заключалась идея Леонеля: он заблокировал удар полководца и сделал контрудар, тем самым вынудив врага отступить в сторону, где уже бежали солдаты Альянса. Таким образом, Вэйрад сгруппировался со своими товарищами и обозначил территорию сражения.
Осталось придумать, что делать с ними… — успел только подумать Леонель, как его противники бездыханно упали от точно выпущенных стрел.
Победа за Невервиллем.
— Отец, мы победили! — радостно подбежал к отцу Зендей.
— Да… Победили. Отдохни пока, — отстранённо ответил сыну Вэйрад и подошёл к Фирдесу: — Отсенберд, какие потери?
— Не так много, как могло бы быть, если нашим командованием занялся бы кто-то иной, а не ты, — уклончиво ответил генерал.
— Мне не нужны твои лестные завуалированные предположения. Мне нужны точные данные! — грозно ответил Вэйрад, выйдя из себя.
— Из тысячи четырёхсот двадцати восьми солдат мы потеряли двести четыре… — угрюмо ответил Отсенберд.
— Ясно, — тускло и безжизненно прошептал Вэйрад.
— Отец, это же невероятный результат! — вставил Зендей, искренне радуясь исходу.
— Генерал Леонель. Генерал Отсенберд. Рад новой встречи, товарищи, — неожиданно прозвучал грубый мужской голос. — Особенно рад видеть вас, Вэйрад, с новым чином в деле.
— Здравствуй, Нильфад, — поздоровался Фирдес. Вэйрад же пожал руку.
— Как прошло? Я видел несколько десятков наших трупов, пока мчал на помощь к вам.
— К сожалению, мы не смогли обойтись без жертв… Мы утеряли чуть более двухсот воинов…
— Понятно, — поникшим тоном сказал Нильфад, сильно сжав кулаки и стиснув зубы.
— Господа, не соизволите ли вы пояснить мне, в чем же причина ваших кислых физиономий? Каковы успехи? — спросил мужчина с густой бородой, похожей на боёк молота. На груди у него красовалась синяя лента, а нагрудник был украшен множеством цветных камней и бриллиантов.
— Норберт Изельгаам. Приветствую со всем почтением, — сказал Фирдес.
— Что ж. Я уже успел получить доклад медиков… — мужчина противно рассмеялся и жутко нагло взглянул в лицо обозлившегося Вэйрада, произнеся: — Вижу, ты, глупый болван, не смог сдержать свое слово. Твои солдатики погибли. И явно более сотни. А это значит, что ты более не будешь носить синей ленты. Помнишь? Таков был уговор. Ты спорил — ты и отвечай.
— Извините меня, высокопочтенный полководец Невервилля, член Высшего Гвардейского Состава, но вы, не сочтите за грубость, не имеете права отбирать это звание! Он был возведён до него рукой самого Его Величества! Он — герой Невервилля и имеет звание рода Золотых Львов! — вступился Нильфад.
— Что вы сейчас сказали, полководец? — переспросил Норберт со все такой же гнилой улыбкой и отвратительным взглядом.
— Что слышали! Думаете, вы испугаете меня своим толстым брюхом, набитым дорогущим вином и редчайшими видами мяса? Думаете мне страшно видеть эти сверкающие вкрапления у вас на золотом доспехе? Вы — мерзкая личность… Я бы вытер об вас ноги, но, к сожалению, ваш рост мне не позволяет… — продолжал высказываться Нильфад, уже совершенно не подбирая выражений. — Вы же просто игрались с нами… Жизни солдат для вас были разменной монетой! Чтобы выиграть спор, вы абсолютно наглым образом обманули нас! Поставили в неудобное положение!
Вэйрад и Фирдес были ошарашены этой выходкой товарища и стояли, раскрыв рты.
Изельгаам вновь рассмеялся, но уже в его взгляде чувствовалась ни надменность, а ужасающая ярость.
— Ты, ты и ты — тупые букашки, которые возомнили, что способны перечить воле Высшего Гвардейского Состава. Это слишком смешно. Я наделён такой властью, о которой вы и подумать не могли! Отныне каждый из вас будет на тоненькой нитке моего настроения… Касательно спора: меня не волнуют ваши догадки и гипотезы. Я выиграл, а как выиграл — не ваше дело. А вот если вы сейчас же не извинитесь и если это извинение мне не понравится, то вы будете судиться за измену Родине и измене общей идеологии воинского кодекса Невервилля. Вам ясно?! Суки, встали на колени, иначе моя кара падёт на вас уже очень скоро! — взорвался Норберт. За его спиной стоял десяток солдат королевской гвардии, воинов наивысшего ранга.
Все застыло. От действий этих трёх товарищей зависело очень многое. Возможно, если бы тогда они поступили иначе, всё бы обернулось по-другому. Все солдаты столпились вокруг них и никто не произнёс ни звука, все словно задержали дыхание. Зендей всё это видел, но абсолютно ничего не понимал, хотя знал, что лучше и ему помалкивать.
Нильфад скривил рожу, обернулся на Вэйрада и Фирдеса, которые, по всей видимости, не собирались кланяться и извиняться. Однако они бы абсолютно снисходительно отнеслись к тому, что Нильфад бы склонился, учитывая некоторые обстоятельства. Но он затем резко повернулся обратно и плюнул прямо в лицо Изельгаама, которое было на голову выше него.
Гробовая тишина.
Вновь смех. Гадкий и уродливый.
— Вы, сукины дети, ответите мне за это! Каждый из вас! Я клянусь! Вы заплатите мне! — буркнул Норберт и ушёл вместе со своей свитой, вытирая лицо от слюны Нильфада. — Моя кара будет жестокой…
VII.
— Отец, что это было? Что за дурной дядька? И что вообще происходит? — спросил Зендей.
— Понимаешь, я не понравился этому человеку. Он один из влиятельных военных чиновников. Его слово может повлиять на судьбу десятков тысяч солдат. Он один из тех, кто начал эту войну, — растолковал Вэйрад.
— А что же ты такое сделал этому уроду, что он так грозно орал на тебя?
— Парень, ты ещё слишком мал для того, чтобы понять, в чем дело, — присоединился Отсенберд.
— Отец?
— Прости, сын. Я не могу сказать… — тяжело ответил генерал Леонель.
— Твой сын должен знать, Вэйрад, — вступился Нильфад.
Вэйрад промолчал. Он лишь откинул голову, посмотрев в небо.
— Видишь ли, Зен… Твоя мама погибла из-за того, что люди голодают. А голодные и злые люди способны на ужасные поступки… На бесчеловечные поступки… Им нет прощения, однако… Если бы не те, кто позволил народу нищать, если бы не те, кто позволил таким уродам бродить по дорогам Невервилля… Твоя мама была бы жива. Виной всему эта проклятая война… Война приносит голод, нищету, боль и страдания, а демоны вроде господина Изельгаама на этих войнах наживаются. Я позволил себе наглость выступить перед всесильными господами, — а они себя таковыми считают, видимо — чтобы те остановили войну окончательно… — Вэйрад сильно сжал поводья коня, что затрещали суставы. — Но я, видите ли, оскорбил тем самым Высший Гвардейский Состав… Этот надменный скот… Тот дядя, что грозился нам расправой, был одним из трех самых влиятельных персон в Составе… Его слово может снести нам головы или отправить гнить в самые дальние темницы континента…
— Да… Такие дела, малец… Не знаю, конечно, Вэйрад, зачем ты ребёнка так пугаешь раньше времени, но…
