– Вот, Сан Саныч, по вашу душу привела, – как-то уж очень игриво произнесла дородная дама и, как показалось Плацекиной, подмигнула мужчине.
В комнате, кроме стула, на котором возвышался Сан Саныч, для сидения имелся только допотопный, обтянутый дерматином диван, стоявший прямо напротив стола. Сан Саныч указал рукой именно на него, и когда дородная дама, покачивая монументальными бедрами, удалилась, Плацекина уселась на этого монстра. Диван жалобно звякнул всеми своими пружинами, и Людмила Сергеевна, слегка взвизгнув от неожиданности, опустилась почти до самого пола. При этом ноги ее разъехались, и Сан Саныч мог лицезреть белые трусики, что он с удовольствием и сделал.
– Ой! – вскрикнула Плацекина и поспешно попыталась оправить юбку на коленях. Однако толку от этого не вышло никакого. Юбка, задравшаяся столь высоко, никак не хотела возвращаться на место. Плацекина вертелась так и эдак и, наконец, решила подняться, но и это не удалось. Она утонула в диване, как в трясине. Тогда Людмила Сергеевна сомкнула, насколько смогла, круглые колени и, подбадривая себя мыслями, что на пляже виды бывают еще более откровенными, но никто не стесняется, посмотрела на заведующего отделением.
– Людочка! – неожиданно вскричал Сан Саныч.
«Вот черт! – вконец разозлилась Плацекина. – Он вдобавок ко всему еще и знает меня».
– Людочка! – продолжал восклицать заведующий. – Какая встреча! Сколько же мы не виделись?!
Плацекина внимательно вгляделась в лицо заведующего и тоже его узнала. Это был ее однокашник по медицинскому институту Сашка Дробот, все тот же любитель пива и женщин, только несколько постаревший и как бы полинявший. Некогда у юной студентки-медички Людочки был с этим беспутным пареньком романчик, но Людочка очень быстро поняла: ставку на этого записного гуляку делать не стоит, и их отношения стремительно похолодали.
Сан Саныч между тем немедленно пересел на диван, от чего тот зазвенел на разные голоса.
Людмила Сергеевна постаралась изобразить на своем челе необычайную радость от встречи со старым приятелем, однако улыбка получилась кривоватой.
– Пива хочешь? – спросил Сашка, между тем опуская ладонь на ее колено.
– Эй-эй! – попыталась остановить поползновения добродетельная супруга майора. – Не так поспешно, паренек. – И она сняла Сашкину руку с колена.
Тот, впрочем, не особенно расстроился. Он вскочил. Диван пропел начальный такт полонеза Огиньского, звякнул на прощание всеми своими пружинами, как сломанная шарманка, и успокоился. Впрочем, не надолго. Заведующий отделением открыл небольшой холодильник, как успела заметить Людмила Сергеевна, доверху заполненный пивом, достал бутылку «Балтики № 9», откупорил ее, потом извлек из медицинского шкафа еще один стакан, наполнил его пивом и, несмотря на протесты гостьи, почти впихнул его в руки Людмиле Сергеевне. Потом он долил свою кружку и вновь плюхнулся возле давней приятельницы. Свободная длань, на этот раз опустилась не на колено, а значительно выше. Поскольку обе руки Людмилы Сергеевны были заняты (в одной она держала сумочку, в другой – стакан), оказать должного сопротивления она не смогла. Ладонь искусителя между тем продвигалась все выше.
– Прекрати сейчас же, Дробот! – вскричала верная супруга майора. – Я сюда не за этим пришла.
– А зачем? – тут же поинтересовался Сашка.
– По важному делу.
– Это дело как раз самое важное, – заметил Дробот и тут же бросился обнимать гостью. Было не совсем понятно, как это у него получается, поскольку кружку с мерзкой рожей черта он так и не выпустил из руки.
– Эй! Прекрати! Ты, парень, совсем охамел.
А парень между тем уже расстегивал пуговички блузки.
Людмила Сергеевна сделала последнюю попытку вырваться из цепкой пучины дивана, но тот держал крепко. Только пиво частично выплеснулось из стакана и прямо на юбку.
– Вот ведь скотина! Теперь пятна будут…
– Не будут. Мы сию минуту юбочку снимем и водичкой промоем…
Людмила Сергеевна почувствовала, как еще одна линия защиты пала. Но сопротивляться не было ни сил, ни желания.
– А теперь трусики и лифчик… – комментировал Сашка. – Вот так! Как в незабвенной молодости. По старой памяти, так сказать… О, какие роскошные телеса! – произнес он, обозревая пухлые, розоватые груди с огромными коричневыми пятнами сосков, толстые ляжки и обильную растительность внизу живота. – Раньше этого не наблюдалось. Но все меняется… Только никак не пойму: к лучшему или к худшему?
– Ну, ты и гад!
Сашка закрыл дверь на ключ, потом мигом скинул халат и белые хирургические штаны…
– Итак, милая Людочка, приступим, – игриво произнес он, и, встав на колени перед добродетельной майоршей, взял в рот ее сосок, похожий на детский мизинец.
«А-а… Ну и пусть… – думала в этот момент Людмила Сергеевна. – Назло этому дураку Плацекину… И вообще: если тебя насилуют, – вспомнила она присказку, слышанную в молодости, – расслабься и получай удовольствие».
Диван трещал и скрипел так, что казалось, этот ветеран сексуальных битв вот-вот развалится. Но старичок был сделан на совесть и устоял. Правда, Людмиле Сергеевне казалось, что одна или даже несколько пружин сию минуту воткнутся ей в попу, однако и этого не случилось.
В общем-то все прошло довольно неплохо. В конце старую подругу даже забрало, и она столь неистово дергала бедрами, что чуть не сбросила любовника на пол. Однако все хорошее очень быстро кончается. Об этом, одеваясь, подумала Плацекина и невольно вздохнула. Жизнь столь коротка, а счастливых минут так мало…
– Я к тебе вовсе не за этим явилась, – словно оправдываясь, произнесла Людмила Сергеевна, между тем застегивая блузку.
– Я понимаю, – лениво произнес Сашка. – Ты пиво пей, а то выдохнется.
– Вовсе не за этим… – с тайным смыслом повторила Плацекина.
– За этим, не за этим… О чем ты говоришь? Лучше бы спасибо сказала.
– Спасибо?! Это ты должен мне сказать «спасибо»! Изнасиловал бедную женщину, негодяй. Против ее воли!
– Так уж и против, – Сашка подошел к Людмиле Сергеевне и смачно поцеловал ее в губы.
– Противный, – сердито произнесла Плацекина, впрочем, не отстраняясь.
– Так зачем ты, Людка, вдруг приперлась?
– Уже Людка! А десять минут назад была Людочкой.
– Ну, не обижайся. Я же по-товарищески… Ты помнишь: общага, зимний вечер… Как раз сессия была. В комнате только мы двое… И две бутылки шампанского между окнами. Все так убого и так мило… Нам по девятнадцать лет… Насколько я помню, у тебя это было в первый раз…
– Ладно. Оставим воспоминания, – строго произнесла Людмила Сергеевна и украдкой смахнула слезу. – Я к тебе по делу. Из твоего отделения сбегал больной?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
