Антон пропустил его слова мимо ушей и, подойдя к окну и глядя вниз, решительно начал.
— Тебе придется сделать выбор, отец, — вздохнул. — Или она, или я. Нам двоим в этом доме не будет места.
Олег нахмурился.
— Не понимаю… — промолвил он.
Парень покачал головой, прикрыв на мгновение глаза, а потом обернулся к отцу и, встретив его взгляд с застывшим в глубине зрачков вопросом, на выдохе тихо проговорил:
— Я не хотел тебе говорить, — уставился в пол, словно смущаясь своих слов, — но еще в марте, когда ты был в Калининграде, мне предложили продолжить обучение в Лондоне.
Мужчина застыл, с изумлением глядя на сына.
— В Лондоне?.. — едва выдохнул Олег.
— Да, — подтвердил парень. — Я… не стал тебе тогда ни о чем говорить, потому что… — Антон втянул в себя воздух. — В свете произошедших событий, я не считал это уместным, — парень посмотрел на отца. — А сейчас… Учитывая все обстоятельства… — он осекся, не договорив. — Ну, сам понимаешь…
— Ты, наконец, решил мне сообщить об этом? — спросил Олег, не повышая голоса.
— Да, я решил тебе сказать, — подтвердил молодой человек и отошел от отца в противоположную сторону.
— И что, — в спину ему бросил Олег, запнувшись, — ты думаешь делать?
Антон пожал плечами. Напряглась его спина, превратившись в гитарную струну.
Молчание, повисшее в воздухе, можно было поджечь, такой горячей и раскаленной стала атмосфера.
Антон, вскинув вверх голову, прикусил губу и повернулся к отцу, устремив на него грустный взгляд.
— Как я уже сказал, в свете последних событий, было бы лучше, чтобы мы с ней не встречались.
— Ее зовут Даша, — коротко выдавил из себя Олег.
— Мне плевать, — колко бросил Антон, чувствуя, что начинает раздражаться. — Я никак не хочу к ней обращаться, неужели ты не понимаешь?
Олег покачал головой.
— Нет, не понимаю, — искренне сказал он.
— Чего ты не понимаешь, пап? — воскликнул вдруг Антон. — Чего именно?! Того, что я никогда не смогу принять ее? Того, что мне, в отличие от тебя, действительно, все равно, как она будет жить? — его брови сдвинулись. — Да меня нельзя винить в этом! Большей части нашей страны будет тоже все равно, их же ты в этом винить не станешь, правда?!
— Антон…
— Или, может быть, ты думал, что я стану считать ее своей любимой младшей сестренкой? — презрительно выдохнул он. — Ты ждал, что я, как и ты, приму ее с распростертыми объятьями?! — он посмотрел на отца, но тот, вскинув подбородок, молчал. — Но, пап, я тебе никогда не лгал, ведь правда!? Я сразу сказал, как отношусь ко всей этой истории. И сразу заявил, что мириться с ее проживанием в нашем доме не стану, — он поджал губы. — Ты сделал свой выбор, и теперь я делаю свой.
Мужчина посмотрел ему в лицо.
— Так вот какой твой выбор? — с грустью проговорил Олег. — Уехать за границу? Сбежать?!
Антон стиснул зубы.
— Не сбежать, а просто уехать. Учиться, — возразил молодой человек. — Я никогда ничего не обещал тебе в отношении этой девчонки, пап. Никогда не говорил, что буду заботливым и любящим… братишкой для нее, — он шагнул в сторону, передернув плечами. — Я не знаю, почему она тебе так дорога, никогда, наверное, не пойму, почему ты отказываешься от своей прежней жизни ради нее, отталкивая меня от себя, но раз так… значит, пусть будет так. Я хочу, чтобы ты был счастлив, — Антон вздохнул. — Что ж, будь счастлив.
Олег покачал головой, стараясь скрыть боль в глазах.
— Я не хочу, чтобы ты уезжал. Я бы хотел, чтобы ты остался. Ведь учиться можно и в России…
— Ну, как ты не понимаешь, пап!? — воскликнул Антон, подскакивая к отцу. — Меня не будет там, где есть она. Я не смогу мириться с ее существованием в этом доме, не смогу смотреть на то, как она… занимает мое место. Это не эгоизм и не ревность, пойми… Мне плевать и на нее саму тоже. Но твое отношение к ней… Это меня коробит, от этого меня дрожь бьет, понимаешь!?
— Нет, не понимаю…
— Черт! — выругался парень, схватившись за голову, и резко отвернулся. — У нее будет то детство, которого не было у меня!
— И это делает ее для тебя врагом?.. — изумленно выдохнул Олег.
— Это ставит меня перед фактом, что я не смогу на это смотреть, вот и все, — отрезал парень.
— Но, Антон, — взмолился отец, — ты ведь совсем не знаешь Дашеньку! Ты даже не пытался с ней познакомиться и узнать ее лучше. Я уверен, что ты…
— Я не желаю узнавать ее лучше, папа! — перебил его сын. — Это ясно?
— Но почему!? — искренне изумился Олег. — Что она сделала ужасного? Она не виновата в том, что выросла в неблагополучной семье, ведь так? Не виновата в том, что ее мать оказалась алкоголичкой, и…
— Какая прекрасная родословная, — сквозь зубы выдавил тот.
— Откуда в тебе столько желчи? — ошеломленно изумился Олег. — Откуда?! Я не учил тебя этому. Я тебя не так воспитывал!
— Значит, ты что-то упустил из виду, — отрезал молодой человек. — Я такой, какой есть. Уж извини, если не такой, каким тебе хотелось бы меня видеть! Да, мне все равно, что было с этой девочкой, и ее судьба меня тоже не волнует. Да и с какой стати должна волновать, когда она — никто для меня!? Да, я не хочу с ней общаться и пытаться подружиться с человеком, с которым у меня нет и не может быть ничего общего. Не хочу и точка! — он бросил на отца решительный, твердый взгляд. — Она не такая, как я, не из моего круга…
— Но это не делает ее изгоем! — воскликнул Вересов-старший. — Она может стать одной из таких, как мы…
— Нет, — коротко и легко бросил Антон. — Она никогда не станет одной из нас, и ты это знаешь.
— Антон, я не узнаю тебя! — вскричал мужчина, подскакивая к сыну. — С каких пор ты начал страдать честолюбием?! Да и этого ярого максимализма я в тебе никогда не замечал. Откуда все это!?
Антон тяжело вздохнул, опуская глаза вниз и качая головой.
— Тебе не стоило привозить ее в Москву, — не отвечая на его вопрос, сказал он, отворачиваясь. — Нужно было позаботиться о ней другим способом, если уж ты так хотел ей помочь.
— Ее нужно было увезти из Калининграда… — едва слышно выдохнул Олег.
— Значит, нужно было определить ее в детский дом, — настаивал сын. — Но брать на себя ответственность за жизнь девочки, которая тебе никем не приходится… Это глупо. Это безрассудный поступок.
— С каких это пор милосердие является безрассудным поступком? — с горечью спросил Олег.
— С тех самых, когда перестало что-либо значить в этом мире! — отрезал сын.
Олег отчаянно замотал головой в разные стороны.
— Я не верю, не верю, что всем плевать… Не хочу в это верить.
