49
В конвоиры Морису достались двое крепких парней со стрижеными затылками, пудовыми кулаками и борцовскими спинами. Они были втиснуты в темно-синие комбинезоны из эластичной ткани, которая выгодно подчеркивала мышечную массу. Впрочем, несмотря на свои угрожающие размеры, конвоиры были вежливы и предупредительны. Когда узника выводили из казематов Бирина, конвой бережно поддерживал Мориса перед каждой крутой ступенькой и выбоиной в асфальте. А когда все трое уселись в большой старомодный лимузин, Морису предложили кокосовое молоко и бутерброды с колбасой.
Арестант не стесняясь набросился на угощение, а охранники деликатно отвернулись.
«Эти ребята нравятся мне все больше…» — давясь колбасой, отметил про себя Морис и, съев все бутерброды, стал просто смотреть в окно.
Прохожих на улице было совсем немного. Они, как заметил Морис, совершенно не интересовались тем, что происходит вокруг, и, глядя только под ноги, спешили по своим делам.
Совсем не было вывесок или какой-нибудь другой рекламы, здания же, хотя и отличались друг от друга архитектурой, не давали никаких намеков на то, магазин это или ресторан, контора или прачечная.
Глядя на проносившиеся мимо строения, Морис отмечал поразительное сходство этого города с теми сумасшедшими руинами, через которые ему пришлось пробираться.
Вскоре город закончился, и лимузин покатился по грунтовой дороге, значительно более ровной, чем городская мостовая. Машина въехала в рощу, дорога запетляла между высокими деревьями неизвестной Морису породы. Повернув в очередной раз, лимузин едва не уперся своим никелированным радиатором в деревянные ворота. Створки их бесшумно отворились, и автомобиль покатился по дороге, посыпанной гранитной крошкой. Морис вертел головой и восхищался безупречно ухоженным парком.
По краям дорожек тянулись выложенные словно по ниточке бордюры. Изумрудный газон был не только подстрижен, но и расчесан.
Четкие геометрические формы кустиков не нарушал ни один одиноко торчащий листок. «Сколько же здесь садовников?» — подумал Морис и увидел сначала одного, потом еще и еще… Он насчитал двадцать человек, одетых как один в белое, как будто они собирались играть в гольф.
И вот между расступившимися деревьями во всем великолепии показался большой дом с колоннами, выстроенный из натурального белого камня, с резными украшениями по фасаду из голубого и розового титрита. Рамы в стрельчатых окнах были сделаны из желтой ронгийской сосны, отливающей золотом под прямыми лучами солнца.
Лимузин остановился у парадного, и к нему тотчас заспешил пожилой лакей, одетый в золоченую ливрею. Он открыл Морису дверцу и, поклонившись, произнес:
— Добро пожаловать, сэр…
«Однако… — подумал Морис, выбираясь из салона. — Такого я не мог даже предположить».
А еще через полчаса он уже нежился в горячей ванне в облаках мыльной пены. От избытка неожиданных удовольствий Морис даже не успел задуматься о том, чья рука вытащила его из камеры и перенесла в этот красивый дом. В ванную вошел охранник. Он молча положил на мраморную скамью полотенце и одежду. «Все понял — пора освобождать…» — догадался Морис и вылез из ванны на подогретый пол.
— Наверное, у них тут очередь… — вслух произнес он и начал энергично растираться полотенцем.
Морис побрился, высушил голову и пообедал так, как никогда не обедал за всю свою военную жизнь. На столе были крабовый суп, бараньи ребрышки, пармезан, шампиньоны, а на десерт подали клубнику со взбитыми сливками, много местных фруктов и бутылку «Патри».
Сыто отдуваясь, Морис скинул банный халат и облачился в легкий бежевый костюм сафари. Затем нашел на столе коробку с сигарами и попробовал курить.
Вскоре появился охранник. Он отвел Мориса в помещение, очень напоминавшее приемную. В ней были две двери, стол для секретаря и несколько стульев вдоль стен.
Морису уже надоело курить сигару, тем более что он не особенно в них разбирался. Не найдя пепельницы, он затушил сигару о каблук и бросил в письменный ящик стола. В этот момент открылась одна из дверей и вошел лакей в камзоле, темных чулках и башмаках с серебряными пряжками.
— Прошу, сэр. Доктор Ризен ждет вас. — С этими словами он отворил дверь шире.
Морис вошел. Дверь за ним бесшумно закрылась.
— Проходите, проходите, молодой человек!
Морис поначалу даже не понял, откуда слышится голос, потом заметил возле большого камина кресло-каталку.
Лысый, укутанный в клетчатый плед, широко улыбающийся доктор Ризен был похож на чудовищный рекламный плакат «Зубные протезы лучшего качества!».
Морис подошел ближе.
— Здравствуйте… — вежливо поздоровался он и, откликаясь на приглашающий жест Ризена, сел в кресло напротив.
