— С Новым годом, Шон.
Он взглянул на меня.
— Сейчас только половина десятого.
Я улыбнулась.
— Я знаю, — сказала я и схватилась за сигарету, жалея о том, что не умею курить быстрее.
Это было слишком тяжело. Я оказалась трусихой. Мне не хватало смелости признаться. Мне стало страшно, и я чувствовала себя слабой. То, что я до прошлой ночи и не представляла, что влюблена в Шона, а сейчас вдруг перспектива его потерять казалась мне убийственной, было на самом деле смешно. Шон однажды признался Кло, что влюблен в меня, но в тот момент он был пьян. И это случилось год назад. Может быть, его чувства ко мне изменились, и поэтому он едет в Лондон. Лондон — это китаянка Шона! Я подавила его чувства к себе, и они остались в прошлом. Он уезжал в Лондон, и мой поезд тоже уже ушел. Было бы глупо что — то говорит сейчас. Это могло лишь еще больше усложнить нашу жизнь и, определенно, разрушить нашу дружбу. Не прошло и двух лет с тех пор, как умер Джон. К тому времени, как мы докурили наши нескончаемые сигареты, я точно решила для себя, что лучше оставить все так, как есть. Мы прошлись по дорожке к дому, и он положил рук мне на плечо.
— Ты выглядишь грустной, — сказал он.
Я улыбнулась и прижалась к нему.
— Я не грустная, просто здесь я счастлива, — ответил я. Я почувствовала его тепло, и мне в конце концов захотелось ему все рассказать.
* * *
Мы ужинали и пили вино. Энн даже удалось осилить парочку бокалов. Затем мы все переместились в гостиную. На улице шел дождь. Ричард зажег камин. Играла музыка. Шон сидел около меня, и я чувствовала, что все присутствующие в комнате пребывают в ожидании. Он этого не замечал. Он был занят тем, что что — то небрежно писал в своей записной книжке. Энн поинтересовалась его занятием. Он поведал нам, что ему нужно написать статью к следующему вторнику, и он работает над ней. За это Кло не замедлила обозвать его занудой. Она не могла понять, как можно за тридцать минут до полуночи в канун Нового года продолжать работать. Шон отшутился, будто его статьи всегда являются поводом для всеобщего обсуждения, забывая про то, что обсуждение часто является причиной возникновения споров и разногласий.
В этот раз ему нужно было охарактеризовать современную женщину.
Кло засмеялась.
— Легко. Потрясающая кокетка и отвратительная домохозяйка.
Мы все тоже расхохотались и решили, что она права.
Шон нахмурился и записал мнение Кло. Затем он взглянул на меня.
— А как ты думаешь, хм..? Если жемчуг, высокие каблуки и тряпка были основными атрибутами женщин в пятидесятые годы, то как же можно описать женщин девяностых?
Это был хороший вопрос. Я не могла с уверенностью на него ответить.
— Ну? спросил он.
— Тебе нужно мнение, взятое из глянцевого журнала? — Я знала, что ему всегда было интересно мнение читателей.
Шон нахмурился и кивнул.
— Хорошо, — начала я. „Космополитен“ заставляет нас поверить в то, что современная женщина много работает, сама оплачивает свои счета, носит у себя в сумочке презервативы и не против провести ночь с незнакомцем. Она умеет хорошо готовить, может с легкостью починить колесо, сесть на шпагат, родить ребенка в бассейне без обезболивающих средств, выглядеть как девочка вплоть до шестидесяти лет. К тому же она невероятная любовница, футбольная фанатка, имеет огромную коллекцию музыкальных дисков и любит непристойные шутки.
Все смеялись, в то время как Шон старался быстро записать каждое слово. Мне стало интересно, почему бы ему просто не почитать „Космополитен“. Через некоторое время он наконец — то оторвался от своего блокнота и поднял глаза.
— Так что ты говоришь? спросил он.
— Она свободна, — ответила я не раздумывая.
— И работает как вол, — вставила свое слово Кло. Другие присоединились к разговору, но Шон лишь улыбался и кивал, в то время как я раздумывала о том, что только что сказала.
„Я свободна“.
Он спросил Энн, хотела ли бы она оказаться на месте какой — либо телегероини.
Она задумалась на мгновение, сделав глоток пива и нахмурившись.
— Луис Лейн.
Он спросил почему хотя ответ казался очевидным для всех нас.
— Супермен, — кивнула она, ухмыляясь. Ей больше ничего не нужно было говорить.
Кло кивнула в знак согласия, прежде чем отметить, что сама была бы не прочь оказаться на месте Памелы Андерсон в фильме „Спасатели Малибу“, а Том с энтузиазмом поддержал ее выбор. Я же ответила, что хотела бы быть Даной Скалли. Однако, когда Кло заметила, что та слишком много работает и что ее работа очень тяжелая, у нее нет мужчины и она находится в состоянии постоянной депрессии, я на самом деле задумалась, все ли у меня в порядке с головой, и быстро переключилась на Жасмин Блит, подругу Памелы в „Спасателях Малибу“. Кло одобрила мой выбор. Ричард включил телевизор. На часах было без пяти двенадцать. Я сидела рядом с Шоном.
„О Боже!“
У меня мелькнула мысль закурить, но я не хотела, чтобы Энн знала, что я все еще курю. Вдруг все заулыбались и хором принялись отсчитывать время, оставшееся до наступлёния Нового года. Потом все дружно прокричали „С Новым годом!“ Энн и Ричард поцеловались и взялись за руки. Кло и Том нырнули вместе в кресло. Шон и я улыбнулись друг другу.
— С Новым годом, Эмма, — сказал он. Мое сердце остановилось, и я с трудом ответила ему.
Он улыбнулся и притянул меня к себе. Я могла бы поклясться, что в тот момент почувствовала, будто мне в сердце вонзили нож. Я дрожала, как подросток, но он лишь поцеловал меня в щеку и отодвинулся.
— С Новым годом, — пробормотала я в то время, как мы неловко стояли, ожидая, пока остальные освободятся из объятий друг друга. Некоторое время спустя мы слушали музыку восьмидесятых и не заметили, как охмелели.
Кло и Энн проводили меня в спальню. Они переживали, что я не воспользовалась случаем и не поцеловалась с Шоном, что так долго планировалось и обсуждалось ранее в тот же день. Я извинилась за то, что им приходилось жалеть меня. Энн была полна сочувствия, но у Кло оно напрочь отсутствовало. Она посоветовала мне наконец — то вынуть голову из раковины, что уже становилось распространенной темой для обсуждения. Я жалобно заявила, что уже не могу ничего с этим поделать.
Кло со знанием дела улыбнулась.
— Конечно же еще можно что — то предпринять, ты можешь пойти к нему в комнату.
Энн кивнула в знак согласия. Уже было начало четвертого, но мои протесты никто не слушал. Кло зачем — то напомнила мне, что на следующий день мы уезжаем в Дублин, время уходит. Она вместе с Энн направилась к двери спальной комнаты.
