смутившись, вытащила из пакета папку:
– Я пишу стихи.
– Интересно.
Я протянула женщине свою писанину. Она полистала:
– М-да. Подражательно-элегические.
– Настроение такое.
– Да-да… Вы по всем предметам прошли собеседование, результат подождите в коридоре.
Я вышла, подождала, и через полтора часа вывесили список поступивших на подготовительное отделение: среди них была и я.
Учеба началась со следующего месяца: я должна была каждую субботу исправно посещать занятия, привозя на них выполненные домашние контрольные работы. Чтобы прибыть на занятия к девяти утра, мне надо было встать в пять, добраться пешком до железнодорожного вокзала и сесть на шестичасовой поезд, который ровно в восемь приезжал в областной центр.
Из моего города на эти занятия ездили каждую неделю еще две девушки. Мы подружились, несмотря на то что они были моложе меня: только что после школы. Одна из них – Катя – полупрозрачная, тихая девочка, такая тихая, что я удивлялась, как мама отпускает ее одну в такую даль. Катя всегда брала с собой в дорогу одно яблоко и съедала его в перерыве между занятиями. Иногда в ее животе урчало, но она никогда при нас ничего другого не ела. Катя могла бы выглядеть вполне симпатично, но она совершенно не обращала внимания на свою внешность: старая, но аккуратная одежда, полное отсутствие косметики на лице и волосы, крепко собранные на затылке в хвостик и перевязанные простой черной резинкой. Другую девочку звали Аней. Аня чуть-чуть не дотянула в школе до серебряной медали и сожалела об этом. Аня красила волосы и подводила глаза, чувствовалось, что в ее семье есть средства на хорошую и модную одежду, но во всем, что было на Ане, и что она делала, присутствовала какая-то скрытая неуверенность. Она словно боялась в чем-то ошибиться, сделать что-то хоть немного «чересчур». И тут я. Они как завороженные слушали мои рассказы о замужестве, о прогулах в школе; они не верили, что я когда-то курила и даже умею пить водку. И что больше всего их удивляло – это то, что я попала в их компанию. Более того: я обнаруживала действительные знания на занятиях; кроме того, я тщательно к ним готовилась: работа была у меня непыльная, свободного времени предостаточно, и я училась с такой страстью, с таким желанием, что не только восполнила все школьные пробелы, но и почерпнула много нового.
Мысль о том, чтобы поступить в университет, овладевала мною со страшной силой. На подготовительное отделение я поступила играючи, но, чтобы стать студенткой, требовались деньги, знания и удача.
Деньги и знания еще как-то можно получить, а вот удачу…
Когда я думала о том, что удача отвернется от меня, я приходила в ужас. Я считала себя недостойным человеком, грешницей, а свои усилия измениться – мизерными; поэтому Бог, которого я понимала как абсолютный справедливый закон, вполне может не дать мне пойти по тому пути, который я для себя наметила.
Однажды меня занесло в церковь. Вообще-то меня иногда туда заносило. Мне казалось, что разрешение всех вопросов лежит если не там, то где-то рядом. Мне казалось, что люди воцерковленные знают что-то, что недоступно моему пониманию, но если я это все тоже узнаю, то непременно спасусь для будущей жизни, в которую я всегда верила. И каждый раз, когда я оказывалась в церкви, я всеми силами старалась проникнуться духом благочестия, вникнуть в происходящее в надежде раскрыть тайны, но мне это не удавалось. Священник читал что-то, чего я никак не могла понять: если бы это были нормальные русские слова, то я, пожалуй, поняла бы, но так это было для меня невнятное бормотание. Меня угнетали старушки, бившиеся лбом об пол, угрюмые, похоронные одеяния прихожан, их шиканье на плачущих и голодных детей, ожидающих причастия. Угнетало бесчисленное количество святых: их было так много, что я никак не могла выбрать, перед кем поставить свечу…
Но я была слаба и искала силы. Поэтому и заходила иногда в церковь. Так вот, однажды я услышала, как священник, читая проповедь, сказал о том, что люди, желающие безвозмездно помогать другим, могут обратиться к нему, и он поможет исполнить их желание. В тот момент у меня зародилась мысль: дать обет. Если я поступлю в университет, я приду к этому священнику и попрошу работы на благо других людей. Я буду в течение месяца уборщицей, санитаркой, няней, кем угодно. Только бы Бог помог поступить в университет.
После такого решения я как-то внутренне успокоилась.
Нельзя вперед мне забегать,
Иначе мысли не поймать,
Иначе обольщусь мечтой,
И выстрел будет холостой.
А если в цель не попаду,
Боюсь, потом с ума сойду.
Но верю: цель достигну я,
И сохранит Господь меня.
Как-то раз меня, Катю и Аню отпустили с занятий пораньше. Мы все возвращались домой на пятичасовом поезде, и раньше этого времени поезда не было. И тут Аня и я проголодались. Как ни странно, у нас оказались деньги, которые мы могли потратить, и мы решили посидеть в кафе, тем более что на улице стоял собачий холод. Катя после некоторых колебаний пошла с нами. В кафе я и Аня заказали мясной салат и чай с булочкой, а Катя – стакан сока. Я недоуменно посмотрела на нее:
– Кать, ты что, есть не хочешь?
– Не хочу.
– Я не верю. Может, у тебя с желудком что-то? – спросила Аня.
– Да нет.
– Так в чем же дело? – пристали мы к голодающей.
И первой догадалась Аня:
– Пост?
Катя кивнула.
– И ты всегда его соблюдаешь? – поинтересовалась я.
– Да. И мои родители тоже.
Мы сразу от нее отстали и стали есть свои салаты.
Съели, попили чай, посидели еще немного, а потом Аня взяла свой поднос и понесла в угол с надписью «Использованная посуда».
А я, уловив момент, дотронулась до рукава Катиной кофты и полушепотом попросила:
– А помолись за меня, чтобы я поступила.
– Ты сама можешь это сделать, – вскинула удивленные глаза Катя.
– Я знаю. Но я не очень хорошая. А ты очень. Он тебя услышит. Ладно?
Катя нерешительно кивнула.
После этого случая мы очень редко с ней говорили, и между нами установилась немая недоуменность-недосказывание.
– Надя, – как-то начал канючить Костик. – Зачем тебе сдалась эта учеба? Я тебя так редко вижу! Субботы пропадаешь, воскресенье – отдыхаешь, на неделе – учишься. Да еще и с подружкой тебе зачем-то надо гулять. Неужели я хуже подружки? Я устал без тебя!
