Отдаю соответствующий приказ комбату. А сам подзываю к себе бойца с рацией. Связываюсь с начальником штаба полка, говорю:
- Доложите первому, что у нас все в порядке. Двужильный дерется за Сусловку, я с ним, потерь в батальоне почти нет.
- Вас понял, - ответил начальник штаба. - Сейчас все доложу.
- Как идут дела у Хирного?
- Прошел вторую траншею, все в порядке.
- Хирный пусть атакует, как ему и было приказано. А вот батальон Пятирикова отправь немедленно сюда, к Двужильному. Он здесь очень нужен.
Убедившись, что начальник штаба понял меня правильно, переговоры с ним закончил. Да, второй эшелон полка нужен сейчас именно здесь. Вместо того чтобы вводить его в бой за 1-м батальоном, который наступает за огневым валом все же медленно, лучше выдвинуть его здесь, через рощу, где несколько минут назад уже прошел 3-й батальон капитана Двужильного.
И еще. Деревня Сусловка - рубеж выполнения полком ближайшей задачи. Но в ней, как видно из докладов, фашисты закрепились, и батальону Двужильного взять ее в лоб не так-то просто. Нужно Сусловку обойти с двух сторон, а для этого требуется свежий батальон второго эшелона.
Пока так думаю, гитлеровцы предпринимают довольно сильную контратаку. Острие ее направлено на правый фланг 3-го батальона. Этого еще не хватало!
* * *
Итак, контратака. До двух рот вражеской пехоты с тремя танками уже развертываются в боевой порядок. А несколько батарей противника ведут пристрелку по участку, что восточнее Сусловки. Все это говорит о том, что фашисты будут стремиться выйти в тыл 3-му батальону, попытаются отрезать его от главных сил полка, а затем совместно с обороняющимися в деревне силами смять его и уничтожить.
Роты же Двужильного тем временем втянуты в бой за Сусловку. Две из них уже достигли восточной, а левофланговая, обойдя деревню, вышла даже на юго-западную окраину. Но здесь противник сковал ее плотным огнем.
Выходит, отражать контратаку почти что нечем. Вся надежда на быстрейший подход 2-го батальона капитана М. И. Пятирикова.
- Организуй пока силами ячейки управления круговую оборону, приказываю капитану Двужильному. - Всех к бою, кто есть с тобой, кроме радиста. А ротам прикажи держаться там, где они есть, и ни шагу назад! Скоро подойдет второй батальон.
А сам снова сажусь к радиостанции. Нужно связаться с командиром 2-го батальона и перенацелить его на разгром контратакующей группы противника.
Комбат два почему-то не отвечает. А тем временем левофланговая рота противника начинает разворачиваться вправо и заходить батальону в тыл.
А мы... Нас всего-то, со мной, командиром дивизиона и капитаном Двужильным, здесь двенадцать человек. Роты же батальона впереди. Их из боя не выведешь, завязли в нем крепко. Значит, вражескую роту, совершающую маневр, придется встречать нам.
Подпустили фашистов поближе, ударили. Правый фланг роты залег, ответил нам автоматным огнем. Левый же по-прежнему движется к восточной окраине. Что же молчит Пятириков?!
- Товарищ подполковник, - кричит в это время радист, - второй батальон!
Слышу в наушниках звонкий голос капитана Пятирикова, спрашиваю:
- Доложите, где ваш батальон?
- Подхожу к западной опушке рощи.
- Слушайте меня внимательно. Я нахожусь с третьим батальоном у деревни Сусловка. Между батальоном Двужильного и вами - контратакующая группа фашистов. Она как раз подставила вам свой левый фланг. Разворачивайте батальон и атакуйте в направлении деревни. Поняли?
- Понял, атаковать в направлении деревни! Выполняю!
- Командира дивизиона ко мне| - приказал я адъютанту, который, лежа в нескольких метрах от меня за согнувшейся старой ивой, вел из автомата огонь по вражеской цепи.
