Тьма, поднимающаяся откуда-то из самого сердца, заволокла Марку взгляд, а бой барабанов оглушил на мгновение. Он чувствовал, что руки того, в чьем сознании он оказался, были скручены позади столба и связаны, а глаза перемотаны тряпкой. Напевы вгрызались в мозг. Языка этого Марк не знал, но зато знал незнакомец, и на его лбу и висках выступали капли холодного пота.
Возможно, он понял, с чем связался.
Пение становилось всё громче и громче, нарастало, как буря, пока не замолчало. Кости выкрутило, выломало с хрустом, боль пронзила всё тело, от макушки до пят, растягивая, разрывая. Сознание вспыхнуло алым, выхватывая расплывающееся, смутно различимое женское лицо. А потом что-то чуждое, древнее заняло его память, вольготно расположилось, натягивая его тело, как костюм, ломая и заново складывая скелет, вытягивая зубы и ногти.
Он должен был найти женщину — по запаху, по обрывкам чужой памяти. Найти, разорвать, уничтожить, отомстить. Эту сделку нельзя было отменить, нельзя вернуть назад то, что безвозвратно было утеряно. Марк холодел, понимая, что мужчина, попросивший шамана призвать духа, знать не знал, что порадоваться своей мести не сможет. От него и осталась-то лишь перекрученная, изуродованная, превращенная в обитель потустороннего существа оболочка.
И этот дух, пришедший из тьмы, в неё и уйдет, и будет плавать в ней, пока его снова не вызовут. Но каким, твою мать, должно быть отчаяние и злость, если этот человек добровольно согласился стать вместилищем этого ужаса?!
Марк задыхался от дыма костра и боли, а шаман продолжал петь, уже гораздо тише, и каждое слово песни въедалось в сознание.
Он должен найти, должен убить, разорвать, уничтожить… таково его предназначение. Он должен жрать, жрать, пока не наберется сил его тело. Волк в сознании Марка скулил, как побитый щенок.
Он должен…
…найти её…
Марка скрутило, вышвырнуло в хижину Джека Пайпа, будто из холодной проруби. Он резко сел, задыхаясь, хватаясь ладонью за горло.
Кажется, монстр его почувствовал. А, быть может, и нет.
— Значит, видел его, волчонок? — шаман подкинул в очаг полено. Огонь весело затрещал, и в голове Марка вспыхнул болезненно треск других костров. Другой огонь. — Расскажи мне.
Марк с трудом выталкивал каждое слово из пересохшего рта. Джек Пайп протянул ему стакан воды, и прохладная жидкость полилась в горло. Описать всё, что он видел и чувствовал, находясь в сознании чудовища, было трудно, как описать ощущения от кошмарного, тяжелого сна. Марк после встречи со Старцем повидал их достаточно.
Джек Пайп слушал его, не перебивая, задумчиво почесывал гладко выбритый подбородок.
— Ты прав, волчонок, — хмыкнул он. — Это дух мести. Демон, вызываемый из небытия. Абенаки, на моей памяти, никогда не прибегали к этому колдовству, зато чероки и другие племена южных штатов — достаточно часто. Духи мести стремятся добраться до своей жертвы, но иногда целеустремленность и необходимость набрать силу, пожирая человеческую плоть, играет с ними злую шутку. Им нравится, когда их жертва пропитана страхом, но ещё больше им нравится есть и жить, а, если они убьют жертву, то снова возвратятся в небытие, исполнив свое предназначение. Такова их судьба. И, возможно, дух, терроризирующий город, это хорошо понимает, поэтому и пожирает всех, кто попадется под его когти. Он стремится продлить себе существование.
В этом была извращенная логика. Любое существо, даже мертвое, даже древнее, как сам мир, стремится выжить любой ценой, а не оказаться снова во тьме. По крайней мере, так объяснялось то, что дух продолжал пожирать людей, а не исчез, добравшись до своей цели.
А ещё это значило, что в Баддингтауне произойдут ещё убийства, ведь никто из уже погибших от клыков демона, явно не был его жертвой.
Его целью была женщина. Возможно, недавно прибывшая в город. В Баддингтауне жило не так много людей, и в основном они слишком редко покидали насиженные места, чтобы кто-то из них успел насолить кому-то на юге. Значит, это был кто-то из приезжих, а в город редко переезжали.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Денни должен был знать всех, кто переехал в Баддингтаун. Особенно с юга.
