А сможет ли она? И возможно ли вообще ему помочь? Она знает его меньше месяца. А он всю жизнь лелеял свою ненависть к отцу.
Он может и не захотеть, чтобы она ему помогла. А скорее всего он даже не понимает, что ему нужна помощь. Мужчины никогда этого не понимают.
– Я думаю, что он тебя любит, – сказала Вайолет. – Я действительно в это верю.
– Я знаю, что он меня любит, – печально подтвердила Гиацинта. Но не так сильно, как он ненавидит отца.
А когда он опустился на одно колено и просил ее провести с ним остаток своей жизни, взять его фамилию и родить ему детей – все это было не потому, что это была она.
Гиацинта вздохнула. Как же она устала!
– Все это так на тебя не похоже, Гиацинта. Гиацинта посмотрела на мать.
– Ты такая тихая. И будто ждешь чего-то.
– Жду? – эхом отозвалась Гиацинта.
– Ждешь его. Думаю, что ты делаешь именно это – ждешь, что он приедет и будет просить прощения за то, что сделал, – что бы это ни было.
– Я... —, мать права. Именно этого она и ждала. И возможно, поэтому она чувствовала себя такой несчастной. Она вручила свою судьбу и свое счастье в руки другого человека, и это было ей ненавистно.
– Почему бы тебе не послать ему письмо и попросить приехать к нам? Он джентльмен, а ты его невеста. Он никогда тебе не откажет.
– Нет, не откажет. Но... что я ему скажу? – Она умоляюще посмотрела на мать.
Глупый вопрос. Вайолет даже не подозревала, в чем, собственно, была проблема, так что она не могла знать, как ее решить. Но как всегда, Вайолет сказала именно то, что было нужно.
– Расскажи ему, что у тебя на сердце. И если это не поможет, то я предлагаю взять книгу и ударить его по голове.
Гиацинта заморгала.
– Я не поняла...
– Я этого не говорила, – быстро отреагировала Вайолет.
Гиацинта почувствовала, что улыбается.
– А я уверена, что сказала.
– Уверена? – Вайолет спрятала улыбку за чашкой.
– А книжку взять побольше или маленькую?
– У нас в библиотеке есть полное собрание сочинений Шекспира?
– Думаю, что есть.
Гиацинту начал душить смех, и она почувствовала себя гораздо лучше.
– Я люблю тебя, мама. – Ей вдруг страшно захотелось произнести это вслух. – Я хочу, чтобы ты это знала.
– Я знаю, дорогая, – ответила Вайолет, и ее глаза засияли. – Я тоже тебя люблю.
Гиацинта никогда не задумывалась над тем, как это прекрасно, когда у тебя любящие родители. Гарет был этого лишен. Одному Богу известно, какое у него было детство. Он никогда о нем не рассказывал, и ей вдруг стало стыдно, что она никогда его и не спрашивала.
– Гиацинта, – услышала она голос матери, – с тобой все в порядке?
– Лучше не бывает. Просто в голову пришли какие-то дурацкие мысли.
Мысли влюбленной дурочки.
Глава 18
В тот же день позднее, в небольшом кабинетеГарета в его очень маленькой квартирке.
Наш герой пришел к выводу, что необходимо действовать.
Он не подозревает, что Гиацинта намеренаопередить его.
Ему необходимо сделать широкий жест, решил Гарет. Женщины это любят, и хотя Гиацинта была не слишком похожа на других женщин, с которыми он до сих пор имел дело, она все же была женщиной, и широкий жест наверняка произведет на нее впечатление.
Однако широкие жесты – притом самые широкие – имели одну неприятную особенность – они требовали денег, а их у Гарета было недостаточно. А те, что не требовали, сводились к тому, что бедняге приходилось ограничиться, например, декламированием стихов, или пением баллад, или каким-либо глупым заявлением в присутствии восьми сотен зрителей.
Ничего подобного Гарет не сделает.
Но он постоянно замечал, что Гиацинта – необыкновенная женщина, и это подсказывало ему, что необычный жест – он на это надеялся – произведет на нее впечатление.
Он покажет ей, что он ее любит, и она забудет всю эту чепуху о его отце, и все кончится хорошо.
– Мистер Сент-Клер, к вам пришли.
Гарет поднял глаза. Он уже так долго сидел за письменным столом, что удивительно, как он не пустил корни. Его камердинер стоял в дверях кабинета. Поскольку Гарет не мог позволить себе иметь дворецкого – и вообще, нужен ли дворецкий в такой квартирке из четырех комнат? – поэтому Фелпс часто выполнял эту обязанность.
– Проводите его.
– Э... – Фелпс откашлялся.
– В чем проблема, Фелпс?
– Да нет... – У Фелпса был какой-то жалкий вид. Нанимаясь на работу, Фелпс не предполагал, что ему иногда придется выполнять обязанности дворецкого, поэтому он был не обучен сохранять непроницаемое выражение лица.
– Мистер Фелпс? – нетерпеливо напомнил о себе Гарет.
– Он – это она, мистер Сент-Клер.
– Что, это гермафродит, мистер Фелпс? – Бедный камердинер окончательно смутился.
К его чести, однако, следует сказать, что больше Фелпс никак не отреагировал, а лишь сжал челюсти.
– Это мисс Бриджертон.
Гарет вскочил так быстро, что ударился об угол письменного стола.
– Здесь? Фелпс кивнул:
– Она дала мне визитку и была очень вежлива, словно ничего необычного в ее приходе не было.
Мысли Гарета лихорадочно заработали. Что должно было случиться, чтобы Гиацинта так неосмотрительно пришла к нему домой средь бела дня? Не то чтобы было лучше, если бы она пришла ночью, но все же – сколько сплетников могли видеть ее входящей в здание!
– Проводите ее.
Не может же он не принять ее. Обратно домой он, конечно же, отвезет ее сам. Сюда ее наверняка никто не сопровождал. Разве что эта любительница мятных леденцов Френсис, но что это за защита на улицах Лондона!
Он стоял, скрестив на груди руки, и ждал ее. В кабинете, кроме входной, было еще две двери – в гостиную и в спальню. К несчастью, приходящая к нему днем служанка натерла пол в гостиной каким-то особенным воском, который (она поклялась могилой матери) не только сделает пол чистым, но и убережет от болезней. Поэтому стол был сдвинут к двери в кабинет, так что теперь оставался единственный путь – через спальню.
Гарет застонал и покачал головой, представив себе Гиацинту в спальне.
Он надеялся, что она смутится, проходя через спальню, но это ей наказание за то, что пришла одна.
– Гарет, – прямо с порога сказала она.
И все его благие намерения тут же улетучились.
– Что, черт побери, ты здесь делаешь?
– Приятно тебя видеть, – с таким самообладанием ответила она, что он почувствовал себя дураком.
Все же он не успокоился.
– Тебя могло видеть множество людей. Тебе безразлична твоя репутация?
Она чуть пожала плечами и начала стягивать перчатки.
