Автоматические верфи уже сделали около 500 копий моего линкора, капля в море, сотни боевых станций по всей империи заменены на новые, самые совершенные модели. Весь личный флот Семьи Селариэль обновлён, как и флот малых кланов Вечернего леса и падающего листа. Так почему же внутри меня растёт чувство, что я делаю всё неправильно. Не туда трачу силы и энергию, упускаю какой-то важный аспект, который может оказаться решающим, когда не сможет помочь — ни супер флот, ни супер Искины. Может, на самом деле проще заранее сдаться на милость победителя, сложить руки и ждать — имеет ли право на существование наша цивилизация? Так, стоп, Селариэль, куда-то не туда тебя мысли занесли от усталости, взбодрись, встряхнись. Не хватало ещё проиграть бой до начала сражения.
Поговорю-ка я со своим личным психотерапевтом паучком, это ехидное существо кого хочешь может довести до белого каления и неконтролируемых вспышек ярости. И ведь, как тонко моё состояние чувствует, зараза эдакая, сколько раз так уже было, улечу мыслями куда-то не туда, а он меня раз и мордой об стол. У римлян говорят, был приставлен специальный раб, который ходил следом за триумфатором и повторял, — помни ты тоже смертный.
— Паучок, так чем ты в последнее время занимаешься и почему так нагрелся?
В ответ от паучка пришёл мыслеобраз, давненько он таким способом со мной не разговаривал. Приняв его и запустив просмотр, я погрузился в странный мир неведомого разума, наблюдающего за морским дном. Полученная картинка чем-то отдалённо напоминала работу моей нейросети, было множество принципиально общего, имелось и отличие у этого разума. Это не был поток информации, это была лавина, у неизвестного мне разума одновременных потоков данных регистрируется и обрабатывается — в сотни, а может даже тысячи раз больше. Моя нейросеть тут же принялась отфильтровывать второстепенное, пытаясь ухватить основное, чуть ли не впервые с момента своей установки выйдя на полную операционную мощность, и всё равно, ресурсов всех моих сотен встроенных сопроцессоров не хватало. А ведь это шла уже препарированная и обработанная информация, а не сырые данные.
— Паучок, если только в этом урок, то я сдаюсь, мне ещё далеко до такой мощности, можно смело сказать, никогда ни один биологический разум не будет в состоянии обработать и справиться с таким потоком.
Паучок ответил, — Не торопись с выводами, Селариэль, смотри, что будет дальше.
Этот разум явно принадлежал не паучку, я получал уже от него мыслеобразы, может именно тогда мы на самом деле подружились. Когда я увидел за этим древним и невероятно умным и ехидным разумным Искином такие привычные для меня чувства: сострадания и сочувствия. Особенно образы воспоминания, когда паучок на остатках энергии, вычерпывая себя до самого предела, будучи пробуждённым от спячки спасал расу аграфов от разрушительного действия рабской нейросети. Тут всё было совсем по-другому. Этот разум был слишком, даже не знаю какой правильно подобрать эпитет — мощным, быстрым, правильным? Но в то же время чувствовалась у него какая-то ущербность. Не спрашивайте меня, в чём это выражалось, я не знаю, я так почувствовал, когда смотрел этот мыслеобраз.
Время пошло с ускорением, по показанному отрывку прошло около трёх десятков лет. Действие происходило где-то глубоко под водой, странные существа изредка проплывают мимо, в них что-то есть для меня, неуловимо знакомое. Нейросеть, тут же подчиняясь мысленному приказу, проанализировав изображение, выдала отрывок, из когда-то давно просмотренной мною передачи, хранящейся в самых глубинах памяти. Да это же наш земной океан, я тут же замер, не желая пропустить даже самого малого кусочка увиденного. Графики краснели, поток цифр нарастал, все данные указывали на скапливающееся напряжение в земной коре, наконец, напряжение коры высвободилось.
Не знаю, снимал ли кто-то это раньше или я самый первый увидел подземное землетрясение. Вода стала мутной, подводные обитатели заметались. Изображение стало быстро всплывать, мы почти моментально поднялись на поверхность. По океану, разбегаясь во все стороны, шла гигантская волна, такие волны убийцы, возникающие после мощных землетрясений, называют цунами.
Вдали показалась земля, десятки тысяч отдыхающих заполняли пляж, пользуясь возможностью отдохнуть, загореть, поплавать, со звонким смехом бегали дети. А в это время из океана, со скоростью скорого поезда, вырастая возле самого берега в размерах ещё больше, стремительно приближаясь, шла стеной, сокрушающая всё на своём пути волна с девятиэтажный дом.
