Мечтаю о Москве, где каждый будет располагать 50-70 квадратными метрами жилой площади. Москвичи поселятся в кондоминимумах, таких как "Золотые ключи", "Синяя птица"... Один из кондоминимумов послужил Олимпийской деревней Юношеских Игр 1998 года. В каждом - гаражи, магазины, рестораны, аптеки, детские учреждения, охрана...
Методом "стена в грунте" началось сооружение невиданного прежде масштаба делового центра на Пресне. "Мосинжстрой" во главе с заслуженным строителем Семеном Исаевичем Свирским день и ночь приближает Москву ХХI века.
Ниже уровня Москвы-реки выкопан циклопических размеров котлован, замкнутое подземное пространство, глубиной 26 метров, периметром 1700 метров. "Мосинжстрой" отличился на Манежной площади. Он выиграл конкурс в борьбе с другими фирмами, домогавшимися крупнейшего городского заказа. И победил. Теперь только так, по конкурсу, можно строить в Москве. Это один из рыночных рычагов подлинного ускорения и перестройки.
"Мосинжстрой" за год участвовал в торгах по ста двадцати объектам. И выиграл сто один заказ! Один из них - деловой центр на Пресне. Кроме него, гостинично-деловой центр на Кудринской площади, офисно-деловой центр на Долгоруковской, коттеджи и малоэтажные дома на Рублевском шоссе...
Такой успех и размах, сто один объект! - возможен, потому что "Главмосинжстрой" не дали расчленить по законам "прихватизации". Он не только сохранил былую мощь, но и нарастил силы, освоил новые технологии, которых в мое время в главке не знали. Вот, например, бестраншейный метод прокладки коммуникаций. По заданной трассе под управлением компьютера микрощитовой комплекс проходит канал в 1200 миллиметров. И в него вводится труба! Так раньше работать мы не могли.
Да, был "Главмосинжстрой", теперь - акционерное общество "Мосинжстрой". Был начальник главка, теперь генеральный директор. Но, как прежде, у трудового коллектива, 25 тысяч работников, есть свои ведомственные детские лагеря, санатории, базы отдыха, есть оплаченные путевки для сотрудников. Как видим, "Мосинжстрой" вошел в рынок. Но и себя не потерял.
Вернусь к деловому центру на Пресне. Ему пока не нашли имя, называют на американский манер - Сити. Но мы не хотим никому подражать. Здесь под руководством Бориса Тхора, автора Олимпийского стадиона, проектируются небоскребы. В этом лишь сходство с Америкой. Самый высокий из них получил название "Россия". К строительной площадке ведет с Кутузовского проспекта замечательный, современной архитектуры мост "Багратион". Его создали конструктор Владимир Травуш и архитектор Борис Тхор. Это выдающееся инженерное сооружение, двухъярусный мост, где предусмотрена транспортная артерия, соединяющая набережные Москвы-реки и крупный торговый комплекс.
Через Кутузовский проспект перебрасывается эстакада, путь в бизнес-центр на Пресне. По ней смогут следовать и общественный транспорт, и автомашины. Сегодня в Москве насчитывается два с половиной миллиона легковых машин, по одной на каждую семью. У многих теперь по две машины на семью. Произошла, таким образом, автомобильная революция. Она подгоняет нас прокладывать новые дороги, мосты, строить гаражи.
* * *
Москва, как и прежде, стала примером для всей страны. Но теперь не стремится быть "образцовым коммунистическим городом". Да и тогда, когда провозгласили этот утопический лозунг, столица получала из бюджета средства по "остаточному принципу". Ей выделяли то, что оставалось от военных расходов. Поэтому нам приходилось строить самое дешевое в стране жилье.
Сегодня Москва показывает другим городам: можно строить без оглядки на центр, не припадая к вымени федерального бюджета. Ведь почти все, созданное за последние годы, сделано за счет инвестиций частных лиц, иностранных капвложений, продажи недвижимости, аренды земли и прочих рыночных источников. Они после августа 1991 года есть у каждого большого города.
Москва сдает землю в долгосрочную аренду на 49, на 99 лет. Но не продает, по-моему, этого делать нельзя. Потому что продашь землю, а потом вдруг возникнет необходимость прокладывать теплотрассу... Выкупать ее придется за бешеные деньги по праву частной собственности. Мы помним историю "хомяковской рощи" на Кузнецком мосту. За чахлый скверик, клочок земли, оказавшийся на проезжей части, хозяин, некто Хомяков, десятки лет вымогал у городской Думы баснословную сумму.
