В чане болтались остатки неиспользованных звеньев, но я не стал с ними возиться. Отлип от чана и посмотрел на созданную структуру. Творение поражало воображение.
— Солдат, который сравнится по силе с армией! — восхищенно сказал Перон и одобрительно покачал головой.
— Ты его приручил?! — вклинился Сардина. — Он подчиняется МНЕ?! — Сардина изменился в лице и чуть отстранился. — Его можно приручить?
— Приручить можно кого угодно, — ответил я. — Что есть приручение?.. Это обычный процесс настройки. Подобно тому, как работают алгоритмы компьютерных программ. Нужно лишь задать условия и обозначить главную цель. В ключах для приручения, которые изобрёл Икар, главная цель — подчиняться и угождать хозяину. Это лишь один из вариантов. Ведь, по сути, одаренному можно задать любую цель: раскрывать преступления, готовить индейку, бороться за мир во всем мире, искоренить коррупцию, любить или ненавидеть. Задаешь нужные параметры, и одаренный не знает в жизни никакой другой мотивации, кроме этой.
— Тогда Подчини его мне! — Сардина ткнул себя пальцем в грудь.
— Естество человека определяется активностью нейтронов в головном мозге. Структура одаренного — это надстройка, которая возводит возможности в квадрат. Накладывая ограничения на структуру, она подчиняет человека. Приручение Икара позволяет изменить мышление. Заставить его любить, уважать, обожать или пресмыкаться нет только перед незнакомым человеком, но и врагом. Побывавшие в шкуре раба отлично понимают, что это значит, — я посмотрел в глаза Сардине и выдержал паузу. — Раб желает хозяину счастья. Боготворит его. Он готов пожертвовать своей жизнью ради хозяина. И он делает это не только ради признания, он получает удовольствие. Исполняя возложенную на него миссию, раб ощущает удовлетворенность. Всё, что ему нужно, — делать хозяина счастливым. Но алхимия способна и на противоположное…
— Так кому он подчиняется? — требовательно спросил Перон у Сардины.
— Представим обратную ситуацию, — продолжил я. — Подчиненный не хочет ублажать хозяина. Подчиненный хочет убивать…
Сардина мотнул головой. Охранники подошли ближе.
— Его структура настроена таким образом, что единственной целью в жизни является боль, мучение и смерть определенного круга людей. Допустим… этого круга, — я обвел присутствующих рукой. — Желание убивать не надуманное, без мотива или обязательств. Оно идет от сердца. Из структуры. Оно влечет, как самый сильный наркотик. И только оно может удовлетворить его…
Кто-то толкнул парадные двери, но те лишь покачнулись под толстым слоем липучки.
— Этого простака звали Потрох, а одаренного занявшего его тело — Грибник. Оба вели крайне отвратительный образ жизни, причиняя вред окружающим. Впрочем, их преступления и рядом не стоят с теми, что совершили все вы…
— Валите его! — рявкнул Сардина.
В седьмой раз я нажал кнопку на кисти, и последний пузырек перетек по катетеру в вену. Я выставил энергетический щит. Вместо привычного блеклого желе меня окутал матовое бронебойное стекло. Я оказался в непроницаемом вакууме. Окружающая суета меня больше не касалась. На уровне головы в оболочку начали впиваться пули и ядра. Охранники палили одновременно, желая снести мне голову, но выглядело это слишком жалко. Будто они пытались пробить бетонную стену пульками из пневматических ружей.
Я сжал кулак, и связь оборвалась. Грибник стал отдельной единицей и поднялся с колен.
— Новое семя положит начало новому миру! — провозгласил я и отошел к стене, чтобы насладиться зрелищем.
За несколько секунд Грибника нашпиговали пулями с ног до головы, но его было слишком много. Его было так много, что хватило бы на весь Дарград.
Он осмотрел присутствующих, облизываясь, будто смотрел на яблочный пирог. Метнулся к ближайшему столу, одолжил десертный ножик и начал трапезу…
Глава 23. Эпилог
Охранники самых сильный братств Дарграда погибли быстрее, чем я успел набрать полную грудь воздуха и выдохнуть. Грибник скользнул вдоль стены, будто тень, оставляя после себя густой кровавый мазок. Десертный нож в его руках превратился в карающий меч. Он пробивал щиты, бронежилеты и рушил материи.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Выстрелы прекратились. За спинами боссы увидели окровавленные ошметки своих людей. Каждое второе тело, казалось, перемолол комбайн.
— Остановись! Мы сделаем тебя главой всех братств!
Крик Перона оборвался. Отрубленная голова упала в тарелку.
Сардина вскочил со стула и с пронзающим до самых костей страхом осознал, что лидеры братств по правую руку от него мертвы. В стульях над тарелками, закусками и бокалами сидят остывающие тела с пробитыми насквозь грудными клетками.
— Подожди, мы можем!.. — кричит Сардина и протягивает руки к левой половине стола.
Дуновение смертельного ветра, и все близкие Сардины мертвы. Грибник разрезал их одним махом, как самураи разрезают катаной выстроенные в ряд стебли бамбука. Расщепленная надвое семья Сардины осыпалась на пол, не издав ни звука, кроме грохота падений тел и конечностей.
Грибник очутился перед Сардиной. Улыбающийся и безмерно счастливый, но всё ещё в предвкушении. Он разом слопал обед, а десерт оставил на потом. Сардина хотел что-то сказать, но лишь прохрипел. Голосовые связки заржавели от страха… Здоровяк прокашлялся, но так и не успел произнести ни слова.
Жизнь для Грибника протекала слишком быстро. За прошедшие доли секунды он успел продумать, осмыслить и сделать тысячи выводов, будто суперкомпьютер. Ему не нужны были слова Сардины. Нескольких секунд, что он простоял перед главой самого влиятельного в Драграде Братства, хватило, чтобы всё для себя понять и насладиться моментом.
Грибник повел плечом. Перед ним встрепенулся воздух. Сардина попятился, завалился на стол и проломил его, стягивая на себя скатерти. Во лбу у него торчала рукоятка десертного ножа, а вокруг неё остался черный отпечаток от удара…
Грибник сел на пол, закрыл глаза и скрестил руки на груди. Исполнив предназначение своей жизни, он успокоился. Я убрал щит и пошел прочь из зала. Прошел несколько до боли знакомых коридоров и свернул в самую охраняемую комнату Братства. Меня встретили четыре мертвых охранника и распахнутые двери. Внутри ждали Табиа, Башмак и мой брат.
В свете инфракрасных ламп на восьмиметровой стене, приспособленной под ячейки, светились десятки тысяч контейнеров со слепками материй. Перед нами лежала самая главная ценность Сардины. Ключи ко всем прирученным одаренным. Материализованное понятие рабства.
— Башмак! — позвал я.
Механик толкнул коробку, и та выкатилась в центр комнаты. Он подошел ко мне и протянул пульт:
— Высокотемпературный плазменный заряд.
Несколько минут мы смотрели на результаты совместных трудов Икара и Сардины. Это было также величественно и превосходно, как отвратительно и страшно.
Один за одним из комнаты вышли: брат, Табиа, Башмак. Я ушёл последним. Нажал на кнопку и здание пошатнулось от взрыва. Плазма охватила стены комнаты и выжгла там всё, будто в печи крематория.
Так закончилась эпоха рабства одаренных…
— Что будем делать? — спросила Табия, глядя на раскинувшийся под ногами Дарград.
— Жить, — ответил я.