Марк попытался встать. Он должен был возвращаться в город. Срочно. Поговорить с Денни. Узнать…
Джек Пайп положил тяжелую руку ему на плечо, заставляя опуститься обратно.
— Сядь, волчонок. Садиться за руль после раскуривания трубки — плохая идея. Тебя снова может выбросить в транс, и ты не справишься с управлением.
— Я должен узнать… — упрямо заявил Марк. Вновь попробовал подняться на ноги, но перед глазами всё поплыло. Правоту Джека пришлось признать.
Джек приготовил ему крепкий кофе с перцем. От чашки шел пар, и Марк обжег ладони, когда взял её в руки.
— Сходу убить это существо в его физическом воплощении очень трудно, — Джек сел на полу, скрестив ноги, — и очень опасно. Неизвестно, сколько людей он сожрал на своем пути в Мэн, а чем больше он ест, тем сильнее становится. Но ты можешь победить его, отправившись во тьму его сознания и ухватив его там. Чем крепче твоя хватка, тем сильнее оно захочет вырваться. Оно будет предлагать тебе сделку. И в момент её заключения оно уязвимее всего. Ты сможешь убить его на его же собственной территории.
План казался безумным. Куда безумнее, чем борьба с вендиго с помощью песни — тогда у Марка было хотя бы оружие. Сейчас ему нестерпимо захотелось, чтобы в его руках оказалась гитара. Ему нужна была мелодия — для собственного успокоения, для утешения души. Но он оставил гитару в мотеле.
Чесались пальцы от желания прикоснуться к струнам.
И чесалась татуировка на спине. Шевелилась под кожей, требуя выпустить волка.
— Вы расскажете мне об этом ритуале?
Джек взглянул на него изучающе. Кивнул каким-то своим мыслям.
— Расскажу.
*
Скорая примчалась из Бакспорта. Всё время Райли сидел рядом с Каем, которого боялся даже двигать. На боку у Джонсона кровоточила глубокая рана от чужих когтей. Кровь выливалась медленными толчками, и куртка Райли, которой он зажимал рану, быстро промокла. Пришлось делать повязку, хотя руки у Райли тряслись, и повязка вышла так себе.
Кай дышал тяжело, через раз. И всё тише и тише.
Даже если кровотечение не является обильным и быстрым, это ведь не значит, что оно не опасно, верно?..
Было страшно. Что чудовище вернется, что Райли здесь один, и у него только пистолет. Два пистолета.
Он даже не мог позвать на помощь, чтобы не пугать жителей Баддингтауна сразу двумя окровавленными телами. Только позвонить шефу и в Бакспорт, в больницу.
Раскачиваясь, Райли сжимал голову в окровавленных ладонях. Ему казалось: будь он чуть быстрее, чуть расторопнее, Кая можно было бы спасти. Хотя бы Кая. Девочку, на которую напало чудовище, не спасло бы и чудо. Её останки сохранились лучше, чем останки Рори или Сандерса, однако чудовище — кем бы оно ни было — успело её пожевать. Кишки были разбросаны вокруг, печень отсутствовала, как и вырванная глотка — ими, вероятно, уже успели поживиться. Глаза девчонки, широко распахнутые, остекленевшие, смотрели в небо.
Шеф, примчавшийся сразу же, как только Райли трясущимися от ужаса руками ткнул в кнопку рации и вызвал его, тоже сделал всё, чтобы люди в ближайших домах не выскочили выяснить, что произошло, однако все понимали — это ненадолго. Пока шериф добирался, пусть и было это всего несколько минут, Райли судорожно сжимал в одной руке оружие, в другой — рацию.
Чудовище могло вернуться. Каждый шорох напоминал о промчавшемся мимо полузвере в человеческой одежде. Шериф мог сколько угодно говорить, что это не монстр, не Бука, но Райли, черт возьми, знал правду. Эта правда будет являться ему в кошмарах долгие годы.
Кай рядом истекал кровью. Повязка уже промокла насквозь.
Время тянулось вечностью. А потом мир наполнился воем сирен, людскими голосами, огнями скорой. Выскочившими на громкие звуки людьми, которых шериф Тейлор пытался загнать обратно в дома.
Хаос. Гребаный хаос.
