— Здесь мы будем в безопасности, — сказала девушка, вставая на носки и выглядывая в окно.
На ней было надето короткое, заканчивающееся чуть выше колен озорное красное платьице со складками, застегнутое на шее большим зеленым камнем, со стороны похожим на изумруд.
«Скорее всего, поддельный», — решил Ллин. — «Зато очень идет к ее глазам».
Ее длинные рыжие волосы были собраны в два игривых хвоста.
Ногу девушки обнимал тугой кожаный ремешок, на котором крепились потертые ножны с короткими метательными ножами. Такой же ремень, но на этот раз с серебряной пряжкой, опоясывал тонкую талию и хранил в себе несколько сложенных вееров.
— Может, объяснишь, наконец, что тут происходит, — выпалил Ллин, как только к нему вернулось сорванное дыхание.
— М-м-м... А это обязательно? Мне почему-то кажется, что ты не хочешь знать. Давай, я просто уйду, и ты меня больше никогда не увидишь?
Девушка взяла в руки веер и раскрыла его, собираясь взмахнуть над головой.
— А мне кажется, что это ты не хочешь рассказывать. Струсила? — остановил ее Ллин.
И удовлетворенно улыбнулся уголками губ, когда увидел, как опускается зажатый в руке веер. Чем старше человек, тем сложнее использовать на нем этот прием — брать на обвинения в трусости. Ллин точно знал об этом — сам так не раз попадался. Но девчонке было не больше пятнадцати лет на вид, и она поддалась.
— Не струсила, просто... — она вздохнула. — Я даже не знаю, с чего начать.
— Можешь начать со своего имени, — посоветовал молодой вор.
Девушка хмыкнула и в замешательстве поковыряла носком красной туфельки грязный пол.
— Я же тебе уже сказала, что меня зовут Удача. И другого имени мне не нужно, — ответила она. — И я героиня.
— Так я и думал, — вставил Ллин.
— Ты будешь слушать или нет? — раздраженно спросила Удача, и, не дождавшись ответа, спокойно продолжила. — Когда-то давно я была простой девчонкой из бедной школы танца. Мне было четырнадцать, когда я влюбилась в парня из соседней школы музыки. Пф-ф-ф. Об этом нелегко рассказывать, тем более тебе. Может, я все-таки пойду?
— Я должен знать правду, — непреклонно ответил Ллин, и Удача кивнула, подтверждая его право.
— Я не очень хорошая рассказчица, — пожаловалась она. — Зато танцевать умею. Знаешь, когда я танцевала, на меня засматривались даже взрослые мужчины. А спутницы этих мужчин били их по щекам и ругались грязными словами. Это было так забавно!
Девушка улыбнулась сама себе. Больше не смотря на Ллина, она рассматривала свои маленькие туфельки.
— Ах, да. Тот парень. В общем, мы полюбили друг друга и часто сбегали по ночам через окна наших школ, чтобы встретиться и провести несколько часов вдвоем, под луной. Это было лучшее время в моей жизни, мне почему-то казалось, что оно так и будет продолжаться всегда...
Ллин молча слушал, недоумевая, почему незнакомая девушка решила рассказать ему о своих самых личных воспоминаниях. Наверное, этому была какая-то причина, и он уже слегка начинал опасаться ее услышать.
— Но все испортил зов прайма, — счастливая улыбка на губах девушки превратилась в кислую и озлобленную. — Этот зов, он вечно все портит и путает. Я услышала его, и не смогла ему сопротивляться. Он похож на какую-то болезнь, например, на чесотку. Нападает на тебя, заставляет чесаться, но не уходит, а только разгорается еще больше. До тех пор, пока ты только о нем и можешь думать. И от этой болезни есть только одно лекарство.
— Стать героем, — подсказал Ллин.
— Да, — подтвердила девушка. — Я стала героиней, и мой любимый бросил меня. Он не хотел любить героиню, он хотел нормальных отношений, семьи и детей. Поцеловал меня на прощанье и сказал, что вырвет меня из сердца и своей жизни, хотя это будет очень больно. Я не могла дать ему того, чего он хотел, ведь я еще долго останусь запертой в этом слишком медленно стареющем теле. Благодаря силе прайма, герои старятся намного медленнее обычных людей. Он бы превратился в морщинистого старика, а я так бы и осталась... такой, — девушка с презрением посмотрела на свои молодые, почти детские ладошки. — На следующий день его школа переехала на новое место, и я осталась совсем одна.
Девушка грустно и прерывисто вздохнула, и Ллин заметил, что она плачет. Он захотел подняться, подойти к ней, чтобы как-то утешить, но неожиданно вспомнил, что перед ним героиня. Еще неизвестно, как отреагирует на утешения настоящая героиня. Вдруг, это ее чем-то заденет или как-то унизит?