Мы - за рынок, систему отношений, основанных на купле-продаже под контролем власти городской или федеральной. Этой системе в конечном счете всем обязаны. Москва первой вошла в рынок. У нас есть и богатые, и бедные, это неизбежно при новых экономических отношениях. Поэтому - пусть богатые платят за бедных!
Мы - за платное и бесплатное образование, за платную и бесплатную медицину. Кто хочет и может - пусть учится, лечится, едет отдыхать за свой счет. Но отнимать у народа достижения социализма - у власти нет права.
После кризиса, в августе 1998 года, когда рухнули мощные, казалось бы, банки, в Москве удалось сохранить устойчивую социально-экономическую ситуацию. Не допустить обвала производства и строительства. Город накопил в девяностые годы ценный опыт реформ в экономике и социальной сфере. Этот московский опыт мог бы стать полезным для России, мы его рассматриваем как общероссийское достояние. Готовы со всеми обмениваться опытом, помогать. Вот почему один из главных лозунгов движения "Отечество", во главе которого встал Юрий Лужков, заключен в словах: "Сделали в Москве - сделаем в России".
* * *
Москва пережила в ХХ веке несколько переворотов в градостроительстве. Ленин упразднил частную собственность на жилые дома, уничтожил институт домовладельцев, частных заказчиков и архитекторов. В роли заказчика выступало государство в лице разных учреждений, трестов, наркоматов-министерств, управлений делами ЦК и так далее.
Есть теперь домовладельцы, стало быть, частные заказчики, есть свободные художники - архитекторы. Они проектируют и строят, составляют конкуренцию государственным проектным институтам.
Мы возвращаем достоинство, утраченный комфорт, квартиры на одну семью так называемым "доходным домам". Они появились на рубеже ХIХ-ХХ веков в центре Москвы. Их много на Арбате, Пречистенке, Остоженке...
До недавних лет самыми престижными и комфортабельными считались дома, построенные при Сталине. Это и высотные здания, и жилые дома на Тверской, набережных Москвы-реки, Кутузовском и других проспектах. Они хорошо известны, у всех на виду, но их сравнительно мало.
Просторы Москвы со всех сторон застроены типовыми домами нескольких поколений. При Хрущеве произошла, я бы сказал, градостроительная контрреволюция. Она лишила права творить почти всех архитекторов. Домостроительные комбинаты фабриковали типовые дома, типовые школы, типовые больницы.
При Гришине и Промыслове строители подняли этажи типовых домов на двадцать с лишним этажей. Проектировщики улучшили их качество, увеличили размеры комнат и кухонь, прихожих, приподняли потолки. Но мы продолжали существовать в тисках сборного железобетона, в жестких рамках СНИПов строительных норм и правил, регламентируемых Госстроем на территории одной шестой земного шара, всего СССР.
При Ельцине и Лужкове произошла долгожданная революция в градостроении. Положенное природой место занял творец, архитектор-художник. Минуло время "бумажной архитектуры", когда только на бумаге зодчие Москвы могли реализовывать свои фантазии. Вместо картона и ватмана они получили современные, самые лучшие материалы, стекло, металл, искусственный камень. Только при этом условии возможен прогресс, поскольку новая архитектура начинается с новых материалов.
Все сказанное привело к расцвету градостроения. К появлению архитектурного стиля, в газетах получившего название "лужковского". Не берусь определять этот стиль, большое видится на расстоянии. Да и не мое это дело, для таких изысканий есть искусствоведы. Им по душе то, что создано Александром Скоканом на Кропоткинской набережной. Там по его проекту построен Международный банк в стиле, близком конструктивизму 20-х годов. Он занял первое место в рейтинге лучших построек Москвы за десять лет.
Правительство города не чурается построек современного стиля, в чем каждый может убедиться, увидев мост "Багратион".
И мне этот современный стиль по душе. Но я не вижу ничего плохого в башнях Красных холмов, перекликающихся с архитектурой старой Москвы. Мне нравится, что над старыми, обреченными на смерть, но обновленными домами вырастают мансарды. Жить в них хорошо, особенно художникам, жаждущим света. Нравится, что новые дома украшаются башнями и башенками. Они делают ярче, выразительнее силуэт города. За эти башни крепко достается Лужкову, и мне перепадает на орехи. Но разве оттого, что суровые крепостные башни Кремля надстроили в ХVII веке шатрами, они стали хуже? Разве можно сегодня вообразить Кремль без Спасской и всех других башен?
