Эта метафорическая пощечина возымела эффект. Чарлз смутился:
— О, Грейс! Прости меня!
Потом он повернулся к жене:
— Извини, дорогая. У меня сегодня был ужасный день, но я не имел права вымещать свое настроение на тебе.
— Ближе к делу, Чарли, — сказала Китти, не обратив внимания на его извинения. — Бер очень упертый и не желает просить работу у тебя или у кого-то другого.
— Мне это понятно. Он всего добивался сам, и в нем сильна гордость рабочего человека. Я всегда преклонялся перед его успехами.
— А сейчас Грейс пришлось с фонариком идти в телефонную будку, чтобы позвонить мне. Ей надо установить телефон, и желательно не спаренный.
— Грейс его получит.
Китти наклонилась к Грейс:
— Ты объяснишь Беру, что это для папочкиного спокойствия. Без телефона ты и мальчики практически отрезаны от семьи.
— Целиком с тобой согласна, Китти. Если бы отец не был священником, Бер прислушивался бы к его мнению, но церковников он терпеть не может. Он говорит, что все войны начинались из-за религиозных распрей.
До Грейс наконец дошло, что со всеми проблемами ей придется разбираться самой. И виновата во всем только она. Если бы не ее бездумное мотовство, у Бера на счету сейчас было бы не меньше тысячи фунтов. Хочешь не хочешь, а за прежнее легкомыслие придется платить.
— Ну что ж, мои новости вы узнали, и теперь нам остается только ждать до завтра, когда проснется Бер, — бодро произнесла Грейс. — Ты поговоришь с ним, Чарли?
— Ну, конечно. Я приеду в девять.
Он поднялся из-за стола.
— Жду тебя в машине, Китти.
— Когда он узнает о ребенке, у него сразу улучшится настроение, — улыбнулась Грейс. — Только не думай, что я не понимаю, кто во всем виноват. Это из-за меня у нас в банке ничего нет.
Китти изумленно взглянула на нее. Перед лицом этой ужасной катастрофы исчезли бесконечные сетования, нытье и жалость к себе. Грейс вовсе не собиралась становиться мученицей.
— Жаль, что ты так рано ушла из больницы. Сейчас тебе было бы легче найти работу.
Грейс улыбнулась и покачала головой:
— Нет, об этом не могло быть и речи. Когда мы встретились с Бером, я сразу поняла, что мне его Бог послал. Да я бы ползком проползла до самого Китая, лишь бы быть с ним. Ты чуть ли не год изводилась, выходить ли тебе за Чарли, а я не сомневалась ни одной минуты. Что-то мне подсказывало, что Бер — моя судьба.
Китти острым копьем кольнула зависть — почему глупая, пустоголовая Грейс сразу же разобралась в своем избраннике, а она, умная и тонкая, была так слепа к Чарли? Это значит, что Грейс любит мужа гораздо больше, чем она? Чарли тоже сразу влюбился в нее. Может, с ней что-то не в порядке, если ей потребовалось столько времени, чтобы проснулись чувства?
Китти села в машину вскоре после ухода Чарлза. В полумраке кабины ее лицо казалось измученным. Да, вот это удар. Теперь Грейс придется поддерживать.
— Тебе будет непросто уговорить Бера, — сказала она.
— У бедняков обостренное чувство собственного достоинства.
— Что плохого в том, что он не хочет использовать связи?
Чарлз коротко рассмеялся:
— Весь мир их использует, как только может, и прежде всего политики. Бедняга Бер слишком горд, чтобы тянуть за веревочки, и, значит, его сыновья никогда не получат теплых местечек, а я к тому времени буду слишком занят своими сыновьями и не смогу ему помочь. Так что он должен не упустить свой шанс сейчас.
Внутри у Китти что-то оборвалось, она чуть слышно простонала:
— Чарли, не искушай судьбу!
— А в чем дело, дорогая?
— Дома скажу.
Но сначала они сели ужинать, и Китти почувствовала, что на языке у нее свинцовая гиря. Утреннее настроение ушло, его омрачили печальные новости Грейс. Обескураженная Китти снова завела разговор о Грейс, не замечая растущего раздражения Чарли — столько переживаний из-за сводной сестры?
— Она собирается выращивать овощи и просто счастлива, что пару лет назад посадила яблоню и грушу. Ха! Это Джек Терлоу их посадил, а не она. И еще она хочет разводить птицу — это наша-то Грейс.
— Какую еще птицу?
— Да кур, конечно, что же еще.
— Куры рифмуются с дурами.
— Не остроумно.
— Я и не думаю острить.
Повисло молчание, тягучее, как патока.
— Чарлз?
— Ты наконец назвала меня нормальным именем?
— Да.
