— Значит, твои блуждания по свету окупились сполна?
— Еще бы. Только что я собрала хороший урожай: еще десять флорентийцев на зимний семестр, и надеюсь сделать то же самое в Австрии. Доход небольшой, но…
— …ты можешь колесить по свету. Так вот откуда все эти визы в паспорте.
— Точно, но я собиралась тебе сказать, что очень хочу основать свою школу. Знаешь, это бизнес хороший, а Ирландия привлекает испанцев и итальянцев, которым нравится, что их дети учатся в католической стране, где поддерживают семейные ценности. Даже арабы любят Ирландию, потому что там очень сильны религиозные традиции.
— А что ты думаешь о Египте? Там тоже открываются большие возможности, верно?
— Может быть, но страны Персидского залива побогаче. Тамошние могут платить наличными.
Ричард покачал головой:
— Кто бы мог подумать! У странствующего хиппи инстинкт хищника.
— Теперь ты мне веришь?
— Я не знаю, чему верить, но твой дублинский акцент стал более заметным.
— Ага, значит, заблудшая душа все-таки является частью чего-то большего.
— Раньше я думал, что ты часть меня.
— Прости.
— Господи. Что же мы за люди такие?!
— Обыкновенные люди. Мы думали, что между нами что-то было, хотя на самом деле…
— Поверить не могу. Я должен был оторвать свою задницу и…
Она закрыла лицо руками:
— Не надо. Все в прошлом.
— Не в прошлом. А сегодня. Сейчас.
Фрэнсис теребила свои волосы, дергая за локоны.
— Ну и хрен бы с ним, — тихо сказал Ричард. — Проехали.
Она прислонилась к нему, положив голову ему на плечо.
— Давай поговорим о тебе. Надеюсь, ты не забросил архитектуру.
Он вздохнул:
— На некоторое время пришлось о ней забыть, но я не мог долго оставаться без дела, поэтому забросил удочку и в конце концов устроился в одну египетскую фирму. Сначала я работал там чуть ли не курьером, а потом стал чертежником с чересчур высокой квалификацией, но этого было достаточно, чтобы поддерживать себя в форме и накапливать профессиональный опыт. Теперь все идет как нельзя лучше, потому что в Каире планируют создать большие совместные предприятия, и я хочу принять в этом непосредственное участие. Я не смогу больше жить без своей работы. Поэтому я и направляюсь в Лондон. На следующей неделе у меня собеседование в одной английской компании, которая участвует в конкурсе на подписание контракта. Если меня возьмут, я стану настоящим экспатриантом, который отлично зарабатывает и живет припеваючи, не то что сейчас.
— Но как ты оказался здесь, ночью, в Италии?
— Я решил сделать крюк по дороге домой.
— Только не говори, что я тебя заразила своей страстью к поездам.
— Ну, в общем, никогда не знаешь, кого повстречаешь в поезде.
— Ричард… Ты ведь не в поисках меня катаешься на поезде?
— Скажем так, за последние несколько лет я проехал немало миль по железной дороге. Есть порядка дюжины дорог от Каира до Лондона. На этот раз я поехал через Рим.
— Тебе повезло. Я не была там сам знаешь сколько, с тех пор как мы расстались. Интересно, Карен все еще там?
— Да. Вообще-то я останавливался у нее.
— У Карен?
— Ага. Мы созванивались время от времени, с тех пор как я потерял тебя из виду.
— Даже так!
— А в прошлом году она приехала в Каир на каникулы.
— Ясно. Ну и как она? Если не считать того, что она спит с моим бывшим женихом, или я ошибаюсь?
— Фрэн!
— Она спит с тобой, да?
— Как ты догадалась?
— Не знаю. Я себе слабо это представляю, но, видимо, унюхала как-то.
— Значит, ты суешь свой нос куда не следует.
— Она на десять лет старше тебя.
— И что с того?
Она медленно кивнула головой:
— Ну-у. Похоже, я оказала тебе двойную услугу: отошла в сторону и представила тебя следующей на очереди.
— Это не то, что ты думаешь. Так, временно.
— А Карен знает, что это все временно?
Ричард повернулся к ней:
— Карен знает, что я не смог тебя забыть. Это все, что ей нужно знать.
Фрэнсис обхватила голову руками:
— О господи. Как все запутано.
— И вообще, Карен все еще любит своего бывшего мужа.
— Что? До сих пор? Но ведь он ублюдок!
