалось организовать
хотя бы отдаленное подобие сосредоточенного огня, что практиковалось во время
довоенных учений. Хотя, может быть, виной этому стало объективно плохое качество
средств связи. Ведь УКВ-передатчикам еще только предстояло появиться. В то же время
стало ясно, что в одиночку броненосцам попадаться на пути "Гебена" крайне
нежелательно. Но этот бой, который вернее было бы назвать кратковременной
перестрелкой, оставил много вопросов, на которые ответить уже вряд ли удастся.
В заключение приведем один любопытный отрывок из воспоминаний старшего
артиллериста "Евстафия" лейтенанта Невинского.
"Почти тотчас после нашего залпа "Гебен" дал залп из всех 5 башен (я ясно
видел это в бинокль). Продолжая смотреть в бинокль, я увидел какие-то
черные точки. Протер стекла платком, снова поднес бинокль к глазам:
точки все еще были видны и теперь уже поднимались вверх. Я понял, что
это неприятельские снаряды, сосчитал их — пять штук, затем они исчезли
из поля зрения, и в этот момент я увидел падение наших снарядов…"
А теперь обещанные загадки.
Загадка первая. Бой длился 10 минут, и за это время "Гебен" выпустил 19 снарядов, иначе
говоря, дал 4 залпа (какое-то орудие пропустило свой выстрел). То есть германский
линейный крейсер продемонстрировал прямо-таки потрясающую скорострельность.
Вспомним знаменитые воспоминания Хазе о Ютландском бое, когда говорится о залпах,
следующих буквально через 20 секунд…
Русские насчитали целых 6 залпов, хотя немцы говорят только о 4. Но существуют
воспоминания одного из радистов "Гебена", на основании которых можно попытаться
согласовать эти внешне противоречивые данные. По словам Георга Коппа после поворота
"Гебен" вел огонь только из кормовых башен. Носовые не стреляли. Это может как-то
объяснить и число залпов, и небольшое количество выпущенных снарядов.
Загадка вторая. Из-за большого расстояния (?!) противоминная артиллерия "Гебена" не