Глаза у Чарлза заблестели, он довольно вскинул голову:
— На Чарлза я отзываюсь с удовольствием.
— У меня будет ребенок.
Ее слова ошеломили его; он с изумлением уставился на жену, чуть приоткрыв рот. На лице отразилась вся палитра эмоций, в глазах вспыхнул огонь. Судорожно вскочив, Чарлз заключил Китти в объятия.
— Китти, моя дорогая Китти! Ребенок? Наш ребенок? Когда, любовь моя?
— Нед Мэсон думает, что в декабре. Я ходила к нему сегодня утром, чтобы окончательно удостовериться, и он сказал, что я на пятом месяце. — Китти рассмеялась, и ее смех показался Чарлзу победной песней. — Вполне пристойный срок после свадьбы, мы с тобой плодоносная пара, как бы выразился мой отец.
Посадив Китти к себе на колени, Чарлз благоговейно положил ей руку на живот.
— Вот он, здесь, и ему уже четыре месяца! Ты хорошо себя чувствуешь? Нед доволен?
— Он в восхищении. Таз у меня достаточно широкий, все остальное в полном порядке, обмен веществ идеальный, короче говоря, глаза у меня блестят, нос влажный, хвост трубой.
— Это мальчик, — уверенно произнес Чарлз.
— Семейная статистика говорит в пользу девочек.
— Но у Грейс же мальчишки.
— Я об этом и говорю. У отца было четыре дочери, и Грейс, вероятно, уже исчерпала мужской лимит.
— Ничего не имею против девочек. На одной из них я, как известно, женился.
— Верно.
Внезапно Китти вздрогнула:
— Вот только день сегодня несчастливый — Бер потерял работу. Дурной знак.
— Несчастливый он только для Бера и Грейс. А нас это не касается.
Грейс решила ничего не скрывать, и когда утром Бер проснулся, она, подав тосты на завтрак, призналась, что обо всем рассказала Китти.
— Раньше я бы предпочла поделиться с Эддой, но обстоятельства изменились, Бер. Сейчас у Китти больше влияния, поэтому я позвонила ей, и она сразу же примчалась. Нет, нет, я не просила для тебя работу, это не наше с ней дело. Просто я хотела сообщить ей, что у нас случилось, и попросить, чтобы Чарли приехал с тобой поговорить. Он скоро будет здесь. Это уж ваше дело, о чем вы там будете беседовать и на чем порешите. Я просто свела вас вместе.
Бер с удивлением смотрел на жену, не понимая, как она могла так измениться. Прежняя вечно хнычущая Грейс исчезла без следа; вместо нее перед ним стояла решительная и целеустремленная женщина, полностью владевшая ситуацией.
— Что с тобой произошло? — в замешательстве спросил он.
Прежняя Грейс, вероятно, прикинулась бы дурочкой, но теперешняя этого делать не стала.
— Просто я повзрослела, — ответила она, наливая мужу чай. — Больше никакого паровозного дыма. Мы уже не дети и должны думать о своей семье.
— Не читай мне мораль, — поморщился Бер.
Грейс погладила его по согнутой спине.
— Я не читаю, Бер. Все это случилось не по нашей вине, а расплачиваться приходится нам. Но и те, кто заварил эту кашу, тоже не отвертятся, помяни мое слово. Я только хочу, чтобы ты понял, что время иллюзий прошло. Да и для гордости, которую папа считает грехом, сейчас не самое подходящее время. Ты должен принять помощь от Чарли хотя бы ради своих сыновей.
Раздавленный произошедшим и полностью растерявшийся, Бер с трудом понимал, о чем говорит эта новая Грейс, а ее слова о гордости он вообще пропустил мимо ушей. Она сидит дома и понятия не имеет, что происходит в Сиднее, и как люди готовы пресмыкаться и лизать чужие ботинки, лишь бы получить работу. А он хочет, чтобы его сыновья выросли настоящими мужчинами, а не жалкими приспособленцами.
А Грейс все продолжала трещать о Чарлзе Бердаме, с которым Беру следовало вести себя повежливее…
И тут появился этот резвый коротышка и стал размахивать руками, изображая своего парня, которому раз плюнуть все уладить — не бери в голову, дружище, сейчас мигом все поправим!
— У меня есть для тебя идеальная работа, Бер, — горя энтузиазмом, заявил Чарлз. — Клянусь, это то, что нужно! Сейчас появился новый род занятий для людей с твоими навыками — надо уметь хорошо трепать языком, назовем это так. Это называется «связь с общественностью», потрясающее занятие, скажу я тебе! Поскольку население растет, а властные структуры и другие общественные институты становятся все более отчужденными, возникает необходимость разъяснять людям, что происходит вокруг них. Если население ничего не знает о тех, в чьих руках находится власть и влияние, между ними неизбежно возникает непонимание.
