Я увеличиваю громкость на максимум, чтобы расслышать его разговор с Уиллоу, пока та была в моей голове.
— Что вы чувствуете? — спрашивает он Уиллоу.
— Беспокойство.
— Не стоит, — говорит он. — Я лишь хочу прояснить пару моментов. Постарайтесь увидеть сейчас все глазами Лидса. Вы видите его мысли? Его воспоминания?
Уиллоу кивает.
— Я хочу, чтобы вы вернулись в тот день, когда в Лидса и Лейлу стреляли. Нашли это воспоминание?
— Да.
— Видите этот день его глазами?
— Мне не по себе, — говорит Уиллоу. — Мне не стоит быть в нем. Все чувствуется иначе. Я хочу использовать только Лейлу.
— Потерпите еще минуту. У меня лишь пара вопросов, — говорит мужчина. — Что Лидс чувствовал, когда услышал выстрел?
— Ему было… страшно.
— А что чувствовала Сейбл?
Уиллоу молчит несколько секунд. Не произносит ни звука.
— Я не знаю. Не могу найти это воспоминание.
— Вам доступно другое воспоминание об этом моменте?
— Нет. Только то, что есть у Лидса. Я помню, что происходило до того, как он услышал выстрел, но не во время него.
— А что происходило до выстрела?
— Он был с Лейлой в спальне, собирался в поездку.
— А что потом? Какое следующее воспоминание, не принадлежащее Лидсу, вам доступно?
— Больше таких воспоминаний нет. Все они принадлежат Лидсу.
— Хорошо, — говорит он. — Почти закончил. Вернемся назад. Вспомните ночь, когда Лидс познакомился здесь с Лейлой.
— Хорошо, — отвечает Уиллоу. — Есть такое воспоминание.
— Что Лидс подумал, когда впервые увидел Лейлу?
Она спокойно выдыхает. Затем смеется.
— Он подумал, что я ужасно танцую.
— Так. Хорошо. Можете покинуть его тело, — говорит мужчина.
На видео мои глаза открываются, и я вновь смотрю в камеру. На этом запись заканчивается.
Я блокирую телефон и откидываюсь на спинку стула.
— Вы задали всего три вопроса, — отмечаю я, махнув рукой на телефон. — Что с этого толку?
Мужчина все также смотрит в ноутбук. Уиллоу меряет кухню шагами позади меня, опять принявшись грызть ноготь.
Все кажется бессмысленным. Я готов все бросить и увезти Лейлу отсюда, как вдруг мужчина поднимает взгляд на Уиллоу и спрашивает:
— Почему вы сказали, он подумал, что вы ужасно танцуете?
Она переводит взгляд с него на меня.
— Потому что таковы были его ощущения в тот момент.
— Но вы не сказали, что Лейла ужасно танцует, — замечает он. — Вы четко сказали «Он подумал, что я ужасно танцую». Вы говорили о себе как о Лейле, когда были в его мыслях.
— Ой, — произносит она еле слышно. — Не знаю. Не могу это объяснить.
Детектив жестом указывает на стул.
— Присядьте.
Уиллоу садится.
— Согласно записям в медкарте Лейлы, после выстрела ее пришлось реанимировать. Один раз перед тем, как врачи погрузили ее в машину скорой помощи. И еще раз уже в больнице.
— Все верно, — отвечаю я. — Как я уже говорил, целую неделю она была в критическом состоянии.
— Значит, она пережила клиническую смерть?
Я киваю.
Мужчина смотрит на меня с любопытством.
— Вы сказали, что Лейла изменилась после нападения. Потеря памяти, изменения личности… можете вспомнить, что еще изменилось в ней после травмы?
— Все, — отвечаю я. — Случившееся сильно на нее повлияло.
— Есть ли в Уиллоу что-то, что напоминает вам о Лейле?
Я смотрю на Уиллоу, а затем вновь на детектива.
— Конечно. Она находится в теле Лейлы, когда мы общаемся, так что сходств много.
Он переключает внимание на Уиллоу.
— Каково было вторгнуться в тело Лидса?
— Странно, — отвечает она.
— Вы испытываете те же странные ощущения, когда завладеваете телом Лейлы?
Она кивает.
— Да, но… иначе.
— И в чем отличие? — интересуется он.
— Сложно объяснить, — признается Уиллоу. — Я чувствовала, что мне не место в теле Лидса. Оно ощущалось чужим. Им было сложно управлять. Сложно оставаться в его голове.