Подполз командир артиллерийского дивизиона капитан М. А. Балавас.
- Второй батальон через несколько минут ударит по противнику с тыла. Сможете поддержать его огнем? - спросил я у него.
- Смогу, - уверенно ответил Балавас. - Сейчас свяжусь с подполковником Войцеховским и скорректирую огонь одного-двух дивизионов.
- Тогда действуйте. Только быстро!
Правофланговая рота фашистов перебежками накапливается метрах в четырехстах от нас. Танки остановились, поддерживают огнем с места левофланговую. Да и в самой деревне усиливаются звуки боя. Строчат пулеметы, частую дробь выбивают наши ППШ, рвутся ручные гранаты. Выходит, что сусловский гарнизон тоже пытается контратаковать 3-й батальон с фронта.
- Быстрее, быстрее, Балавас! - кричу я командиру артдивизиона. Давайте огонь!
- Даю! - отвечает капитан. И что-то передает на далекие от нас огневые позиции.
Впереди, за боевыми порядками гитлеровцев, разорвалось несколько снарядов. Перелет! Балавас снова передает по рации какие-то цифры. Второй залп накрывает правофланговую роту. Теперь надо ударить по левофланговой роте. Так... Что, не нравится?!
Фашисты действительно заметались между разрывами. Большая группа их кинулась было в направлении рощи, но здесь их встретили бойцы батальона капитана Пятирикова.
- Смотрите, Балавас, второй батальон атакует! - крикнул я артиллеристу. - Остановите стрельбу. Теперь Пятириков расправится с ними сам.
Да, теперь гитлеровцам было несладко. Дело в том, что в это время откуда-то слева появились наши тридцатьчетверки, приданные 885-му стрелковому полку. А справа, тоже почти от рощи, с громким "ура" стремительно двигались роты 1-го батальона капитана Хирного.
Очень хорошо! Все три батальона полка сошлись у деревни Сусловка!
* * *
Я снова взял у радиста микрофон. Вызвал командира 1-го батальона.
Приказал:
- Хирный, перед вами деревня Сусловка. Но в ней уже люди Двужильного. Обходите ее слева. Пятириков обойдет справа. Не останавливайтесь, быстрее продвигайтесь на северную окраину Ханьковичей.
- Вас понял, - ответил комбат. - Наступать на Ханьковичи.
- Теперь дайте мне Пятирикова, - сказал я радисту. В это время к нам подошел капитан Двужильный. Пришлось его отчитать: - Не дело комбата самому бегать в атаки. Видел ведь, как вы сейчас увлеклись. А вам нужно управлять батальоном. - И уже мирно сказал: - Слушайте задачу. Слева деревню обходит первый батальон. Пятириков обогнет ее справа. Ваш батальон выйдет во второй эшелон. Задача ясна?
- Но как же так, товарищ подполковник! Ведь у меня к фашистам еще должок...
- Все мы с них в свое время спросим, - перебил я комбата. - А пока выполняйте приказ!
Капитан Двужильный после моих слов как-то весь съежился, опустил голову. На его скулах заходили желваки. И не знал я тогда, что кроется под высказанным им словом "должок". Об этом я узнаю уже после войны, где-то в шестидесятые годы. Узнаю из письма писателя Г. Н. Фролова, автора книги о славной дочери советского народа - партизанке Вере Волошиной. Вера, как и Зоя Космодемьянская, будучи разведчицей, была схвачена и казнена фашистами. И вот Георгий Николаевич, узнав о том, что в школьные годы его героиня дружила с Юрием Двужильным, написал мне, его бывшему командиру, письмо. И вспомнилась мне белорусская деревушка Сусловка, бой, комбат три капитан Двужильный, его протест против отвода батальона во второй эшелон полка. Ведь в его груди негасимо пылала жажда мести к фашистским палачам, замучившим его первую любовь - Веру.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
