– Снимите с нее кандалы. Звон цепей меня раздражает.
Роза подбежала и, сжав кандалы на руках, превратила их в прах. Пепел осыпался на босые, стесанные в кровь ступни Марины.
– Марина Ситром, ты разочаровала меня. Я вырастил, обучил тебя, а ты предала меня. Ты не выполнила мое задание и позволила себя поймать. Ты заслуживаешь смерти, – Владыка помедлил накаляя обстановку и повернул голову. – Введите ее!
Быстрые шаги. Скрип открывающейся двери.
Сердце спотыкнулось.
Растерянная улыбка мамы заставила Марину застыть. Мама отрешенно смотрела куда-то на потолок. Ее вытолкали в середину зала. Она поднял глаза на Владыку и лицо ее исказилось.
– АААААА!! – закричала она пронзительно и, запутавшись в собственных ногах, упала перед Мариной. Дико перебирая конечностями, она отползала от Мортиса и уперлась спиной в дочь. Марина обняла ее и не смогла сдержать слез. Она выловила глазами руку мамы, и сердце заныло сильнее – мизинца на руке не было.
***
Сознание не хотело возвращаться, но Дима упорно открывал глаза. Звуки, образы со временем стали принимать формы. Он стал различать фигуры: перед ним спиной стоял человек в черном, слова доносились, словно через трубу, и разобрать было ничего невозможно. Медленно Дима различил девушку на полу, а за ней толпу людей.
– Мама, – в сознание ворвался знакомый голос. Очертания начали приобретать четкость, и вдруг Дима понял чей этот голос. Он моргнул, дернул руками, но был прикован.
Слезы брызнули из глаз Марины. Она встала щитом, раскинув руки, перед мамой.
– Не трогай ее!
Владыка хмыкнул.
Долгая секунда, и мама закричала. Марина в ужасе обернулась. Мама Марины упала лицом вниз и забилась в конвульсиях. Марина рухнула возле нее.
– Прошу! Умоляю! Перестыньте! НЕЕЕТ!
Стиснув зубы, Дима телекинезом попытался открыть наручники, но вдруг его прошиб такой мощный заряд электрошока, что он не сдержал стон.
Владыка обернулся и, скрестив руки на груди, довольно произнес:
– Наконец-то пришел в себя. Мы уже заждались.
Мама обмякла и, тяжело дыша, смотрела прямо перед собой широко раскрытыми глазами.
– Мама! – заревела Марина. – Мама…
Дима шумно выдохнул и открыл глаза. Мортис подошел к нему и, наклонившись к его лицу, прошептал:
– С пробуждением.
Его изуродованная половина лица, собранная по кусочкам приводила в ужас. Обгоревший наполовину рот был словно разрезан по щеке и грубо зашит, и создавалось впечатление, что он постоянно криво ухмылялся.
Мортис выпрямился и обернулся к последователям:
– Я все думал, стоит ли приводить тебя в сознание, но, думаю, стоит тебя поблагодарить, за то, что попал на крючок. У меня были сомнения…, правда, но ты так отчаянно ухватился за Марину.
Дима зло всматривался в глаза Мортиса: белки глаз казались красными из-за полопавшихся сосудов, зрачки сливались с темной радужкой.
Его внешность – последствие последней битвы в Истреблении? Дима помнил его совершенно не таким.
– Мортис, – выплюнул Дима. Он готов был вгрызться ему в горло, но был прикован.
– Что? Хочешь убить меня? Хочешь, открою тебе тайну…? Всмотрись в нее… – Мортис провел рукой по воздуху, словно в театральной сцене. Дима перевел глаза на плачущую Марину, не понимая, что Мортис имел в виду.
И вдруг кровь отхлынула от лица. Дима задрожал.
– Ева… – выдохнул он имя, владелицу которого искал годами, имя, что болью отзывалось до сих пор.
Дима в ужасе смотрел на лицо мамы Марины. Она стала старше, волосы у лица покрыла седина, но он узнал бы ее из миллионов…
– Ева! – повторил он, все еще не веря своим глазам. В голове закружился вихрь мыслей: “Ева жива? Ева жива! Мои молитвы были услышаны! Почему она в таком состоянии? Что произошло?”
Мортис взбудоражено сложил пальцы в замок.
Марина судорожно всхлипнула и опустила содрогнувшиеся плечи мамы. До девушки медленно начала доходить суть сказанного.
