Фейт покачала головой.
— По правде говоря, я понятия не имею, чем буду заниматься. Вот уже несколько недель я ломаю над этим голову. Может быть, пойду служить в армию. Вы только представьте, Дэвид, я в форме цвета хаки ремонтирую танки. Каково?
Он рассмеялся.
— Не знаю, не знаю. Хотя я уверен, что вы сможете заниматься любой работой, которую выберете.
— Самое трудное — сделать выбор, правда? — Она вздохнула. — Я знаю только, чего я не хочу делать. Дэвид, а как вам удается принимать правильные решения?
— Для меня это несложно. Я пошел учиться в Мальборо-колледж, потому что там когда-то учился мой отец, потом по той же причине я поступил в Оксфорд и так далее. А что вы любите делать, Фейт?
Ей нравился Дэвид: такой здравомыслящий, умный, надежный.
— Я люблю быть занятой, — немного подумав, сказала она. — Ненавижу, когда нечего делать. И еще я люблю сама принимать решения.
Они дошли до сада. Фейт села на каменную скамью; Дэвид покачивал коляску со спящей Элизабет.
— Понимаете, — решила объяснить Фейт, — я никогда не ходила в школу. Я боюсь, что если меня начнут спрашивать, какие экзамены я сдала, и я скажу, что не сдавала ни одного, никто не захочет иметь со мной дела. Будет то же самое, что с Джейком.
— А что случилось с Джейком?
— Ему скучно, и из-за этого он все время попадает в какие-нибудь переделки. Когда он был в Лондоне, как. раз перед рождением Элизабет, произошла ужасная вещь, и я боюсь, что… — Она замолчала.
— Расскажите мне, — негромко предложил Дэвид.
Фейт покачала головой.
— Лучше не надо. То, что случилось, бросает тень на нашу семью. — Она улыбнулась. — Вы умеете вызывать людей на откровенность, Дэвид. У вас отлично получилось бы вести допрос.
— Буду считать это комплиментом, — со смехом сказал он. — Так чем занимается Джейк?
— Он в армии, но служба у него занудная. Поэтому он валяет дурака и нарывается на неприятности. Боюсь, что все кончится военным судом и расстрелом на рассвете.
— Скорее уж, маршированием на плацу и чисткой картошки.
— Понимаете, Дэвид, он неглупый парень, но страдает от того, что никому не нужен.
— Если не ошибаюсь, ваш брат свободно говорит по-французски?
— Да, и по-итальянски, и по-испански. Как и все мы.
Дэвид нахмурился.
— Просто безобразие, что такие полезные люди остаются не у дел. Не беспокойтесь, Фейт. Я попробую помочь Джейку.
Элизабет начала хныкать.
— Становится холодно, — заметил Дэвид. — Боюсь, она замерзнет. Пора домой.
Он покатил коляску через лужайку. Фейт медленно пошла следом. Солнце казалось тусклой медной монетой на свинцовом небе.
— А вам стоит подумать о земледельческой армии, Фейт, — сказал Дэвид, обернувшись к ней. — Мне кажется, вам подойдет эта работа.
Фейт сообщила Николь, что собирается покинуть Комптон-Деверол в конце недели. Николь пришла в смятение.
— А как же я? Что я буду делать?
Разговор происходил в небольшой гостиной, окна которой выходили на лужайки и рощи.
— Все то, что ты делала раньше, — твердо сказала Фейт. — Ездить верхом… читать…
— Я прочитала все, что было интересного в библиотеке. Остались только скучнейшие книги вроде «Истории Уилтшира». И потом, я имела в виду, что я буду делать с ребенком.
— С Элизабет, — поправила Фейт. — У нее есть имя. Элизабет.
— Я знаю, — вздохнула Николь. — Это имя ей выбрала не я. Оно ужасно.
— Очень красивое имя. Элизабет Анна Кемп. Звучит так солидно.
Николь встала с дивана и подошла к окну.
— Я собиралась назвать ребенка Эдвардом, в честь отца Дэвида. А второе имя — Фицуильям, в честь мистера Дарси.[40] Это было бы чудесно. — Она рисовала вензеля пальцем на стекле. — Понимаешь, я должна была родить мальчика.
— Может быть, в будущем… — осторожно сказала Фейт.
— Нет. Никогда. Я не хочу больше детей. Ты не представляешь, насколько все это отвратительно. Это должен был быть мальчик. Дэвиду нужен сын.
— Дэвид обожает Элизабет.
— Девочки не наследуют фамильное имя, понимаешь? То есть я его подвела. Кемпы живут в Комптон-Девероле с шестнадцатого века. А теперь из-за меня их больше не будет.
— Если ты будешь проводить с Элизабет больше времени, ты полюбишь ее, а это главное.
