озеро. Не шевелилось и почти не дышала. Взгляд ее не выражал ровным счетом ничего. И это было плохо. Я попытался припомнить, что нужного видел в аптечке, не смог, поэтому решил, что буду действовать по обстоятельствам.
— Багор бы. — Антон впервые за все время был растерян.
— Где я тебе его возьму? — Эдик даже не возмутился, ответил совершенно серьезно.
— Да ясно. Плывем?
— Угу.
— Я не поплыву. Я вообще покойников боюсь! — Юрка сделал шаг назад, словно собирался сбежать.
— Тебя никто и не просит, — отрезал Тоха. — И без тебя справимся.
Он первым подошел к лодке, легко столкнул ее на воду.
— Что там? Что?
Зиночка вдруг словно отмерла. У нее не было ни сил, ни желания верить в очевидное.
Колькино лицо смягчилось. В нем появилась такое сожаление, такие нежность и грусть, что даже мне стало не по себе.
— Не знаю пока, — сказал он.
— Это Гена?
Иногда мне казалось, что у Наташи чувство такта отсутствовало напрочь. Благо, Зиночка ее не услышала. Слишком была занята другим. Она неотрывно смотрела на лодку, на Эдика, гребущего веслами. Движения у него были нервные, дерганные. Лодка то чуть подлетала вверх, то клевала носом. До места они добрались удивительно быстро. Остановились, уставились на воду.
— Ну, что там? — Зиночка неожиданно дернула меня за рукав, словно я был там, а не тут вместе с ней. — Что?
И тут Антон привстал, обернулся к нам, покачал головой и скрестил перед собой руки. В девушке будто сработал детонатор.
Она закричала в голос, согнулась пополам, боком завалилась на землю. Завыла. Без слов. На одной вынимающей душу ноте.
Наташа присела рядом, сгребла подругу в охапку.
— Зин, Зиночка, не плачь. Мы же еще ничегошеньки не знаем.
Только ее слова были не нужны. Они не могли помочь ничем. Зина выла. Выливала горе, переполнявшее ее изнутри.
Вновь плеснули весла, и лодка направилась в обратный путь. На этот раз греб Антон. Эдик сидел сгорбленный, с одной рукой, опущенной в воду. Он словно окаменел. Всем стало страшно. Опять. Как в ту ночь, когда по наши души явились мертвецы.
Тоха греб медленно. Все время подруливал одним веслом. Груз заворачивал лодку вбок. До берега оставалось метров двадцать, когда парень крикнул:
— Миш, Зину убери! Ненужно ей это видеть!
Черт, конечно же ненужно. Я прекрасно представлял, что происходит с телами, лежавшими в воде. Зрелище малоприятное, мягко говоря. И приказал Наташе:
— Отведи ее подальше, к палаткам.
Ната понятливо кивнула, поддела подругу подмышки.
— Вставай, пошли отсюда. Нам с тобой надо уйти.
— Не пойду!
— Пойдешь, — в голосе Кольки прорезался металл, — а не пойдешь, я тебя понесу. И буду держать, чтобы не лезла, куда не стоит!
Девушка затихла. Сломалась. Послушно поднялась. Позволила себя увести. Сразу стало немного легче.
* * *
Лодка почти доплыла до берега. Осталось совсем чуть-чуть. Колька не выдержал, скинул кеды, бросился помогать прямо в носках, не засучив штанины. Юрка держался поодаль. В глазах его плескался ужас. Я тоже разулся и полез в воду.
Тело тащили на берег вчетвером: за брюки и джемпер. Генка оказался удивительно тяжелым. И столь же удивительно сохранным для тела, пролежавшего в воде десять дней. Кроме мест, объеденных рыбой, других повреждений заметно не было.
— Странно, что он не всплыл раньше, — задумчиво заметил Тоха.
Эдик парировал:
— Странно, что он вообще всплыл. Здесь вода ледяная. При такой температуре трупные газы долго не образуются.