– Ева? – она опустила глаза на маленькие плечи мамы. От голоса Димы мама вздрогнула и посмотрела в его сторону. Ее васильковые, полные неба глаза прояснились.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Дима? – она задрожала и, обхватив себя руками, стала раскачиваться. Она укачивала себя и все шептала:
– Дима… Дима… Дима… Дима… Дима… Дима… Дима… – как тиканье часов все повторяла она. В зале стало настолько тихо, что ее голос разносился повсюду.
Дима ошарашено смотрел, как его горячо любимая жена даже не осознавала где находилась. Ее поведение напугало его больше самого Мортиса.
Гнев огненным змеем поднялся по позвоночнику и охватил голову. Озверев, он попытался вырвать подлокотники.
– Что ты сделал с ней? – взгремел он и почувствовал электрический заряд. Вынырнув, словно из-под ледяной воды, он судорожно нашел взглядом Еву, что улыбнувшись каким-то своим мыслям, смотрела в потолок.
– Ох… Ивви, – протянул Мортис. Он медленно подплыл к сидящим на полу женщинам и протянул свою морщинистую руку. Ноготь подцепил подбородок Евы, глупая улыбка которой все светилась на лице. – Как жаль, что такой прекрасный цветок был так слаб…
– Ты, ублюдок! Что ты сделал с ней? – закричал Дима, срывая голос.
Мортис повернул голову, продолжая держать подбородок Евы на острие ногтя.
– Всего лишь любил ее.
Мортис вновь повернулся к Еве и приложился изуродованными губами к ее рту.
Ева моргнула, и сознание прояснилось. Оттолкнув Мортиса, она отползла за Марину и выглянула из-за спины.
Дима раненым зверем закричал.
– О чем вы? – Марина вдруг обрела голос. – Вы любили маму?
Мортис ударил взглядом Марину, и она содрогнулась от боли в висках.
– До того как она свихнулась, она все пыталась сбежать или покончить с собой… А потом совсем съехала с катушек и забрала тебя с собой. Она хотела убить себя и тебя, но я не позволил.
– О чем вы? – в ужасе воскликнула Марина.
– Как до тебя медленно доходит все. Я это заметил, еще когда обучал тебя… Сообразительностью ты точно не в меня, – сокрушительно выдохнул Мортис и сложил руки на груди. – Уже пора было догадаться…
– Нет… – выдохнула она.
– Да! – шутливо Мортис щелкнул ее по носу и отошел. Ведь это было так просто… Я все думал: ну когда же до нее дойдет. А ведь все было на поверхности… в имени. Смотри: Анирам Мортис… Попробуй прочитать наоборот. Все вы, ну давайте!
Роза закатила глаза и сложила руки на груди. Все остальные приспешники стали соображать.
– Марина Ситром, – ошарашено Дима откинулся на спинку.
– О! Я вижу, не просто так ты меня чуть не убил в эпоху Истребления… Мое имя и имя Марины зеркальны. Она моя дочь.
Обессилено Дима перевел взгляд на Марину. Ошарашено она сидела на полу и растеряно смотрела снизу вверх на Мортиса.
“Как такое возможно?” Воспоминания на мосту проносились перед глазами: Вот мама смотрит вниз и перехватывает маленькую ладошку Марины. Ветер бьет в лицо и подкидывает ее длинные волосы. Марина не понимает, зачем они здесь.
– Мама! Что происходит? Мама! Пошли домой!
Мама поворачивается. Ее полные слез глаза каменеют при взгляде на Марину и наполняются решимостью. Она делает шаг в пропасть и тянет за собой ее…
Марина ошарашено перевела взгляд на покачивающуюся маму и опять на Мортиса.
– Это ты довел ее до сумасшествия силой?
Мортис неопределенно махнул плечами.
– Ее много раз предупреждали не пытаться сопротивляться…
– Ты! Ты! – задохнулась она, не зная слов, чтобы описать его… – Проклятый тиран! Сумасшедший фанатик. Урод! Чудовище!
– И это чудовище – твой отец! А теперь, как твой отец и Владыка смерти, я научу тебя хорошим манерам…
Сила Мастера боли оглушительным ударом сбила Марину на пол, и она задохнулась криком.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Дима дернулся, но металлическое кресло, подобно электрическому стулу, было хорошо прикручено к полу.
Тело Марины скрутили конвульсии, и она изогнулась под невиданным углом. Крик перешел на визг.
Последователи отрешенно следили за Мариной. Роза довольно улыбалась. Мама Марины закрыла уши руками, не прекращая раскачиваться.