Николь пристроилась на подоконнике.
— Но с ней так скучно, Фейт. — Она вздохнула. — Я стараюсь, на самом деле стараюсь. Я кормлю ее, а она засыпает. Я пою ей, и она опять засыпает. Я показываю ей картину, которую я купила для нее, а она не проявляет никакого интереса.
— Просто она еще слишком мала.
— Тогда пусть кто-нибудь другой возится с ней, пока она не подрастет, — решительно заявила Николь. — Я полюблю ее в будущем, когда она станет более забавной. Я знаю, что полюблю. Но сейчас она невозможно скучная. Собаки и то интересней, правда? С собачкой, по крайней мере, можно играть.
Фейт поняла, что проиграла. Она сделала последнюю попытку.
— Если ты научишься заботиться о ней…
— Фейт, от меня не будет в этом никакого толку. — Николь улыбнулась. — Я могу вообще забыть о ней и случайно оставить ее в автобусе или еще где-нибудь. Ты ведь знаешь, что такое может произойти.
— Но…
— Лаура о ней позаботится. Она ее любит. Я буду присылать ей подарки, а когда она подрастет, начну водить ее в театры и в оперу. Ты подберешь ей чудесные платья, Джейк научит ее грести и стрелять…
Глядя на Николь, Фейт думала, что эти два месяца сильно изменили ее внешне. Она стала тоньше, даже выше ростом, а кожа на лице казалась почти прозрачной.
— И что ты собираешься делать, Николь?
— Уехать на некоторое время. Ты ведь знаешь, я не могу долго сидеть на одном месте. Вначале мне очень нравилось здесь, в усадьбе с такой давней историей. Но теперь я чувствую, что этот дом давит на меня.
Она говорила сухим, спокойным тоном. Фейт увидела, что изменения, произошедшие с Николь, были не только внешними: побывав на волосок от смерти, она наконец-то повзрослела.
— Куда ты поедешь?
— Сначала в Лондон. Там масса людей.
Она говорит словами Ральфа, подумала Фейт.
— А Дэвид?
— Дэвида я буду любить всегда. Я хочу ему добра. — Николь соскользнула с подоконника. — Вот увидишь, Фейт, я вернусь. Тебе не о чем беспокоиться.
Николь уехала из Комптон-Деверола в следующем месяце. К тому времени Фейт уже вступила в земледельческую армию, а Дэвид вернулся к своей таинственной работе. Николь сказала Лауре, что собирается в Лондон, чтобы купить белье для малышки и одежду для себя. Она стала более худой, чем была до беременности, и старые платья болтались на ней. Лаура отдала ей все свои талоны на одежду и порекомендовала портниху на Эджвер-роуд, которая отлично перешивает старые платья. Николь обняла свекровь, поцеловала Элизабет и отправилась на станцию.
В поезде, как и всегда в дороге, она почувствовала себя свободной. Словно груз соскользнул с ее плеч. Ей говорили, что женщины не помнят боль, испытанную во время родов, но она убедилась, что это не так. Ее преследовали воспоминания о боли, одиночестве, и что еще хуже — о том состоянии, когда, казалось, ее тело не принадлежит ей. Сейчас она хотела, чтобы все ужасные моменты остались позади.
В Лондоне Николь поселилась в доме на Девоншир-плейс. На следующий день она позвонила работавшей на Би-би-си подруге, и та пообещала помочь ей найти работу. Вечером в дверь постучал Тьери. Он повел ее ужинать в ресторанчик в Сохо. Меню не отличалось разнообразием, но тесный обеденный зал с плотно занавешенными окнами и обвалившейся местами штукатуркой был битком набит свободными от дежурства военными и женщинами. Зажатый в углу пианист играл популярные песни, и публика хором подпевала. Между переменами блюд они танцевали. Остатки депрессии, тяжесть которой Николь постоянно ощущала после рождения Элизабет, улетучились, и Николь повеселела. «В конце концов, мне всего восемнадцать», — напомнила она себе, кружась с Тьери на танцевальном пятачке.
Под утро Тьери проводил ее до дома. Поцеловав ее в тени подъезда, он спросил:
— Разве ты не хочешь пригласить меня войти, Николь?
Она покачала головой.
— Нет.
— Почему нет?
— Потому что ты можешь неправильно это истолковать.
Тьери насупился.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты знаешь, что я имею в виду, Тьери. Ты решишь, что я приглашаю тебя в постель.
— Но разве ты сама этого не хочешь? — В его голосе слышалась обида.
Действительно, ее тело, измученное родами, начало оживать от его поцелуя. Но это ничего не значило.
— Понимаешь, Тьери, я считаю, что близкие отношения возможны только с тем, кого по-настоящему любишь.
Она увидела в его глазах боль. Это было так не похоже на него.