С удивительной детализацией, неизвестный мне интеллект вёл запись, регистрируя каждое переломанное или задохнувшееся под слоем грязи тело, отмечал, когда остановилось сердце, когда мозг попавших под удар цунами, напоследок, агонизируя, выдавал множество беспорядочных импульсов, погаснув после этого окончательно. Анализировались температуры воздуха и воды, давление, перепады, жалкие попытки людей убежать от сошедшей с ума стихии. С холодным интересом записывались и прорабатывались варианты, как на текущем уровне развития цивилизации можно предупреждать и противостоять таким катастрофам.
Не было, пожалуй самого главного, что я чувствовал, когда принимал мыслеобразы от паучка, не было в этом мыслеобразе сочувствия и сострадания. Холодный, равнодушный разум, безумно красивые отчёты и убийственно точные графики, абсолютно совершенные и безжалостные выводы. Биокомп среагировал мгновенно, впрыскивая мне в кровь какие-то вещества и приводя в порядок нервную систему, я сам остановил изображение, вывалившись в реальный мир. Просто не смог хладнокровно смотреть на то, что творилось дальше, 240 тысяч человек были убиты этой волной за один раз. Трупы взрослых и детей вперемешку с обломками зданий и обрывками рекламы кока-колы и пепси, это было выше моих сил.
Может тот, кто привык смотреть телевизор так бы не отреагировал, там постепенно шаг за шагом показывая каждый день кровь и кишки приучили зрителя к виду смерти. Мне это видеть было очень неприятно, да и телевизор я очень редко смотрел раньше. Мне просто было некогда, работа съедала всё моё время, требуя полной отдачи сил. А когда я уставал от большого города и уезжал на машине за Урал, там тем более не возникало желания включить телевизор и тратить на это своё время отпуска. Я отдыхал, жёг костёр, ночевал зимой, порой в небольшой придорожной гостинице, а порой в машине, сиденья складываются — места много. Наслаждался тишиной, той самой тишиной, которую может оценить только житель мегаполиса, когда вокруг тебя нет постоянного гула машин и вопля сирен экстренных служб.
Скажете зря, я так сильно стал переживать, может вся существующая мораль, жалость и сочувствие, это только лишние оковы на ногах для развития. Нужны ли все те добродетели, которые не всегда успешно человечество пытается в себе культивировать. Может на самом деле, возможно, как-то оправдать нацистских врачей ставивших самые бесчеловечные опыты над детьми, ведь они двигали вперёд все науку. Рассуждать так, оправдывая преступления, да даже просто бездействие стороннего наблюдателя, может только ущербный разум. Психически больной — это слишком мягкое определение, по отношению к оправдывающим чудовищные эксперименты нацизма над людьми или другие подобные злодеяния.
Паучок, сочувственно помолчав пару минут, дождавшись когда я приду в себя, сказал.
— Да, Селариэль, ты не ошибся это твоя родная планета земля. Катастрофа произошла уже после того, как тебя похитили пираты. Как я и предполагал это раньше, у тебя очень странная и необычная планета.
— А кто тот, что сделал эту запись? Так, толком ещё не придя в себя после просмотра, я поинтересовался у паучка. Неужели это тот самый Искин, мыслеобраз которого ты скидывал мне раньше? Когда показывал крушение колонизатора и планетарную катастрофу, уничтожившую цивилизацию рептилоидов? Почему же он не вмешался и не предотвратил это бедствие, ведь мы — земляне — потомки его создателей. Я был близок к истерике, кричал на паучка, хотя он был ни в чём не виноват, — Что за странное чувство у меня возникло, когда я смотрел мыслеобраз, почему я абсолютно уверен, что разум этот ущербен?
Паучок был как никогда серьёзен и спокоен, я глядя на него тоже стал приходить в себя и брать себя в руки.
— Ты задаёшь правильные вопросы Селариэль, даже сейчас, когда выбит из колеи. Попробую ответить тебе по порядку.
— Да, это тот самый Искин с корабля колонизатора, такие Искины всегда были многократно дублированы и ничем не уступали по вычислительной оперативной мощности Искинам класса — планетарный трудяга. Дальше начинаются различия, которые тебе не понравятся.
— Давай уже, паучок, — немного более грубо, чем собирался я поторопил лекцию, которая грозила затянуться надолго. Не девушка он, чтобы мне нравиться, — рассказывай, в чём проблема без лишних подробностей, обозначь проблему, если мне будет что непонятно, спрошу отдельно.