— Но вы не чувствуете ничего подобного в теле Лейлы?
— Нет.
— Вам легче владеть телом Лейлы?
Уиллоу кивает. Мужчина наклоняется ближе к ней.
— Оно кажется вам… знакомым?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Уиллоу на миг встречается со мной взглядом, а затем вновь смотрит на мужчину и кивает.
— Да. Это подходящее слово.
Мужчина качает головой с выражением полнейшего неверия на лице.
— Никогда прежде не видел подобного.
— Подобного чему? — спрашиваю я, сбитый с толку его вопросами.
— Ваш случай уникален.
— Чем это?
— Я знал, что такое возможно, но никогда не видел лично.
Мне уже хочется выдавить из него ответ.
— Можете, пожалуйста, уже сказать нам, что происходит?
Он кивает.
— Да. Да, конечно. — Он дает нам самый эмоциональный за весь вечер ответ. Затем встает, обходит стол и облокачивается на него, внимательно на нас глядя. — Смерть от огнестрельного ранения обычно наступает в результате чрезмерной потери крови, посему Сейбл, после того, как вы ее застрелили, по всей вероятности умирала в течение нескольких минут. В то же самое время Лейла пережила остановку сердца. В одно и то же время две души покинули два тела, находящиеся в одном и том же помещении. А значит, когда медики вернули тело Лейлы к жизни, высока вероятность, что в ее тело проникла не та душа.
Я глазею на него в неверии.
— Вы что, шутите? — вопрошаю я. — Лучше ничего не смогли придумать?
— Погодите минуту, — возражает он и кивает в сторону Уиллоу. — Когда Уиллоу находится в теле Лейлы, она помнит события и глазами Сейбл, и глазами Лейлы. Но когда она была в вашем теле, то могла вспомнить события только с вашей позиции и позиции Лейлы. Воспоминания Сейбл не перешли вместе с ней в ваше тело. — Он встает из-за стола и принимается вышагивать по кухне. — Вашей девушке бывает сложно что-то вспоминать не из-за потери памяти, а потому что эти воспоминания ей не принадлежат. Ей приходится искать их, но даже тогда она способна найти нужное воспоминание только с подсказкой. Единственное логичное объяснение этому кроется в том, что душа, блуждающая в теле Лейлы с момента выстрела, не Лейла.
Логичное? Он считает утверждение о том, что Лейла — на самом деле не Лейла, логичным объяснением?
Для меня было достижением смириться с тем, что есть жизнь после смерти. Но это уже за гранью возможностей моего воображения. Это абсурд. Нелепо. Непостижимо.
— Если Сейбл — это Лейла, то где же Лейла? — спрашиваю я.
Он указывает на Уиллоу.
— Она здесь.
Я смотрю на Уиллоу, до того сбитый с толку, а, возможно, напуганный, что не могу принять то, что пытается объяснить нам этот помешанный. Ставлю локти на стол и прижимаю ладони ко лбу. Пытаюсь замедлить поток мыслей.
— Как такое возможно? — спрашиваю я. — Почему душа Сейбл выбрала тело Лейлы вместо ее собственного?
Мужчина пожимает плечами, и я сомневаюсь, что мне импонирует этот жест. Я бы предпочел, чтобы он был уверен в своих ответах.
— Возможно, дело не столько в том, где ее душа должна была находиться, а в том, где она хотела быть. Сейбл явно желала того, что имела Лейла, иначе она бы не совершила то, что совершила. Быть может, наши желания порой так сильны, что берут верх над судьбой.
Я хватаюсь за голову в попытке извлечь из глубин своего ума все здравомыслие без остатка. Мне оно понадобится всецело, если я хочу суметь осмыслить этот вздор.
Я не могу тотчас же постичь подобную версию, но если я и узнал что-то с тех пор, как приехал сюда, так это то, что, начав забавляться с необъяснимым, в итоге начнешь в необъяснимое верить.
Опустив ладони на стол, я откидываюсь на спинку стула.
— Если все так, то разве у Уиллоу не должны быть воспоминания, когда она не находится в чьей-то голове? Уиллоу вообще ничего не помнит.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— В загробной жизни воспоминания быстро развеиваются, особенно если не соединены с телом и мозгом. Остаются лишь чувства, но их ни с чем невозможно связать. Потому они и зовутся потерянными душами.
