Он говорил, пах и выглядел в точности как раньше, и я заревела еще сильнее.
– Я люблю Рождество, – всхлипнула я.
– Оно этим беззастенчиво пользуется, – произнес Алекс. – Злоупотребляет хорошим отношением. Надо тебе его бросить.
– Нет, раз так относится, значит, любит, – возражала я. Сидеть в его объятиях и вдыхать свежий запах его пальто было восхитительно. Вот бы все оказалось таким же простым и легким!.. Заворачивать сумки чертовски сложно. – Который час?
– Скоро полночь. – Он посмотрел на дисплей мобильного. – И давно ты этим занимаешься?
– Ну, некоторое время. – Не выдавать же себя с головой. – Тебе придется уйти в спальню, пока я не заверну твой подарок.
Я с серьезным видом подняла на него глаза. Впечатление несколько портили потеки туши и красный нос, но все-таки.
– Мой? – Он тут же оглядел комнату. – Здесь и для меня подарок есть?
Неожиданно ситуация перестала быть вопиюще непраздничной.
– Да, но смотреть пока нельзя, – оттолкнула я Алекса. – Если ты увидишь свои подарки до Рождества, младенец Иисус будет плакать.
– Мы же договорились не дурить друг другу головы религией. – Он уселся на диван и сбросил кроссовки.
– В декабре я предпочитаю перестраховаться. – Я стянула свитер, оставшись в футболке и трусах. Заворачивать подарки оказалось вовсе не таким веселым занятием. От джинсов я избавилась, взмокнув от попыток впихнуть бонг для папы в картонную трубу. Идея показалась мне уморительной, когда я проходила мимо магазина курительных принадлежностей в Ист-Виллидж, но сейчас, когда кальян был надежно упакован и надписан, я испугалась, что папаша в очередной раз может загреметь в больницу. Надеюсь, желейные фигурки в пачке придутся ему по вкусу.
Непонятно как в дом вернулась прежняя атмосфера счастья: я в слезах на полу, Алекс дремлет на диване с новым альбомом Мэрайи Кэри. Однако необходимость объясниться никуда не делась.
– А ты уже купил мне рождественский подарок?
Нам надо поговорить об очень важных вещах.
– Младенец Иисус не хочет, чтобы я раскрывал все карты, – ответил он с закрытыми глазами.
Я оглядела всю приобретенную роскошь и насухо вытерла глаза. Будь на свете младенец Иисус, он бы применил всю свою силу, чтобы помочь мне сейчас выглядеть прилично.
– Ну что, вы вчера повеселились? – И чтобы мой голос не звучал так пискляво. И чтобы Алекс первый поднял тему о дурацком несостоявшемся венчании. Вся решимость вылетела в окно, когда он застал меня в слезах, потому что без скотча не получалось толком завернуть шарф и варежки.
– Да, – не шевельнувшись, ответил он. – Друзья поразбрелись по разным углам, и мне удалось сыграть партейку-другую. Съездил в «Космополитен», посмотрел зал. Мы могли бы там выступить.
– Ты с Джеффом говорил?
Алекс шумно выдохнул:
– Да.
– И как он?
– Отлично.
Еще бы. Дженни дома, плачет и смотрит «Войну престолов», уклончиво отвечает Сиггу по телефону и поглощает мороженое «Хаген дас». Джефф через пару этажей над нами обнимается со своей невестой, делая вид, что все прекрасно. Взяв набор косметики NARS, я в праведном негодовании принялась его заворачивать: от негодования получаются красивые острые уголки.
– Дело значительно ускорится, если ты произнесешь это вслух. – Алекс потер рукой лицо и посмотрел на меня. – То, о чем ты думаешь.
– Ни о чем я не думала.
Когда лгут, младенец Иисус плачет.
– О Дженни он не упоминал, если тебе хочется знать, – продолжал Алекс. – Он говорил о Шэннон. Только о ней и болтал. О Дженни – ни разу.
Если мне когда-нибудь встретится женщина, утверждающая – она понимает, что происходит в крошечном мозгу мужчин, врежу ей за вранье. Как вообще возможно, чтобы Джефф ни разу не заговорил о Дженни? Он же знал, что я знаю, и Алекс знает, что Джефф знает, что мы всё знаем, и от этого у меня в голове вылетели пробки. Неужели мужчины настолько умеют притвориться, что проблемы не существует и содеянное начисто стирается у них из памяти?
– А о чем же вы говорили? – спросила я. – Целых четыре дня. О чем вообще говорят мужчины?
Алекс застонал и посмотрел на меня сонными глазами.
– О спорте. Музыке. Задницах. Давай уже спать пойдем, а?
– Какое соблазнительное предложение, – съязвила я, не двигаясь с места.
– Можем поговорить о котятах, радуге и ленточках, если тебе нравится.
