Смску Хизер тут же удалила.
А что, если всё вскроется?
А что, если её страхи оправдаются?
А что, если она будет жалеть, если не пойдет к нему?
Сердце у Хизер колотилось где-то в горле, когда она всё же выбралась из машины, поставила её на сигнализацию. Выбирая между голосом разума и интуицией, Хизер следовала за последней. Она была готова поклясться, что видит, как Дьявол раскладывает карты на её будущее и хохочет.
— Ты пришла.
Хизер кивнула, юркнула в приоткрытую дверь. Почему-то страшно было поднять на Коннора взгляд. Она быстро оглядела номер: ничего сверхъестественного, просто кровать, тумбочка, кресло и телевизор на стене, и дверь в ванную.
За которой мог кто-то скрываться. Она вздрогнула от этой мысли, потянулась к ручке.
Никого. Даже в душевой кабинке.
— Думаешь, я притащил сюда половину школы? — Коннор не разозлился. Хизер это услышала по голосу, но ей всё равно стало стыдно. Немного. — Хизер…
— Мне просто страшно, — перебила она. Черт с ним, пусть будет так. Пусть он знает. — Я ведь могу… могу испортить тебе жизнь.
Да и себе тоже.
Она почти видела себя в оранжевой тюремной робе. Слышала, как люди перешептываются у Коннора за спиной, жалеют его. Внушают, что он стал жертвой манипуляций взрослой женщины. Или наоборот, рассказывают, какой он крутой, что смог переспать с ней.
— Ш-ш-ш…
Коннор притянул её к себе. Хизер ткнулась в него носом, куда-то под ухо, и её окутало чужим запахом, свежесть с терпкой ноткой соли. Голова закружилась, стала пустой-пустой, и все страхи куда-то исчезли, растворились в его объятиях, в его запахе, в нём.
Не удержавшись, Хизер коснулась губами шеи Коннора, влепив короткий поцелуй чуть выше ключицы.
Он застонал.
И где-то рухнули все барьеры, а все раздумья и мысли стали неважными.
Раздевая друг друга, сталкиваясь губами, носами, руками, путаясь в собственных ногах, они с трудом добрались до постели и рухнули на покрывало, задыхаясь в поцелуях. Коннор засмеялся, когда Хизер запуталась в завязках его спортивных штанов; чуть отстранился, помогая, стягивая остатки одежды с неё и себя.
Говорить?.. Потом. Всё потом.
Он казался Хизер худощавым, но на самом деле оказался просто жилистым, с крепкими, обтянутыми гладкой кожей мышцами почти профессионального спортсмена. По ребрам змеилась татуировка: абстрактные черно-красные тонкие узоры, которые она не заметила, когда единственный раз видела его без футболки. Хизер не удержалась, провела по ним ладонью, и Коннор длинно всхлипнул.
Боже, его губы были везде: на шее и плечах, на груди, на ребрах. Хизер судорожно вздохнула, втягивая живот, когда он скользнул по нему поцелуями. Остановился, заметив шрам, но испугаться она не успела — только сердце захолонуло, как у зайца, как Коннор провел по бледной, тонкой полоске языком.
Один вид его темноволосой макушки между её бедер заставил Хизер заскулить и вцепиться руками в покрывало. Ткань неумолимо колола спину, да только всё забывалось, пока Коннор ласкал её, вынуждая извиваться и тихо стонать.
Может, он не был на самом деле так уж хорош, но Джошуа был из тех, кто считал, что женщина должна мужчине минет, а он ей — половой акт на три минуты, и пусть будет довольна. И у Хизер слишком давно не было хотя бы такого секса. Хоть какого-нибудь.
Она прогнулась в пояснице, отзываясь на прикосновения, сгорая в них. Под зажмуренными веками плясали цветные пятна. Господи Иисусе, как же ей хорошо… и как ей этого не хватало.
И, наверное, ей пора перестать считать своих учеников детьми.
…Хизер провела кончиком носа по шее Коннора, уткнулась в его волосы.
— Ну и что мы дальше будем делать?
— Как что? — он даже удивился. — Я буду с тобой.
— Ты ведь понимаешь, что я ставлю под удар твою жизнь?
Коннор чуть отстранился, коснулся большим пальцем её верхней губы, припухшей от его поцелуев. В полутьме номера его глаза казались черными.