Зиночка на последних словах вздрогнула, всхлипнула. Наташа покрутила пальцем у виска, прошептала почти беззвучно: «Дурак».
— Дурак, — повторил за ней Санжай, — нашел при ком про трупные газы рассуждать. Делать больше нечего?
Эдик смутился:
— Я, честно, не подумавши…
Я оглянулся на палатки, на девушек, прикинул, что они нас услышать не должны, приглушил, на всякий случай, голос, предложил:
— Ребят, его надо осмотреть.
Юрка побледнел, пошел в зеленцу.
— Зачем смотреть?
— Чтобы понять, что с ним случилось. Вдруг просто утонул.
Тоха покачал головой. Заметил скептически:
— Чтобы Генка утонул? Ни в жизнь не поверю. Да он плавал, как бог. Не-е-ет, здесь что-то другое.
— Осмотреть все равно надо, — я продолжал настаивать. — Представьте, что мы вернулись домой, пошли в милицию. Что мы там скажем? Нашли, закопали, знать ничего не знаем? Или вы предлагаете его домой тащить?
На мои вопросы никто не ответил. Зато Санжай задал свой:
— И кто его будет осматривать? Ты что ли?
Я хотел ответить, что могу и я, почему бы и нет. Мне не впервой. Но вовремя вспомнил, что здешний Мишка обычный геолог. С какой стати ему осматривать несвежий труп? Вот же заковыка…
Выручил меня Эдик:
— Я могу, — сказал он. — Правда, самостоятельно людей мне осматривать не доводилось, но…
Антон вздохнул, поморщился, махнул рукой:
— Расстегивать будем?
— Наверное, — Санжай склонил голову на бок.
Юрка моментально побледнел, судорожно сглотнул, сдавленно выпалил:
— Без меня!
И ринулся к ближайшим кустам. Не добежал буквально пару шагов. Там его с шумом вывернуло прямо на траву. Парень склонился, оперся ладонями о колени, чуть отдышался и повторил:
— Я пас, простите, ребята, не могу.
И ушел совсем. К девчонкам. Осуждать его никто не стал. Зрелище и впрямь было не для слабонервных.
— Ну так что?
Тоха расстегнул манжеты, засучил рукава, потянулся к пуговицам.
— Погоди, — остановил его Эдик, — давай сначала перевернем. Есть у меня одна мыслишка…
Договаривать он стал, подхватил мертвеца за джемпер, потянул на себя. Тоха молча ему помог. Сразу стало ясно, что раздевать покойника не придется. На затылке у Генки Белова красовалась громадная вмятая рана. Крови не было, да и откуда ей взяться в воде? За эти дни все вымыло, отмочило. Были раздутые, размокшие ткани. Была дыра. Виднелись осколки кости.
Эдик руками туда не полез. Глянул с расстояния, наморщил лоб. Сказал негромко:
— Так я и думал.
— Что думал? — словно очнулся Санжай.
— Генке нашему проломили череп.
Тоха кивнул, отвернулся, оттянул ворот рубашки, словно хотел глотнуть свежего воздуха.
— Гадость какая… — просипел он, — никогда не думал, что увижу такое.
Он помолчал, довольно быстро взял себя в руки.
— Эдик, а что за мыслишка была у тебя?
— Погоди.
Эдик устремился прочь, нырнул под навес, чем-то там зазвенел, вскоре показался со штормовкой в руках. Велел Тохе:
— Переворачивай назад.
На этот раз Антону помог Колька. Вдвоем они справились легко. Генка вновь лежал, уставившись объеденным лицом с пустыми глазницами в небо. Эдик поспешно накинул на голову другу куртку.
— Не могу, — сказал он. — Не хочу, чтобы он смотрел так…
Он подошел к озеру стал намывать руки. Тоха присел рядом. Напомнил:
— Так что