– Александр Рейд. – Его полное имя не Александр, но я специально называла так своего парня в минуты гнева. Чем дольше мы избегали разговора о случившемся два дня назад, тем острее становилась проблема. – Не доводи меня до рукоприкладства.
– Значит, ты не хочешь побежать в Сити-холл и пожениться?
Я резко обернулась. Алекс по-прежнему лежал на спине, откинув голову и закрыв глаза.
– По-моему, сейчас там все закрыто, – ответила я осторожно. Речь зашла о сокровенном. Не торопись, а то успеешь… замуж всегда. В общем, как-то так. – Слушай, я неправильно себя повела…
– Ты считаешь? – оборвал он меня, прежде чем я рассыпалась в извинениях.
– Да, и поэтому хочу извиниться. – Я дала ему секунду, чтобы он мог перебить меня. Но на этот раз Алекс промолчал. – Это была глупость. Я сглупила. Все получилось очень глупо.
Никакой реакции.
– Прости меня, я вовсе не хотела… – в горле пересохло, – тебя задеть.
Это был, наверное, худший в мире момент для Клиффа Ричарда, но я не знала, где стоит ноутбук, и самую страшную паузу в моей жизни вопреки желанию заполняла «Омела и вино».
– Отчего ты думаешь, что я был… – Алекс сделал паузу, – задет?
– А что, не был? – растерялась я.
– Еще как был.
Отлично. Мы играем. То, что я люблю.
– Я вспылил. Ты меня просто испугала, – продолжал он.
Еще лучше.
– А та чепуха, которую ты несла, – продолжал он. – Что это было?
Я распустила свой элегантный хвост-на-макушке-чтобы-не-мешал и принялась расчесывать концы пальцами. Волосы уже сильно отросли.
– Я не это имела в виду, – оправдывалась я, решив все разложить по полочкам и не упоминать почтовое отделение. – Конечно, брак важен. Очень важен, эпически. Я во время своего монолога поняла, что ерунда получается. Поэтому так долго не предлагала фиктивный брак, пока не перепробовала все остальное.
– Значит, ты уже не хочешь замуж? – задумчиво спросил Алекс. – Предпочитаешь вернуться в Великобританию?
– Нет! Конечно, нет!
Алекс сел.
– «Нет» – не хочешь замуж или «нет» – не хочешь в Лондон?
Я уставилась на Алекса, пристально смотревшего на меня. Как я умудрилась опять загнать себя этим разговором в угол?
– Это вообще даже не я придумала! – В словаре под выражением «доведенный до белого каления» есть картинка, так вот на картинке вылитая я. – Я просто не знала, что еще делать, и ударилась в панику! Я не хочу уезжать…
«Я не хочу уезжать от тебя», – подсказал голос. Ну не умею я объясняться, что вы хотите…
– Дай догадаюсь: это идея Дженни? – Откинувшись на спинку дивана, Алекс засмеялся. Он сидел в разных носках. – Глупость как раз ее масштаба.
– Как прикажешь это понимать? – спросила я. Почему у него носки разные? В прачечной пару носков всегда связывают вместе. Мои, например, всегда связывают.
– А-а, да прекрати, Энджел, – вздохнул он. – Не заставляй меня это говорить. Вы с ней, конечно, подруги, но она вечно сеет вокруг себя проблемы. Не человек, а ходячая катастрофа! Если она тебе что-то советует, поступай наоборот, не ошибешься.
– Так, значит, будем говорить о Дженни вместо того, чтобы говорить о нас? – Клифф уже достал до печенок. Где этот чертов ноутбук? – Дженни сейчас не предмет обсуждения, но скажу: никакая она не катастрофа. Если ты это из-за Джеффа, тебе еще предстоит узнать, что весь писец случился по его вине.
Еще одно прекрасное использование этого слова. Мне нравится и профессия, и переносное значение.
– Это он к ней пришел. Это он предложил ей пожениться! – Я чувствовала, что уже не контролирую себя. Слабенький и потому часто игнорируемый голосок разума подсказывал: сейчас нужно говорить о нас, но я не могла остановиться. Меня взбесила подлость Джеффа. – И это он на следующий день убежал в кусты, как последняя сволочь, предложив ей сделать вид, что ничего не было. Так не поступают, Алекс. Если ты трус, нельзя морочить голову любящей тебя женщине. Нельзя спекулировать чужими чувствами ради своей выгоды.
Алекс прищурился:
– Как, например, ты?
Я остолбенела. Кровь отхлынула от лица, тяжело застучало сердце.
– Что?!
– Нечего сидеть тут и мешать Джеффа с дерьмом за то, что он воспользовался «любящей его женщиной». – В воздухе помигали очень враждебно показанные пальцами кавычки. – Если ты сама сочла удачной находкой попросить меня жениться, жениться на тебе, Энджел, только ради визы, чтобы ты могла остаться в США и продолжить идиотские приключения со своей тупоголовой подружкой!
– Вот как ты думаешь? – Я встала, не знаю почему. – Честно?