— Я понимаю, что под удар ты ставишь в первую очередь себя. Я знаю, что ты рискуешь, и я ценю это. Я понимаю, что ты нужна мне. Вся. Со всеми твоими шрамами, с твоим прошлым и настоящим, твоими мыслями и тем, как ты тащишься от книг. И я понимаю, что ты тоже хочешь меня. А, значит, окружающие могут пойти в жопу, — он коротко поцеловал её. — Я знаю, что до выпускного не смогу никому о тебе рассказать, хотя мне хочется заорать, как я счастлив с тобой здесь и сейчас. И я готов скрываться, хотя бы попробовать… ради тебя. Чтобы ты была в безопасности.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Хизер сглотнула.
Он был серьезен на все сто процентов и явно имел в виду каждое свое слово.
— И тебя не смущает, что я старше тебя? Что даже после окончания школы вряд ли твои родители одобрят меня? И мой шрам…
Коннор мягко закрыл ей рот ладонью.
— Мне плевать. И твой шрам меня не пугает. Черт, Хизер, у всех есть прошлое! Иногда очень страшное. Но важно лишь то, каким человек видит свое настоящее и будущее. А я вижу своё с тобой.
Хизер не нашлась с ответом.
Коннор был её настоящим, но станет ли будущим — покажет время. И прямо сейчас ей не хотелось об этом задумываться. Не сегодня. Подумать, на что она подписалась, они оба смогут потом.
Никто не знает, что они здесь.
Приподнявшись, она поцеловала его, встречая жадный ответ. Коннор застонал в поцелуй и потянул Хизер на себя. Ладонью провел по её спине, к пояснице и ниже, сжал ягодицу.
Хизер толкнула его в грудь.
— Что ты сказал родителям?
— Что мы с Крисом поехали на концерт в Бангор, там и переночуем. Крис собирался остановиться у своей девушки, и ему это вранье тоже было в кассу, — он расплылся в ленивой, почти кошачьей улыбке. — Они, кстати, и правда на концерте там, в каком-то баре. Так что мы никуда не торопимся, и я не собираюсь выпускать тебя из постели минимум до утра.
Хизер хотела спросить: зачем я тебе? Почему ты выбрал меня?
А почему Хизер сама его выбрала? Почему одна его улыбка заставила мир под её ногами покачнуться? У неё не было ответов, и Хизер просто прижалась к нему, зарываясь лицом в его шею, вдыхая солоноватый запах пота и секса. Она знала, что рискует всем, даже собственной свободой, но отказаться от Коннора было выше её сил.
Не сейчас.
Под утро она проснулась от кошмара: ей снилась темная фигура, застывшая за окном, и свет фар, осветивший её, выхватил из тьмы окровавленные губы и бешеные глаза Джошуа. Хизер коротко вскрикнула и села на постели, разбудив Коннора.
— Хейз… — он тоже сел, обнял её, дрожащую от страха, прижал к себе. — Хейз, что случилось?
Она помотала головой и всхлипнула, прильнула к его плечу лбом.
— Ничего… просто сон.
Очередной.
Кисловатый привкус кошмара застывал на её языке.
========== Глава двадцать четвертая ==========
Комментарий к Глава двадцать четвертая
Aesthetic: https://vk.cc/cbovQ3
Что-то в этом мальчишке было не так.
Даже нет… С ним, встреченным Марком случайно у кафе миссис Гибсон, всё было так. Он был абсолютно, непробиваемо обычным. Но за его спиной маячила тень, и от неё веяло холодом близкой смерти. Марк хорошо знал этот холод — каждый раз перед внутренним взором у него всплывало лицо Сэма перед смертью, его искаженные черты, его мольбы о помощи…
Чувство вины тяжело ворочалось внутри.
Если бы Марк приехал раньше, если бы он попытался спасти Сэма, а не убить, если бы…
Слишком много «если», а ведь что случилось — то случилось. Индейская часть его натуры призывала Марка смириться с тем, что изменить ему не дано, и постараться изменить то, что ещё возможно. И, несмотря на присутствие близкой смерти, Марк чувствовал, что парнишку ещё можно спасти.
У тени, оставившей на мальчишке свою метку, были жутко горящие глаза, и Марк догадывался, что именно эту тень он видел в лесах, когда медитировал в номере мотеля. Его внутренний волк заворчал глухо, соглашаясь. Присутствия других чудовищ его звериное чутье не ощущало.
Марк хорошо помнил монстра, встреченного им в лесу, помнил его тусклый взгляд, горевший тупой злобой. Иглообразные, крепкие зубы вполне могли разрывать человеческое мясо и, возможно, даже разгрызать напополам кости. От него пахло кровью и смертью, но чем мог школьник — а вряд ли мальчишка был студентом, в Баддингтауне колледжей не было, — насолить злобному духу?
