Когда монах разматывал повязки, все присутствующие стояли, затаив дыхание: они втайне боялись увидеть на моей руке черные пятна, как то, что расползалось на боку у Роанара. Признаться честно, я тоже этого боялся. Никто не хочет умереть так. Однако на предплечье не было черных пятен. Кожа вокруг порезов покраснела и воспалилась, рука заметно опухла, но в целом не наблюдалось никаких проблем, с которыми бы не справился целитель.
При взгляде на раны из груди dassa вырвался облегченный вздох. Я криво улыбнулся.
- Опасность миновала? - приподняв бровь, спросил я у монаха, стараясь разбавить звенящее молчание. Ольциг испытующе посмотрел на меня, словно пытаясь понять, можно ли спокойно со мной говорить.
Рика Арнар взглянула на мое предплечье из-да плеча долговязого юноши и внимательно изучила раскрывшиеся порезы. Швы разошлись на двух из пяти, остальные тоже были близки к этому. Что ж, неудивительно. Рекомендациями не беспокоить руку я пренебрег, чего же еще следовало ожидать?
Женщина недовольно цокнула языком.
- Если не считать того, что ваши раны в ужасном состоянии, то да, мастер Лигг, опасность миновала. Вам повезло, что Ольциг искусный sezhorassa.
Я слабо улыбнулся. Столько лет, проведенных в Ордене, не заставили меня запомнить обращения к каждой специальности монахов. А живущая в Таире леди Арнар помнила. Зато она не знала о скандале с семьей Экгардов, облетевшем все Солнечные Земли. Странный город.
Мысль о семье Рона колко отозвалась в сердце. Я обещал арбалетчику восстановить его доброе имя перед королем. И будь я проклят, если не сделаю этого!
Анна убрала со стола выделенной мне комнаты окровавленные бинты и заострила на них взгляд, заинтересованно хмыкнув. Ее движение вырвало меня из раздумий.
- Почему это называют "темной кровью"? - спросила она, демонстрируя бинты всем присутствующим, - на вид она самая обычная.
Только теперь Анна решилась столкнуться со мной глазами, до этого она избегала зрительного контакта. Казалось, она до сих пор чувствует себя виноватой передо мной.
- Виктор Фэлл вливает нам кровь дексов, когда проводит обряд. У демонов она действительно темная, почти черная. Но в человеческом теле она, похоже, растворяется и меняет цвет.
Анна опасливо переглянулась с Рикой, но сестра никак не среагировала на ее взгляд, как и на мое объяснение. Она на удивление спокойно слушала о Викторе Фэлле и о том, что я когда-то жил в Орссе (в отличие от моих друзей, которые почти каждый раз напрягались при одной мысли о том, кто я). Более того, главе таирского совета вовсе не интересно было выслушивать это по второму разу. Куда больше леди Арнар заботило состояние моих ран.
- Вы ведь справитесь с этим, мэтр Ольциг? - ровным тоном спросила она, и dassa повернулся к ней, с изумленно блестящими глазами. Еще никто никогда не произносил этого так серьезно. Мы называли Ольцига господином мэтром, когда хотели поддеть его. Рика же считала титул проводника очевидным.
Заметив реакцию dassa, леди Арнар непонятливо прищурилась и огляделась по сторонам.
- Я что-то не так спросила?
- Вы только что покорили его сердце, - усмехнулся я. Ольциг обжег меня взглядом и возмущенно всплеснул руками.
- Они никогда не называют меня мэтром! А когда называют, мне кажется, они смеются надо мной. Как будто быть проводником - это шутка. Райдер с Роанаром вечно...
Юноша осекся на полуслове и замер, опустив глаза. Я закусил нижнюю губу и устало опустил веки.
Роанар Мэнт умер. Его больше нет, и мы ничего не можем сделать. Мы слишком поздно узнали о яде декса и сделали все, что могли. Смерть была для нашего друга избавлением от мук.
Пришлось в который раз повторить себе это, но на совести легче не стало. Пустота, связанная со смертью Руана, казалось, только разрослась от попыток оправдаться.
Ольциг помрачнел, чувство вины перед памятью погибшего друга явно начало давить ему на плечи.
- Никто еще не привык, dassa, - покачал головой я, пытаясь своим выражением лица подбодрить юношу. Нельзя раскисать. Впереди самый сложный, решающий этап пути.
В повисшей тишине вдруг послышался одинокий всхлип. Филисити, до этого стоявшая неподвижно, привалившись к стене, резко вышла за дверь, бросив сухое "извините меня".
Несколько секунд я смотрел девушке вслед, затем шумно выдохнул и направился за ней, отстранив от себя готового к работе монаха.
- Райдер! - возмущенно окликнул меня Ольциг, - ты и этому городу решил отдать всю свою кровь? Ты можешь потерять руку!
Анна удивленно прищурилась, но не задала вопроса. Я покачал головой.
- Этот город моей крови не требует. Минута, dassa. Мне нужна минута. Через минуту сможешь втащить меня обратно силками, и обещаю, я не буду сопротивляться, - уже в дверях я обернулся и кивнул монаху в сторону Рики и Анны, - расскажи им пока про Лэс-Кэрр-Грошмор, раз уж упомянул эту историю. Поверь, им будет интересно.
Не дожидаясь ответа от Ольцига и радуясь, что сумел чем-то занять его, я поспешил за девушкой по коридору. Голова предательски кружилась, и мне приходилось иногда удерживать равновесие, отталкиваясь левой рукой от стен. Слава Богу, что отвар, которым Рика смочила мое предплечье, позволял ранам меньше кровоточить.
- Филисити! - окликнул я.
Девушка стояла в середине коридора, закрывая руками лицо и тихо всхлипывая. Я неспешно подошел к ней и заставил посмотреть на себя, сочувственно заглянув в глаза, и заботливо поинтересовался:
- Ты в порядке?
Во взгляде Филисити мелькнула злость, хотя девушка и пыталась взять себя в руки.
- Нет, Райдер! Я не в порядке! Наш друг погиб, а мы ничего не смогли с этим сделать! Я. Не. В порядке.
Я поджал губы и опустил глаза. Понимаю, что злость колдуньи направлена не на меня, но я все равно ощущал себя виноватым. До сих пор жалею, что Ольцигу удалось не дать мне последовать за Роанаром на ту сторону. Невозможно было избавиться от чувства, что проводник мог ошибиться, и мы попросту отпустили душу нашего друга в неизвестность. Но теперь было уже поздно что-то делать, потому что возвращаться духу Роанара некуда. Мы сожгли его тело. Я сжег...
Тем временем злость Филисити, казалось, начала отступать. Девушка отвела глаза и прикрыла их в попытке совладать с собой.
- Прости, Райдер, - покачала головой она, - я не хотела срываться на тебе. Ты здесь совершенно не причем, просто...
Филисити запнулась на полуслове и прикрыла лицо рукой. Я приобнял ее за плечи.
- Нет, ты права. Наш друг погиб, и мы все не в порядке. Мы имеем полное право скорбеть по нему. Я понимаю, почему ты злишься. Я тоже злюсь.
Девушка зажмурилась, пытаясь не дать себе расплакаться. Ей потребовалось некоторое время, чтобы собраться с мыслями и сказать то, что было у нее на душе.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