— Ты и половины всего не знаешь. В прошлом году он приполз к ней на коленях…
И они увлеченно начали обмениваться сплетнями о своих общих знакомых, рассказывая друг другу последние новости о разводах, новорожденных, невыполненных обещаниях, предстоящих разочарованиях. Они болтали, как двое друзей, которые никогда не расставались. Сомнения остались в стороне, они снова общались, как близкие люди, позволяя мне на время стать свидетелем той нежности, которая когда-то связывала их и которую, несмотря на все разногласия, они не могли скрыть. И правда, недоверие растворилось в воздухе так легко, что о его существовании можно было только догадываться, а проявление любви ощущалось на бессознательном уровне, так что в ее существовании можно было не сомневаться. Прошлое все еще жило в них, и я не сомневалась, что Ричард опять обнимет Фрэнсис, даже если из-за этого им будет труднее расстаться несколькими часами позже.
Их разговор неизбежно подводил их к тому времени, когда они были вместе. Вспоминая Новый год, проведенный в горах Турции, в бараке без воды и электричества, Ричард мечтательно произнес:
— Хочется снова все повторить.
— Правда?
— А тебе нет?
— Не то чтобы нет. Я была бы не против. Я бы никогда в жизни не ушла от тебя, ни за что на свете.
Он не обнял ее, а поцеловал — нерешительно, как в первый раз в жизни. Мило. Неоригинально, но довольно мило.
Они уже начали освобождаться от лишней одежды, когда она отстранилась:
— Стой.
— Почему? Ничего не изменилось, Фрэн. Ничего. Почему мы не можем продолжить на том месте, где…
— Потому что в марте я выхожу замуж.
У Ричарда из горла вырвался хриплый звук.
— Я знаю, — сказала она, — я должна была сказать раньше, но мы так много не успели сделать. У меня даже не было возможности поцеловать тебя на прощание!
— На прощание? А мне казалось, мы только что поздоровались.
— О господи, за что ты послал проклятие на мою голову! — сказала она, стукнув его. — Проклятие в лице такого обаятельного, милого, чертова сукина сына. Как это похоже на тебя — появиться ни с того ни с сего в крошечном купе посреди ночи!
— Кто он? Один из тех безумных австралийцев?
— Нет. Он ирландец.
Ричард молчал, поэтому она продолжила:
— Сама бы я ни за что не остановила свой выбор на нем. Я всегда думала, что если выйду замуж, то это будет человек вроде тебя, рядом с которым нельзя расслабляться. Кто-то, кто всегда бросает мне вызов, чтобы я постоянно была в лучшей форме. Вышло иначе. Я собираюсь связать свою жизнь с человеком, который… Ну, не знаю, с которым мне хорошо, легко. Он заботится обо мне. Он обожает хоккей на траве и кошек, а еще у него густая борода. Наверное, не совсем в моем стиле.
Ричард, вылупив глаза, смотрел куда-то в сторону коридора. Ему не хотелось слушать все это, а вот мне было интересно. Это мне она рассказывала (так, между нами, девочками) о своем мужчине. Голос у нее стал мягче. Как губка.
— С ним все ясно и понятно. Мы выращиваем овощи и гуляем по холмам в выходные дни. Вечером мы забираемся в постель с кружками какао и деремся из-за одеяла.
— Скучновато, — пробормотал Ричард, — но если тебе нравится…
— Я никогда не была так счастлива и довольна жизнью.
Ричард вышел в коридор. Мое сердце так сильно билось о грудную клетку, что я бы не удивилась, если бы кто-нибудь из них наклонился, заглянул мне в лицо и сказал:
— Ну как, тебе все слышно или погромче надо?
Фрэнсис встала и прислонилась к дверному косяку, на который они по очереди опирались всю ночь.
— Ричард, наши отношения ни к чему бы нас не привели. Мы слишком многого хотели друг от друга. Мы бы высосали друг из друга все соки и остались бы выжатыми до конца жизни. Разве мы к этому были готовы: спорить, кому сегодня лечить кошку от глистов, а кому идти за молоком? Нашим отношениям суждено было разбиться о быт. Ты клялся и божился, что именно об этом мечтаешь, ты лишился бы всего того, что дал тебе Египет. Наш роман — каприз природы. Я восхищалась тобой. Я тебя обожала. Но я не могу сказать наверняка, любила ли я тебя по-настоящему, и хорошо ли я тебя знала, потому что, когда судьба преподнесла нам испытание, оказалось, что мы не понимаем друг друга. И не доверяем друг другу. Мы до сих пор до конца друг другу не верим.
Через секунду она добавила:
— Я обрела кое-что еще. Спокойствие и простоту отношений. Ясность мысли и душевное равновесие. Тихие семейные радости. Это стоит тысячи ночей страстной любви. Я поняла это в Вади-Хальфе.
Она развернулась, но Ричард, войдя в купе, схватил ее за локоть. Затем он взял в руки обе ее ладони.
