Потому что нельзя привязываться к человеку настолько сильно, нельзя делать его бессменным центром своей жизни, просто нельзя.
А ещё нельзя улыбаться и говорить «я хочу, чтобы ты оставила свой пост моего вечного телохранителя». Нельзя.
Не говоря ни слова, я с трудом поднялась и на негнущихся ногах, опасно покачиваясь на ступенях, устремилась вниз. На улице, во дворе Оркоми, запрягались на шай два десятка воинов.
— Вы куда? — Спросила я на айэрском с ужасным акцентом, до которого мне не было никакого дела.
Мне, но местные скривились, а потом один из них всё же сказал:
— Присоединимся к кортежу айэра Оркоми.
— Я с вами, — решила я тоном, не терпящим возражений, и пошла отнимать у одного из мужчин его ящера.
* * *
Форма стражей на мне смотрелась довольно странно, но кто-то из них притащил магически одарённого портного, так что тот, кривляясь и ругаясь, всё же привёл её в нормальный вид.
В итоге на мне были светло-серые зауженные брюки, сапоги по колено на небольшом каблуке, белая рубашка и светлый жилет поверх неё, а на широком кожаном поясе висел самый настоящий меч — местный, изогнутый, которым я совершенно не умела орудовать, но это не помешало мне с радостным видом отнять его у воинов.
Те оказались довольно разумными и решили обратно не отнимать.
В итоге нас было двадцать один — двадцать хмурых, недовольно поглядывающих на меня мужиков и одна отчаянная я, которой реветь хотелось и которая вместо этого улыбалась во всё лицо так, что щёки болели.
Если это наши последние три недели с Лиззи, то я сделаю их незабываемыми.
Минут через десять мы аккуратно вклинились в красивый строй воинов, сопровождающих мою Лиз и её Айяна — они, довольные и величественные, держались в начале строя, приветствуя народ и ещё Тьма знает что делая.
Жители города в свою очередь отвечали приветствиями и громкими признаниями в любви, причём почему-то сразу обоим, бросая в правителя и его избранницу горсти нежно-фиолетовых цветов… и где только нашли?!
— Ты же Аделаида Корвей? — Негромко спросил кто-то слева и немного спереди.
Я вообще чудом услышала этот голос среди множественных криков и городского шума.
Повернув голову, глазами нашла молодого довольно привлекательного паренька с очаровательной улыбочкой и ямочками на щеках, в которые вдруг захотелось потыкать пальцами.
— Привет, — улыбнулась я, копируя его обворожительную улыбку.
Паренёк слегка прищурился от удовольствия и удивительно нежным голосом, не заботясь о том, что нас слышат другие стражи, произнес:
— Я слышал, что ты сделала сегодня ночью.
Паника! На одно единственное мгновение паника захлестнула меня с головой, но она тут же пропала, сметённая простым осознанием: он не может ничего знать. По крайней мере, ничего запрещённого.
И я улыбнулась шире и полюбопытствовала:
— А ты о чём конкретно, малыш?
Обращение ему явно понравилось, но воин всё же ответил:
— О том, что ты спасла одного из айкихиров. Знаешь, они такого не забывают.
Сказано было с неприкрытым намёком, на меня даже выразительно посмотрели, чуть наклонив голову и приподняв брови для лучшего эффекта.
— А они не говорят, что я его перед этим ножом пырнула? — Фыркнула я насмешливо.
С разных сторон послышались приглушённые смешки, паренёк безразлично пожал плечами и отвернулся, а я почему-то запомнила его слова.
И поняла кое-что приятное: они его всё же успели спасти.
* * *
Минут через десять к нашему торжественному шествию присоединился раэр Дэмис Йэхар.
Он прискакал откуда-то со стороны и занял место сразу за айэром Оркоми, перед этим глянув на меня так, что впору было бы прямо сейчас спрыгивать с ящера и бежать прочь.
Но я, естественно, осталась на месте.
А когда ещё сорок минут спустя прогулка по городу официально подошла к концу, а Дэмис, игнорируя вся и всех, прямо на месте развернул своего ящера и повёл его по направлению ко мне, я тоже решила плюнуть на всё и пошла вперёд, воинством прикрываясь от надвигающегося на меня раэра.
