Я бросилась к земле, его заклинание пролетело мимо меня. Перекатившись, я поднялась снова, но его следующее заклинание уже летело ко мне. Я снова пригнулась, ладони проехали по грубому асфальту.
Ксевер снова прицелился в меня.
— Ori incidere…
Моя руна появилась под моими ногами.
— Surrige!
Кантрип левитации подбросил его в воздух, и он рухнул с хрустом и стуком.
Магия Заиласа пылала во мне.
— Impello!
Руна отбросила Ксевера назад.
— Ventos!
Кантрип ветра ударил по нему, бросил дождь и землю ему в лицо.
— Igniaris!
В этот раз Ксевер не смог отразить мою руну огня, и пламя взорвалось на нем. Он пропал в огне.
Я напряглась, едва дыша.
Огонь быстро угас, и Ксевер появился в обожженной одежде, и кожа на одной стороне его лица была красной. Дождь спас его.
Я подняла ладонь, чтобы призвать еще одну руну. Ксевер скривил губы, потянулся к груди, где висела его коллекция инфернусов. Алый свет вспыхнул на его груди и полетел к земле.
Он вызвал другого демона биться за него.
Сияющий силуэт демона стал плотным, я отчаянно потянула больше магии Заиласа, и ощутила резкое удивление от него.
Я перевела взгляд с Ксевера и его демона на Заиласа.
Он цеплялся за плечи Наживера, одна рука обвивала голову крылатого демона, оттягивая его, и сияющие когти другой его ладони были прижаты к горлу Наживера. Он был в миге от убийства, но не нанес последний удар.
Я не знала в тот миг, почему Заилас помедлил. А потом увидела: рот Наживера двигался. Он говорил с Заиласом.
Движение мелькнуло сбоку, и я вспомнила, что была в бою. Нельзя было отвлекаться.
А я отвлеклась… не в подходящий момент.
Я не видела, какого именно демона вызвал Ксевер. Я видела только руку, летящую ко мне.
Удар попал по моей груди, мир закружился, и я врезалась во что-то. Кирпичи, камень, бетон. Я не знала. Но это было прочнее моих костей, и мои кости ломались.
Агония взорвалась во всем теле. Я не ощущала, что было вокруг, застряла в кошмаре боли, бесконечной и поглощающей все.
«Робин».
Тепло и холод хлынули в мое тело, а потом вдруг стали обжигающим жаром. Агония усилилась, мой разум сжался, мысли разбегались.
«Робин!».
Я пришла в себя. Все тело гудело, но боль была терпимой. Я приоткрыла с трудом глаза.
Алые глаза, потускневшие от усталости, смотрели на меня, и я ощущала Заиласа в своем разуме, его присутствие было уверенным и яростным. Он все время был там, но боль отвлекала меня.
Я моргнула и заметила еще три лица за демоном, все были бледными и осунувшимися. Амалия и дядя Джек не удивили меня, но…
— Зора? — прохрипела я.
— Это я, — сказала она, бодрый тон плохо ей давался. — С возвращением.
— Возвращением…?
Ладонь Заиласа задела мою щеку.
«Демон Эшэмад Ксевера разбил тебя».
«Разбил меня?» — мысленно повторила я, не помнила, какой Дом звался Эшэмад.
«Ты была сильно ранена, — эхо его страха задрожало во мне. — Я тебя починил».
Я глубоко вдохнула, легкие неприятно болели. Я была полностью восстановлена, так что впилась локтями в землю, пытаясь сесть.
— Эй! — воскликнула Амалия, сев с другой стороны от меня на колени. — Полежи пару минут, ладно, Робин?
— А Ксевер и Наживер? — спросила я, глядя за них. Улица была темнее, чем раньше, ведь фонарь был уничтожен, и было тихо и пусто.
— Сбежал, — сказала Амалия. — Наживер схватил Ксевера и улетел с ним, и другой демон улетел за ними.
У Дома Эшэмад тоже были крылья?
— Они отправились к порталу? — прошептала я с холодным ужасом внутри.
— Наверное, — Амалия выпрямилась во весь рост и посмотрела на отца. — Пап, нужна машина. Мы не можем терять время.
Он попятился, сжал кулон на груди. Красный свет вспыхнул при этом. Я не заметила его неподвижного демона, пока он не стал силой, которая вернулась в инфернус. Дядя Джек поспешил прочь, пропал во тьме.
