не перекусывали с самого утра. Только выпили понемногу водки на голодный желудок. А это не самая полезная диета. В брюхе жалобно заныло, забурчало. И я спросил:
— А ужин у нас сегодня будет?
Санжай неохотно ответил:
— Есть там остатки крупы, можно кашу сварить.
Юрка тут же снял чайник, хотел идти к озеру, но Эдик его остановил:
— Стой! Только здесь воду не набирай, пожалуйста. — Он указал рукой на серебряную гладь. — Я теперь отсюда пить не смогу.
— Глупо, — Тоха прищурился, — столько дней пил. Здесь же повсюду ключи.
— Пусть глупо, — Эдик кивнул. — Пусть. Все равно. Как представлю себе, что тут… он… мертвый…
Он поморщился так выразительно, что мне тоже подурнело. Юрка посмотрел на озеро, зачем-то прижал к себе чайник. Предложил:
— Тут ручей недалеко, можно набрать воды в нем.
— Я с тобой, — встал с земли Колька. — Вдвоем спокойнее.
Тоха подсунул им котелок.
— И сюда тоже.
Я поднялся, машинально отряхнул штаны.
— Я с вами, погодите! Только еще котелок возьму.
* * *
Пришлось обогнуть озеро справа, пройти чуть дальше того места, где мы с Эдиком копали рогоз. Быстро темнело. Где-то в тайге ухал филин. Я светил под ноги фонариком, беспрестанно думал о том, кто же мог убить Генку Белова? Кто пытался убить Мишку? Кто спрятал золотую побрякушку? По всему выходило, что это должен был быть один человек. Иначе все произошедшее теряло смысл. Вот бы еще понять кто.
С этим было совсем хреново. Не было у меня ни одной умной мысли на этот счет. Зато была идея. Я посмотрел в спину Кольке. Как бы еще раз переговорить с ним с глазу на глаз? При Юрке откровенничать не хотелось.
Тот словно почувствовал, что я думаю о нем, принялся сокрушаться:
— Где теперь рыбу будем ловить? Мне Эдик с Зиной не дадут рыбачить в озере. Что будем есть?
Я вспомнил один из самых первых разговоров, сказал:
— Ты говорил, здесь где-то рядом есть река. Там и наловим.
— Что там ловить? — Юрка даже всплеснул руками. — Гольянов если только.
— А омуля? — я даже удивился. — Ты ж говорил про омуля, я помню.
Юрка как-то странно дернулся, поморщился, сказал неохотно:
— Все забываю, что ты не дуришь. Что на самом деле ничего не помнишь. Какой там омуль? Я тогда пошутил…
— Не слишком удачно пошутил, — припечатал Санжай.
Юрка только развел руками.
— Ну извините!
— Пусть будут гольяны, — согласился я, — пустим на уху.
Хотел сказать, что из ершей вон тоже замечательная уха выходит, но вовремя прикусил язык. Кто его знает, водятся тут ерши или нет. А объяснять, откуда я знаю про эту рыбешку… Нет уж, увольте. Я и так постоянно попадаю впросак.
* * *
За день Юркину палатку никто не починил. Было не до того. Спать ложились в том же составе. И в этот раз я отрубился моментально. Спал крепко, не видел снов, не слышал храпа. Почему-то совершенно ничего не боялся. Словно уверовал, что в эту ночь просто ничего плохого не может произойти.
Собственно, так и вышло. Ночь промелькнула тихо, спокойно. Просочилась песком сквозь пальцы. Зато утром…
Утрам меня разбудил вопль. Громкий, высокий, полный жути. Я открыл глаза, сел рывком. Спросонья попытался понять, что происходит. Рядом так же бестолково хлопали глазами Юрка с Санжаем.
Вопль на миг прервался, а после вышел на новую высоту — почти добрался до ультразвука. От мощи его я слегка обалдел.
— Зина кричит!
Санжай подскочил на четвереньки, рванул по Юркиным ногам наружу, как был, в трусах. Как ему удалось определить, что орет именно Зина, я не понял. Но поверил сразу. Бросился следом, на полпути запнулся босой ногой о корень, пребольно отбил большой палец. К палатке девушек допрыгал на одной ноге.
Заглянул внутрь и остолбенел. Дамы наши уже были одеты. Сидели они в дальнем углу палатки, прижавшись друг к дружке, как птенцы под дождем. Смотрели громадными глазами и, не хуже птенцов попискивали.
У самого входа согнувшись стоял Колька. Рассматривал он совсем другую сторону девчоночьего жилища. Я глянул туда же, но страшного ничего не заметил. А потому спросил:
— По какому поводу был крик?
Наташа вытянула вперед руку, ткнула пальцем в сторону противоположной стенки, совсем непоследовательно прошептала:
— Змея, там.
Мне подумалось: «Толку теперь шептать, если только что так орали?» Но вслух произносить я это благоразумно не стал.
Колька попятился, вытолкал меня задом наружу, скомандовал жертвам змеиных визитов:
— Так, брысь отсюда. Обе!
Дважды девчонкам предлагать было ненужно. Они стремглав рванули наружу. Так что вторую часть фразы Санжаю пришлось кричать вдогонку:
— И дайте мне пустой вещмешок.
Зиночка тут же притормозила, выпалила:
— Я туда не пойду. Сам бери, что хочешь.
Наташа оказалась куда крепче. Кремень — а не девушка. Из таких, как она только гвозди ковать. Залезла по пояс внутрь палатки, подхватила свой мешок, растянула горловину, вытряхнула содержимое прямо на землю у входа. Пустой бросила внутрь.
— Держи!
Колька только хмыкнул. Напомнил.
— Все, отойдите подальше.
Обернулся ко мне.
— Миш, а ты залезай сюда, мне помощь будет нужна.
Честно говоря, впервые за все последнее время, я помедлил. В этой жизни я боялся немного. И змеи составляли от этого немного изрядную часть. Они вызывали во мне древний почти мистический ужас. А еще я не понимал, какая от меня в поимке гадов может быть помощь. Я понятия не имел, как их ловят. Потому спросил с опаской:
— Я тебе точно нужен?
Колька все понял, усмехнулся, нахмурил брови и приказал:
— Лезь, тебе говорят. Хватит трусить.
Зиночка за спиной тихо ойкнула, проговорила:
— Ой, мамочки…
И мне стало неудобно. Я не хуже Наташи не привык быть слабым. Не привык играть труса. Поэтому полез, мысленно ругая себя, за то, что творю непонятно что. А, главное, неясно зачем. Кто мне все эти люди? Никто! Я знаю их одиннадцатый день. И вот, с какого-то бодуна, лезу в глотку к тигру. Зачем? Почему?
— Закрой полог.
Колькин голос вырвал меня из череды бессмысленных вопросов.
— Давай, иначе удерет.
Я обреченно обернулся, задернул полог и даже подоткнул его края под низ палатки. Не везде, где смог дотянулся. К той части, где пряталась змея, я приближаться не рискнул.
Санжай мой страх опять уловил. Неожиданно подмигнул, прошептал почти беззвучно:
— Не бойся. Этот зверь условно не ядовит. Для человека так точно.
Я хотел было спросить: «Условно не ядовит это как?» Но не успел. Колька подставил к своим губам палец в известном всем знаке, и я замолк. А он присел на корточки и резким