В итоге я оказалась рядом с Элизабет раньше, чем он — рядом со мной.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Хочу блинчиков! — Громко решила я, прерывая их счастливое уединение и не испытывая никаких мук совести по этому поводу.
Лиззи, вздрогнув от неожиданности, стремительно обернулась, пристально всмотрелась в моё лицо и с искренней заботой спросила на древневормийском:
— Ты как?
Как труп.
— Как человек, жаждущий блинчиков! — Громко возвестила вслух.
Надеюсь, что подавлюсь одним из них.
Лиззи смотрела на меня ещё несколько долгих секунд, но в итоге обернулась к Оркоми и что-то негромко ему сказала. Я бы могла услышать, но не стала прислушиваться — мне неинтересно, о чём они там секретничают.
Но в итоге айэр спокойно кивнул и притормозил своего ящера. Обернувшись через плечо, я увидела, как он ещё и очень злого раэра остановил, не позволив тому следовать за нами.
А он бы последовал. И обязательно догнал бы меня.
Кто знает, что бы тогда было.
Но поговорить нам с ним всё же нужно — расставить всё на свои места, обозначит мою позицию и… закончить то, что между нами происходит.
Потому что это просто неправильно, недопустимо и непозволительно.
* * *
Муки совести заставили Элизабет провести весь этот день со мной. Я честно пыталась выгнать её к Оркоми, потому что видела, как сильно она скучает без того, без кого ещё совсем недавно спокойно себе жила, но Лиз неизменно отказывалась и упрямо оставалась со мной.
В конечном итоге пришлось возвращаться во дворец и ссылаться на выдуманные срочные дела — только тогда Лиззи согласилась оставить меня и уйти в свои покои.
Для меня тоже нашлась пара комнат, в которых меня, к несчастью, ждали.
— Очень интересное развитие событий, — даже не пытаясь скрыть едкого сарказма, приветствовал Дэмис Йэхар.
Повернув голову, я обнаружила его вольготно устроившимся на диванчике.
— Ты о чём? — Уточнила я, оставшись у закрытых дверей со скрещенными на груди руками.
Раэр рывком сел и подался вперёд, устроив локти на коленях.
— О твоём ночном побеге, — прозвучало с обвинением, которого некоторые и не думали скрывать.
— Мне нужно было подумать, — нагло уведомила я.
Или резко и болезненно, или мягко и неэффективно. Я выбираю первое.
— О чём? — Йэхар и без того злой меня ждал, но теперь, кажется, каждое моё слово злило его всё больше и больше.
— О том, что мы сделали ошибку. Я сделала. Я рада, что это не было сексом и что моя девственность всё ещё со мной. И я планирую оставлять её при себе ещё очень долго.
Кажется, мои слова вызвали у Йэхара злой ступор. Пару мгновений он просто сидел и смотрел на меня, но затем громко рассмеялся… вот только веселья в его голосе не было.
Этот смех, громкий и неестественный, смолк так же быстро, как и начался, и после этого раэр взглянул на меня уже действительно с яростью.
— Ты приняла это решение во время избиения айкихиров? — Ядовито поинтересовался он, опасно медленно поднимаясь на ноги и мгновенно становясь выше и более устрашающим.
— Ты знаешь? — В моём голосе, напротив, интереса не было совершенно.
Мне вообще было как-то… пусто. Просто никак. Липкая паутина стянула всё, что могла, и теперь мне оставалось только лишь медленно падать на самое дно, холодное и острое.
Туда, откуда невозможно выбраться.
— Я помог тому, с пробитым лёгким, — Йэхар сказал это без гордости и важности, а просто как факт.
Я кивнула, принимая информацию к сведению, невольно поёжилась от сквозившего в комнате холода, и сказала то, к чему всё и шло:
— Нам нужно прекратить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я действительно так думала, я правда верила в актуальность своих слов, я…
Йэхар, прожигающий меня яростным взглядом, тоном, значительно более холодным температуры в комнате, сказал:
— Нам нечего прекращать.
Где-то внутри что-то больно кольнуло… но нечему было разбиваться, всё уже разбила моя Лиззи.
