— Я не верю, не верю, что всем плевать… Не хочу в это верить.
— Но это так!
— И тебе? — подняв острый взгляд на сына, спросил мужчина. — И тебе тоже плевать?
Антон едва выдержал этот взгляд. Боль билась в висках, разливаясь по всему телу.
— Да, и мне тоже плевать.
Олег поджал губы, опустив взгляд вниз, а потом…
— Что ж, значит, так тому и быть, — твердо заявил он, и Антон вздрогнул от этих слов. — Потому что мне НЕ плевать!
Воздух стал давить на легкие, Антон сглотнул.
— И что ты хочешь этим сказать? — выдавил он из себя.
— Я не брошу Дашеньку, — решительно заявил Олег.
Антон нахмурился. Мир продолжал рушиться.
— И?..
Оба застыли, слушая, как стучат часы, и бьется в стекла трагедия.
— Будет лучше, если ты, действительно, уедешь, — ответил отец. — Наверное, должно пройти время, чтобы вы привыкли к такому положению. Да и в Англии ты получишь хорошее образование, ты об этом мечтал.
Словно почву выбили у него из-под ног. Перед глазами возник белесый туман, а в ушах едкий звон.
— Вот как? — смог выдавить он из себя пересохшими губами. — Ты… значит, ты так решил?
Олег покачал головой, с горечью глядя на него.
— Нет. ТАК решил ты, — возразил он с горечью. — Я лишь с тобой согласился.
Антон не смог ничего ему ответить. И спустя мгновение осознал, что выбор был сделан уже давно. Без него. И его жизнь стала медленно рушиться.
Глава 10
Это было необычное и трудное во всех смыслах лето. Даша привыкала к новой обстановке, Олег делал всё для того, чтобы она привыкла, а Антон… Он просто игнорировал присутствие девочки в их доме. Как и раньше. Только теперь вообще не разговаривал с ней, делая вид, что не замечает ее.
Его решение поехать на обучение в Лондон, было встречено негодованием Тамары Ивановны, которая, заливаясь слезами и вытирая их платочком, причитала и упрашивала его остаться в Москве. Не совершать глупостей, не принимать поспешных решений, о которых он потом будет жалеть, понять и смириться.
Но Антон был непреклонен, и уже никто не смог бы убедить его остаться. Наверное, даже сам отец.
Слишком многое стало понятным после памятного их разговора с отцом. Слишком четко он осознал не прописную истину, которую пытался втолковать ему Олег. Даша останется в их доме, что бы ни произошло. А с ней он смириться не мог. Принять ее не мог. И знал, что и в будущем — тоже не сможет.
Поэтому и сделал единственно верный шаг в данной ситуации, — он решил уехать.
Он искренне верил, что так будет лучше. Для всех. Для него, для отца, для его подопечной…
Он не хотел уезжать, все его существо противилось этому, он стал хуже спать по ночам, у него пропал аппетит, с лица исчезла улыбка, глаза больше не светились искрящимся серебристым светом, превращаясь в черные точки. Он целыми днями колесил по городу, рассекая пространство в бесплотной попытке догнать время, которое уже прошло. Его съедало изнутри горькое разочарование и болезненная обида на отца.
Надо же — тот даже не воспротивился! Он согласился с отъездом сына. Он не смог отказаться от своей девчонки, не смог отпустить ее. Зато его — смог, отпустил. Антон не мог с этим мириться и ждать чего-то.
У него была своя правда, которая отторгала всякое желание принимать Дашу в свою жизнь.
Если отец хочет заботиться об этой девочке, если решил, что так будет лучше для всех, если теперь в ее воспитании видит смысл своей жизни, а своего сына отодвигает на задний план… Что ж, Антон не будет противиться этому его желанию и стремлению, как бы горько, больно и обидно ему не было. Он просто не имеет права. Как бы отвратительно это не звучало, но он, кажется, уже и на его любовь не имел права.
Когда в их доме появилась эта девчонка, все мысли отца стали направлены на нее. Антон же остался в стороне, поставленный перед выбором, перед выдвинутым ультиматумом. Смириться или отступить.
Жестокий выбор, уничижительный выбор. Неправильный, отвратительно ничтожный и низкий, подлый.
Антон понимал, что, как бы он ни поступил, он в любом случае проиграл. Подчистую. Девочке с улицы.
Его решение уехать за границу не было опрометчивым. Он уже давно вынашивал в себе эту идею. Еще в конце февраля, когда сотрудничавшее с его институтом представительство лондонского университета предложило ему продолжить обучение в Англии.
Он не соглашался вначале, находя десятки причин, по которым ему стоит остаться в Москве. На самом же деле он просто не хотел оставлять отца одного, потому что видел, как тот изменился в поведении, будто разочарованный и уставший ото всего. Он хотел остаться, хотел присматривать за ним, хотел быть ему нужным, как когда-то он был нужен ему. Антону ли не знать, как важно, чтобы в трудные минуты жизни, рядом был близкий, родной человек!? И он смирился с тем, что плюнет на выгодное предложение, которое делается не каждому и не постоянно, а он был удостоен его; смирился с тем, что Лондон останется где-то позади, где-то там, в далеком мечтании. И он ничуть не расстраивался, ничуть не сомневался в том, что поступает правильно, отказываясь ехать в Англию. Главное, быть рядом с отцом и поддержать его.
А потом… Всё изменилось в марте этого года, сразу же после возвращения отца из Калининграда. Антон позже стал проклинать этот город. Он много думал о том, что было бы, если бы отец отказался от этой поездки. Он бы не встретил свою девчонку, не привез бы ее в Москву, и она не разрушила бы их жизнь!
Он не мог смотреть на то, как отец всю свою нерастраченную на него, Антона, много лет назад любовь, сейчас отдает этой девочке с улицы. Которая, возможно, и достойна ее, но все же… Она никогда ей не принадлежала. Она Антону предназначалась, а не ей. Но он, к сожалению, вырос, а она была ребенком.
Олег всегда давил на него возрастом, тем, что он — уже взрослый, а Дашенька совсем еще кроха.
И это бесило Антона, который уже сотни раз пожалел о том, что так рано вырос. Иронизировал, конечно же, но горько, с обидой, с разочарованием и болью.
Как жаль, что чувства отца проснулись в тот момент, когда сыну уже исполнилось восемнадцать, а какой-то девочке с улицы не было и девяти!
Не желая мириться и смотреть на то, как предназначенная ему любовь растрачивается на другого человека, Антон убегал. От себя убегал и от своей боли. От отца убегал и Тамары Ивановны, от этой девчонки, которая незаметно заняла его место. Блуждал по улицам Москвы, словно прощаясь с городом, часто бывал на набережной, сидел на холодных каменных плитах, глядя на Москву-реку. Всегда один. Друзьям не звонил, почему-то считая, что они его не поймут. Они даже не поверили сначала, что он уезжает. Он не разговаривал с ними о своих проблемах. Раньше он делился ими с отцом, а сейчас…