Его шаги пропали, и я заметила, как тихо было. Дождь прекратился, как и рев боя на жизнь и смерть. Холод накрыл меня. Что случилось с «Вороной и молотом»?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Кто-то идет, — шепнул Заилас.
Я напряглась. Через миг до нас донесся новый звук — шаги двух человек, хрустящие по мокрому асфальту. Пара фигур мелькнула под фонарем, шагая к нам.
Амалия резко повернулась к ним, Зора — тоже. Я взяла себя в руки, но не успела сесть. Заилас направил руки под меня, прижал меня к своей груди и встал.
От внезапного движения моя голова закружилась, и я уткнулась лицом в его капюшон, зажмурившись, подавляя волну тошноты. Только прижавшись лицом к ткани, я поняла, что он был снова в маскировке под человека. Наверное, переоделся, исцелив меня.
Шаги приблизились.
— Вы живы, — сухо сказала Амалия прибывшим.
— По большей части, — ответил знакомый голос. — Она в порядке?
Я осторожно подняла голову с плеча Заиласа и увидела уставшие ореховые глаза Тори.
Потрепанная, в синяках и крови. Усталость окружала ее аурой, словно эта ночь — или прошлая неделя — забрали у нее очень много сил, и ее яркий дух от этого стал тусклее.
Аарон стоял рядом с ней, его усталость тоже была заметной. Кровоточащих ран на нем стало больше, чем в прошлый раз, когда я его видела, его мокрая кожа была в саже. Несмотря на его не лучшее состояние, он с тревогой разглядывал меня, искал раны.
— Я в порядке, — сказала я им. — Просто… сложно стоять.
От моей мысленной просьбы Заилас склонил мои ноги к земле. Я выпрямилась, но колени задрожали, и я прильнула к нему, благодарная за его руку вокруг моей талии.
Тори разглядывала мое лицо.
— Ксевер и Наживер?
— Сбежали, — призналась я, убирая мокрые волосы с глаз. — Наживер улетел с ним.
Они сбежали, но мы знали, куда именно они направлялись.
— Они уже не охотники, — прорычал Заилас, вторя моим мыслям. — Теперь я буду охотиться на них.
«Вместе», — мысленно сказала ему я, сжав его плечо пальцами. Мы еще не одолели Ксевера и Наживера, но как-нибудь совершим это.
Любой ценой.
— Мы будем охотиться на него, — сказала я вслух, и Заилас ответил опасной улыбкой. Решимость убрала дрожь из моих ног, и я сжала его ладонь, переплела пальцы с его и повернулась к Тори.
У меня была сотня вопросов к ней — был ли Эзра жив, что случилось с гильдией, нуждались ли они в помощи — но я не могла их задать. Ответы только отвлекут меня.
Как я могла поставить «Ворону и молот» выше жизней тысяч демонов и всей их цивилизации? Как я могла переживать из-за Эзры? Был он жив или нет, был он еще демоническим магом или нет, я не могла ему сейчас помочь.
У нас с Заиласом была миссия важнее всего этого.
— Оставьте Ксевера нам.
Глаза Тори расшились от моих слов, но я молчала. Сжав ладонь Заиласа, я повернулась. Амалия появилась с другой стороны от меня, и мы зашагали прочь, Зора следовала за нами. Мы оставили Тори, Аарона и «Ворону и молот» позади.
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
Рассвет еще не наступил, но был близко. Черное небо стало темно-синим, и тучи раздвинулись достаточно, чтобы выглянул полумесяц, тусклый свет отражался от воды.
В половине мили впереди Адмиралти-Поинт был бесформенным силуэтом, выпирающим в бухте.
Катер прыгал по волнам, рев мотора оглушал меня. Я сжимала сидение, прижималась к боку Заиласа на изогнутой скамье на носу катера. Дядя Джек стоял под небольшим навесом у руля, смотрел на темную бухту.
С другой стороны от меня Амалия сжималась от холода. Зора рядом с ней сидела, широко раздвинув ноги, и за ее спиной был не один, а два меча, и кончики чехлов упирались в пол.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Заметив мое внимание, она улыбнулась.
Я пыталась отговорить ее. Говорила ей вернуться к согильдийцам, и она ответила, что и я была ее согильдийцем. Она шла с нами, хотели мы этого или нет.
— Тебя это заинтересовало? — она перекрикивала ледяной ветер, указывая на один из своих мечей. — Я говорила, что готова биться с Наживером.