— Как вы себя чувствуете… э… э…
— Морис Лист, сэр… Давно не чувствовал себя так хорошо.
— Очень рад, очень рад, — приветливо оскалился хозяин. — А я доктор Ризен… Живу здесь, в этом доме. Вы, наверное, офицер, господин Лист?
— Да, сэр, — кивнул Морис.
— И давно с Земли?
— Пять месяцев.
— Гм, пять месяцев? — Доктор о чем-то задумался. Пауза длилась с минуту. — Ах, Земля! Далекая родина! — театрально всплеснув руками, продекламировал доктор Ризен. — Голубая планета. Она и спокойная, она и мятежная. Вы позволите мне называть вас Морисом?
— Конечно, сэр.
— Вы так молоды, Морис, к тому же нет и полугода, как прибыли с Земли. Счастливый вы человек…
— Не могу согласиться с вами, сэр, ведь последнее время мне не слишком везло. С тех пор как я очутился на этой планете, мне пришлось многое пережить. Я потерял здесь близких друзей.
Морис смотрел на старика, ожидая, что тот скажет.
— Я понимаю вас, Морис. Я понимаю вашу боль, ваши проблемы, но ответьте мне на один вопрос: с какими целями вы прибыли сюда? Кто вас звал?
— Нас никто не должен был звать, сэр. Мы выполняли приказы. Людям нужны новые жизненные пространства, и мы их добываем… К тому же на этой планете пропали две наши экспедиции, и мы намеревались прояснить их судьбу.
— А вам никогда не приходило в голову, что не все хотят жить по законам, навязываемым Сообществом? — заволновался старик, его фарфоровые зубы клацнули. — И здесь, между прочим, тоже люди живут. А вы врываетесь в чужой гармоничный мир с пушками, боевыми лазерами и начинаете истреблять наших людей, чтобы дать место под солнцем таким же людям с Земли! Убить людей для блага людей! Не кажется ли вам это странным?!
— Вот с этим, возможно, и произошла накладочка, сэр. Но две предыдущие экспедиции, я уверен, не успели никого убить…
— Они-то не успели, но вслед за экспедициями приходят армейские соединения, и уж они-то делают все по полной программе. Не лучше ли тогда убивать людей прямо на Земле и сэкономить хотя бы на горючем?!
— Признаться, сэр, я испытываю некоторую неловкость. Я не готов к спорам, кто виноват, а кто не виноват. О таких сложных вещах я не думаю. Есть приказ — я его выполняю, а остальное не мое дело.
— То-то и оно… — Старик ткнул в пространство перед Морисом длинным узловатым пальцем. — Вы, солдаты, нечасто задумываетесь над тем, что делаете. — И уже более примирительным тоном Ризен продолжил: — Вас просто воспитали такими. Вы что оканчивали? Какой-нибудь кадетский корпус?
— Высшую школу жизнеобеспечения.
— А-а-а, — протянул доктор, — как же, как же, слышал о такой. Легионеры?
— Да, сэр.
— Питомник маленьких убийц с Земли… Волчата Симона Фартага.
— Вы знаете Симона Фартага? — удивился Морис.
— Конечно, знаю. Я знаю всех, кто льет воду на мельницу насилия и беззакония. А ваш Фартаг, между прочим, приходится родственником Фартагам, живущим на этой планете. Видите, как распорядилась судьба, — люди убивают своих родственников.
— Так откуда и как на этой планете появилась ваша колония, сэр?
— С Землей мы разошлись давно. Сообщество мечтало завоевать всю Вселенную, а мы, наоборот, хотели остановить землян с их варварством и стремлением убивать… — Ризен прикрыл глаза, то ли утомившись, то ли вспоминая что-то из своего прошлого.
— Но мы, господин доктор, уничтожаем только иные формы жизни на планетах. И лишь потому, что сами нуждаемся в жизненных пространствах. А вашей колонии просто необходимо стать частью Сообщества.
— Зачем? Это не нужно ни нам, ни вам, Морис, поскольку вы один из нас…
— Что значит один из вас?
— В вашей голове, дорогой друг, имеется специальное устройство. Это устройство вам внедрили, когда вы были младенцем. У детей, знаете ли, череп не совсем сформирован, поэтому проведение такой операции не составляет особого труда. — Ризен разгладил на коленях складки пледа. — Одно время мы имели доступ к новорожденным на Земле и таким образом заручились поддержкой большого количества землян. Своих союзников мы отслеживали на протяжении всей их жизни. Но не вас, дорогой Морис. Когда вам минуло полтора года, отражающий сигнал вашего процессора исчез, и мы сделали вывод, что вас нет в живых. Такое иногда случается. Но, как я теперь понимаю, это была, скорее всего, травма головы. Вы ничего не знаете о какой-нибудь такой травме в раннем детстве?
