пошел сильный дождь. После того как я сошла с поезда и добралась до трамвайной остановки, вид у меня был такой, словно на голову мне вылили ведра два воды (ведь зонта я, естественно, не взяла). Мой макияж был смыт бесследно, а прическа обвисла и прядями прилипла к щекам. Но все это придало мне сил: народные приметы гласили, что дождь, заставший в дороге, – к благоприятному путешествию.
Первый экзамен сдала словно в горячке, набрав за него максимальное количество баллов – десять.
Следующий экзамен, сочинение, был назначен через два дня.
Дали несколько тем. Я выбрала одну. Начали писать. Писали все сразу в чистовик, так как времени на переписку не было. Когда половина сочинения моего была уже написана, какая-то женщина подошла к доске, где были написаны темы, и, извиняясь, сказала: «Вот в этой теме (показала на мою) здесь следует поставить запятую». От этой запятой немножко менялся весь смысл.
Я как сумасшедшая продолжала строчить, по ходу редактируя направление мысли. Цитируя стихи, неправильно поставила знаки препинания.
За этот экзамен получила восемь баллов. Для меня это был почти провал. Теперь мое поступление зависело от случая. Даже если я наберу на следующем экзамене десятку, мое поступление зависит от результатов и кошельков других абитуриентов.
После этого экзамена я приехала домой в подавленном состоянии. Поела, взяла учебник русского языка и прилегла.
Времени было около восьми вечера.
Раздался дверной звонок. Я не пошевелилась. Спустя две минуты в комнату вошла мама:
– Надь, к тебе Варя.
– Мам, позови ее сюда.
– Она хочет, чтоб ты на площадку вышла.
Я кивнула, нехотя встала и вышла в подъезд. Там стояла сияющая – иначе не скажешь – Варя.
– Привет! – радостно провозгласила она.
– Привет. Что случилось?
– Надь. Я знаю, что ты просила меня в эти дни не беспокоить, но действительно случилось нечто!
– И что же?
– Ко мне Ленька приехал!
Варя еще шире расплылась в улыбке, словно призывая меня сделать то же самое.
– И что? – почти раздраженно спросила я.
– Надя! Ведь ты мне лучшая подруга! Ты меня не бросишь! Ленька приехал на машине, с кучей выпивки и закуски и предлагает нам поехать сейчас на зеленую!
– Я вообще твоего Леньку видеть не хочу!
– Надя, он стоит на улице и ждет тебя, чтобы попросить прощенья. Он раскаивается и хочет загладить свою вину.
– Не надо ничего гладить! Не поеду.
– Кроме того, у него день рождения.
Я вспомнила, что действительно где-то в этих числах у Леньки день рождения.
– Варя, поезжай с ним. Мне подготовиться надо. У меня экзамен.
– Да сдашь ты!
– Да я сегодня почти все завалила!
– Да ладно тебе!
– Варя, я не могу.
– Надя. Ты мне друг или кто? Я не могу, чтоб между вами вражда была. Если категорически не поедешь с нами, то хоть выйди на улицу, прости его.
– Ладно, простить можно.
И мы с Варей вышли на улицу.
Там стоял не менее сияющий Ленька, облокотившись на старую иномарку зеленого цвета.
– Надюха, привет! – Ленька протянул мне руки для объятий.
– Привет. Что скажешь новенького?
– Прости меня, – Ленька отпустил руки и вроде как засмущался. – Давай забудем разногласия. На меня даже Варюшка зла не держит.
– Конечно, – не выдержала и улыбнулась я, – что на дураков обижаться.
– Ну и давай помиримся. Я ведь люблю вас. Не как девчонок, а как друзей. У меня ж, кроме вас, никого нет.
Мы с Варей переглянулись.
Ленька открыл багажник. Лежали бутылки вина и закуска:
– Надь, составь Варьке компанию. Я за рулем, пить не могу, а вы бухнете.
– Мне учить надо.
– Тебе стресс снимать надо! – закричала Варюха. – Ты от этих экзаменов совсем плохая сделалась! С людьми общаться перестала, со своей лучшей подругой! Ты мне подруга или нет? Только на два часика выехать, посидеть на бережке – не допросишься…
Короче, уговорили они меня. Я сказала маме, что мне действительно надо стресс снять, села в машину к Леньке, и мы поехали развлекаться.
Наклюкались с Варькой на каком-то бережке, и, когда стемнело, Ленька повез нас домой. На полпути машина сломалась.
– Как всегда! – крикнула я Леньке, вылезая из остановившейся машины посреди дороги. – Машина твоя, как всегда, не пойми что, и ты – тоже! Знала я, что нельзя с вами связываться! Теперь к утру не доберемся, и я завалюсь из-за вас!
Ленька вылез из машины с растерянным видом, и следом за ним – Варя, пытаясь меня успокоить:
– Леня что-нибудь придумает, не будем же мы ночевать в поле.
Я огляделась: действительно, со всех сторон нас окружали редкие кустарники и березы, за которыми простирались поля.
– Завез, – выдохнула я. – И где город?
– Там, – Ленька кивнул на далекие огни.
– И долго идти?
– Около часа. Пойдем, если хочешь. Я машину тут оставлю, завтра утром за ней с братвой приедем.
И мы пошли.
Сначала мы шли вместе, но потом я опять стала ругаться с Ленькой и, сдерживая злость на него, убежала вперед.
Я шла по безлюдной трассе, ускоряя шаг, и думала о том, что я дура, которой не сиделось спокойно дома, и о том, что мне надо успеть выспаться и повторить билеты… и вдруг ощутила сильную боль в руке.
Нечто с вонючим запахом вцепилось в меня. Я рванулась, но этот «нечто» – грязный мужик – попытался повалить меня.
Вырвавшись, я побежала почему-то в сторону редких кустарников. Он за мной. Мы пробежали метров двадцать, потом он настиг меня и, ударив в спину, повалил.
Я упала на влажную траву и ударилась лицом о какие-то камешки. Он навалился на меня сзади. «Будет синяк», – подумала я, и тут меня охватила ярость: «Из-за какого-то придурка буду сдавать экзамен с синяком!» Я сняла с ноги туфлю, повернулась к мужику лицом и, когда его косматая вонючая голова склонилась надо мной, изо всех сил ударила его в висок длиннющим каблуком с железной набойкой.
Он как-то сник, но меня из рук не выпустил. Я попыталась ударить еще раз, но он успел перехватить руку. «Ему не больно, потому что он сильно пьян», – подумалось мне.
– Что ж, – сказала я вслух и засмеялась. – Предупреждаю, я неделю назад начала лечение от сифилиса. А еще я по-маленькому хочу.
– Врешь ты все, – с тревогой в голосе сказал мужик.
– Вот и проверим.
Мужик тяжело дышал, и, казалось, силы держать меня покидали его.
Я опять сделала попытку вырваться. Он удержал меня, но кроме этого сделать уже ничего не мог. То, что я не боюсь, ошеломило его.
– Надя! – вдруг раздалось где-то. –