— Я знаю, я должна была предстать перед каким-нибудь лордом и поступить к нему на службу, но я не смогла. Я не хотела ничего от этой жизни, желала лишь, чтобы меня все оставили в покое. Магия Итералии прайма помогла мне в этом, подарив возможность становиться невидимой. Какая забота... — девушка скривила губы. — Несколько недель я сидела на чердаке оставленной школы музыки и рыдала. Потом пустым зданием заинтересовался местный лорд, и я ушла оттуда. Никем не намеченная, я ходила по дорогам Адорнии, воровала еду прямо со столов в домах, спала на чердаках и в подвалах. Пока однажды не попала в небольшую деревню в окрестностях Диналиона. Там я увидела его, моего любимого. Он не заметил меня, ведь я теперь была невидимкой. И он был счастлив вместе с какой-то девушкой.
— Извини, — зачем-то сказал Ллин.
— Да ладно, это уже в прошлом, — отмахнулась Удача, хотя ее слезы рассказывали противоположную историю. — Они были счастливы, мой Джиан и эта девушка, и я не решилась им мешать. Просто следила за ними издалека и немного завидовала. А вскоре у них родился ребенок, такой замечательный малыш.
— Подожди! — воскликнул Ллин, вскакивая на ноги. — Джиан? Моего отца звали Джиан!
— Ну, вот мы и добрались до сути рассказа, — хмыкнув, ответила Удача. — Да, когда-то давно мы с твоим отцом любили друг друга. Потом родился ты, я окончательно поняла, что между нами все кончено, но так и не смогла уйти. С тех пор я защищала тебя и помогала тебе во всем. Может, потому что ты был сыном того, кого я когда-то любила. Может, мне просто нечего было делать. Не важно. Я поклялась, что сделаю твою жизнь такой счастливой, какой она никогда не станет для меня.
— Так вот откуда я тебя помню! — еще раз воскликнул юноша, широко раскрывая глаза от снизошедшего на него понимания. — Ты была со мной всегда! Однажды в детстве, я упал с дерева, но какая-то сила подхватила меня и бережно опустила на землю. И мне показалось, что я увидел копну рыжих волос, мелькнувшую где-то сбоку, за спиной.
— Это была я, — подтвердила Удача.
— А когда мои родители умерли, я сидел в комнате и плакал, — продолжил Ллин. — И мне казалось, что кто-то меня обнимает и утешает, хотя в комнате было пусто. Я тогда еще думал, что это дух моей мамы вернулся, чтобы проститься со мной.
— Это тоже была я, — снова сказала Удача.
— И вчера, когда я отнимал жезл у героини-жрицы, чьи-то руки держали меня за плечи, тащили вместе со мной!
— Да, я всегда присматривала за тобой, — призналась девушка.
— Ух, ты. Да уж... — Ллин беспокойно мерил ногами пол сарайчика, пытаясь осознать услышанное. — А ты... э-э-э... ну, ты прямо всегда-всегда следила за мной? Вот прямо постоянно?
— Ну, иногда я ненадолго отворачивалась, — смущенно ответила маленькая героиня.
— И что, тебя ни разу не поймали? — недоверчиво спросил Ллин, продолжая вышагивать мимо героини.
— Ну, было несколько раз, — смутилась Удача. — Но мне всегда удавалось улизнуть в последний момент. Кстати, одним из тех, кто узнал о моем существовании, стал Коору, повелитель крыс и мастер в вашей школе. Его крыса обнаружила меня, когда я слишком зазевалась — ты должен помнить, ведь ты тоже был там в этот момент. Но Коору понял меня и не стал выдавать, ведь он тоже вольный герой.
Неожиданно, юноша остановился как вкопанный, озаренной одной простой, и вместе с тем очень обидной мыслью.
— То есть, все мои заслуги, все мои удачные воровские вылазки, все мои победы на самом деле не мои? — спросил он, уже зная ответ.
— Вовсе нет, — настороженно воскликнула Удача, догадываясь, куда клонит Ллин. — Ты вел меня вперед по своей жизни, а я лишь чуть-чуть помогала, держась в тени...
— Они не мои, я на самом деле не заслужил в своей жизни ничего, — резко бросил юноша.
Он остановился напротив девушки, и взглянул в ее большие зеленые глаза, с мольбой смотрящие на него. Он знал, что должен был сделать. Это было неприятно и даже чуточку больно, но выбора не оставалось.
— Послушай, Удача, — сказал он. — У тебя ведь было другое имя, правда? Как звал тебя мой отец?
— Он звал меня Юна, но это имя осталось там. Только для него. Только для человека, которого я любила.
— Ладно, буду продолжать звать тебя Удачей. Так вот, Удача, я очень благодарен тебе за все, что ты для меня сделала. Правда, на самом деле благодарен! Но я не могу и дальше полагаться только на тебя одну. Я должен прожить собственную жизнь, понимаешь? Со своими собственными ошибками и победами. Я сейчас уйду, и попрошу тебя больше не следовать за мной. Хорошо?
