своего патриарха все выше и выше, настолько, что назначали александрийским патриархом того, кого хотел патриарх константинопольский. Но и при всех этих возвышениях константинопольским патриархам долгое время и в голову не приходило считать себя подобными римским папам, как мы это видим на иных соборах, где папские послы всегда сидели на первых местах. Но со временем константинопольские патриархи по причине своего большого богатства стали такими важными и могущественными, что начали считать себя не ниже пап, но подобными им, и в конце концов богатство и власть так возвысили их, что один из них стал носить туфли такого цвета, какие позволялось носить только императорам. И император против этого не смел ничего сказать, потому как ежели бы сказал, то на другой день вылетел бы с трона; указать на это посмел бы только римский папа. Но надменный патриарх не внял указанию и предпочел поссориться с папой и отделиться от западной церкви, лишь бы не снимать императорские туфли. Начал этот разрыв Керуларий[285], а последующие его поддержали. Несколько раз собирались они вернуться к единству, но так и не вернулись, потому как по-настоящему не хотели этого. Когда у греческих императоров была нужда в поддержке папы, они соглашались на все, особенно когда турки стали подходить к Константинополю. Тогда сам император отправился к папе вместе со своим патриархом, и там они обещали все, что от них хотели, но, вернувшись и увидев, что помощи, о которой они думали, от папы ждать не приходится, император и патриарху разрешил не сдерживать обещания. Это точно, милая кузина, что римский епископ как в восточной, так и в западной церкви всегда был первым. Это яснее всего видно по соборам, куда патриархи приезжали с тремя или четырьмя сотнями епископов.
Второй твой вопрос: когда был учрежден Великий пост? Считают, что Великий пост учредили апостолы. Но ежели он и возник в сто тридцатом году[286], как многие полагают, то и тогда установили его такие ученики, которые могли знать апостолов. Третий вопрос: когда возник обычай проводить в рождественскую ночь три мессы? Нет сомнения, число месс сначала не было установлено так определенно, как нынче. Мы читаем о святых папах, епископах, которые от многократного проведения месс часто так уставали, что им вынуждены были помогать другие. У греков в день бывает только одна месса, и то лишь в праздничные дни; ежели присутствуют даже сразу десять епископов и все десять произносят по одной мессе, то один ведет богослужение, остальные же за ним повторяют. Некоторые не считают нужным искать в книгах объяснение, почему в рождественскую ночь произносят три мессы, но просто утверждают с большой набожностью, что священник должен провести в течение года триста шестьдесят пять богослужений. Поскольку в Страстную пятницу и Страстную субботу не каждый может провести мессу, то и остаются две мессы, вот их и произносят в ночь на Рождество. Такова настоящая причина или нет, не я решаю, я лишь отвечаю на ваш вопрос: обычно считают, что этот порядок установили в сто сороковом году; это довольно старинный обычай. Четвертый вопрос: когда стал звучать в церкви орган? Ответ на это таков: один греческий император послал в подарок французскому королю орган; это был первый орган в Европе. Когда это было, я не помню, но пишут, что органную музыку начали слушать в церквях в шестьсот пятьдесят восьмом году. Как мог послать орган греческий император, не знаю, поскольку в их церквях никакой музыки нет. Ну, милая кузина, будет ли еще вопрос? Теперь, когда я разогрелся, хотелось бы, чтобы было вопросов еще фунта два. При всем том давай покончим с вопросами, не будем начинать все сначала. Лучше следи за здоровьем, потому как слишком много вопросов могут ему повредить. И, милая кузиночка, пускай Келемен будет для тебя приятным[287]. Храни тебя Бог до самой смерти.
80
Родошто, 7 maji 1727.
Кузиночка, письма твои, которые слаще медового пряника, я получил со слезами радости. Ей-богу, не стоило благодарить меня за ответы на твои вопросы: ведь само то, что ты принимаешь их от меня благосклонно, для меня выше всякой благодарности. Но благодарность побуждает к тому, чтобы я снова и снова отвечал на твои вопросы, что я от всего сердца и делаю, — конечно, так, как позволяет мой прокисший ум. Ведь если есть прокисший суп, почему не быть прокисшему уму; сколько угодно. Знаю, милая кузиночка, что по сложившемуся обычаю этот месяц мы проведем на берегу канала[288]. Вот если бы я мог быть там, потому как лучшего жилья не придумать, нет в Европе ничего похожего. Кто этого не видел, пусть представит себе широкое и длинное озеро, длиной 5 миль, один конец его впадает в Черное море, другой — в море Белое[289]. А какие прекрасные города можно построить на его берегах. Города и сейчас есть, но если бы жил там другой народ, все было бы по-другому. Как я любил смотреть на огромные корабли, проходящие перед моим окном, и на множество красивых мелких суденышек! А здесь я вижу только черных, страшных армянских женщин. Что же касается нас и нашего времяпрепровождения, то нам все равно, май ли, декабрь ли: мы сидим дома, зимой и летом одинаково. Не знаю монастырей, в которых так строго соблюдался бы устав, как у нас. Нет сомнения, если кто-нибудь из нас пошел бы в монахи, ему не пришлось бы проводить целый год в послушниках, потому как здесь все делают по часам и минутам. Есть у меня собачонка, и она знает порядок так же, как я. Когда бьют в барабан на богослужение, она в мою сторону даже не смотрит, но как только позовут на обед, тут же вскакивает и бежит ко мне. Конечно, я тоже постарался, чтобы собака хорошо усвоила устав; она смотрит, куда я иду, когда выхожу из дома: если я к князю или в церковь, она не шевельнется, даже когда я ее и позвал бы, она уже знает, что в эти два места ей хода нет. Нет разумнее твари, чем собака; говорят еще про слона, что он умный, но его величества я еще не видел, зато видел такую собаку, которая знала карты и читала азбуку, как настоящий маленький школьник[290].
Ах, милая кузиночка, я и забыл, что мне еще нужно идти на барщину, так что на вопросы твои я отвечу
