чайрикеры и ремесленники, то есть те, о чьем счастье на словах так усердно заботились большевики. Впрочем, советские историки нашли этому подходящее объяснение – якобы представители малоимущих слоев населения были обмануты беками и имамами. То, что счет «обманутых» шел на десятки тысяч, а сопротивление моджахедов длилось до 1942 года, историками замалчивалось. Официально басмаческие отряды были небольшими, и считалось, что с ними удалось покончить к 1932 году. Но даже если взять за конечную дату 1932 год, то все равно получается, что движение сопротивления существовало полтора десятка лет в условиях тоталитарной советской системы, жестко подавлявшей любое неповиновение.
Иногда правду о повстанцах можно было встретить и в советских документах. Так, например, в мае 1920 года Михаил Фрунзе в одном из своих приказов писал: «Басмачи не просто разбойники; если бы это было так, то, понятно, с ними давно было бы покончено». А председатель Совета народных комиссаров ТАСР Кайгисыз Атабаев в речи, произнесенной на одном из заседаний, признал, что «в Фергане имело место… самобытное народное восстание». Привычка называть вещи своими именами стоила Атабаеву жизни – в 1938 году он был приговорен к высшей мере наказания по обвинению в контрреволюционной националистической деятельности.
Переговоры с басмачами. 1921
Уже к марту 1918 года в Ферганской долине насчитывалось свыше сорока крупных отрядов моджахедов, командиры которых назывались «курбаши». Под командованием курбаши находились несколько сотен человек. Командиры мелких отрядов в несколько десятков всадников назывались «унбаши», командир сотни – «юзбаши», а над курбашами стояли ляшкар-баши, районные военные руководители, и эмиры ляшкар-башей, которых можно сравнить с командующими военных округов. На курултаях избирался эмир мусульман («амир-ал-муслимин») – главнокомандующий повстанческими войсками. Моджахеды были организованной силой, а не сборищем отрядов, в котором каждый командир творил все, что ему вздумается.
Первый курултай был созван в ферганском селе Бачкир по инициативе организаций Шура-и-Ислам и Шура-и-Улема в конце марта 1918 года. Эмиром был избран Мулла Эргаш, он же – Катта Эргаш («Большой Эргаш»), авторитетный кокандский мулла, а его заместителями стали Мадамин-бек и Ширмухаммед-бек. Мадамин-бек в свое время был профсоюзным активистом, а после октябрьских событий стал начальником милиции Старого Маргилана. Ширмухаммед-бек был внуком одного из последних визирей Кокандского ханства, который после ликвидации ханства стал жить как простой дехканин. Сам Ширмухаммед до вступления в борьбу был мирабом [208] в своем кишлаке – более мирного занятия и представить невозможно.
Между Мадамин-беком и Катта Эргашем сразу же возникли трения, вызванные разницей во взглядах, – Эргаш предпочитал действовать осторожно, а Мадамин-бек упрекал его в нерешительности и даже в трусости. Эргаш, в свою очередь, критиковал Мадамин-бека за излишнюю жестокость, в частности – за нападение на русские селения, в которых были только гражданские лица. В результате отряды Эргаша и Мадамин-бека действовали несогласованно, что наносило вред всему движению в целом. В середине 1919 года Мадамин-бек провозгласил себя эмиром, но Эргаш не признал его главенство, так в рядах повстанцев возникло двоевластие. Эргаш был убит то ли в конце 1920, то ли в начале 1921 года, а с Мадамин-беком вышла интересная история.
22 октября 1919 года в горном селении Эркеч-Там [209] было создано Временное Ферганское правительство. Советские историки приписывали инициативу его создания британской разведке, но на самом деле инициатива исходила от местного населения. Главой правительства стал Мадамин-бек, а его заместителем – Константин Монстров, командующий Крестьянской армией, набранной из русских поселенцев, проживавших в Ферганской долине. Изначально эта армия, созданная исключительно с целью самозащиты, была союзницей большевиков, но как только те начали насильственное перераспределение земельной собственности, сопровождаемое изъятием продуктов в рамках так называемой «продразверстки», Крестьянская армия примкнула к повстанческому движению.
Определенные противоречия между русскими переселенцами и коренным населением были, и зачастую они выражались в нападении повстанцев на русские поселки, но состав Временного Ферганского правительства свидетельствует о том, что перед лицом большевистской угрозы эти противоречия отошли на второй план.
В борьбе с повстанцами большевики активно использовали дипломатию. Мощь и масштаб повстанческого движения изрядно озадачили, если не сказать напугали, представителей советской власти. Были сделаны некоторые послабления – у дехкан перестали отнимать подчистую все «излишки» продовольствия, нападки на религию пошли на спад, прекратилось разрушение мечетей (правда, все медресе так и остались закрытыми – большевики явно собирались в будущем оставить мусульман без духовных наставников, но это им не удалось). Изменение политики большевиков создавало у ряда повстанцев ложное ощущение того, что они добились поставленной цели. Константин Монстров написал командованию Ферганским фронтом [210] следующее: «Из сведений, поступающих к нам от разных лиц, бывших в городах, усматривается, что Советская власть за последнее время круто изменила приемы управления страной… Таким образом теперь Советская власть устранила те причины, которые заставили крестьян выступить с оружием в руках. И если теперь власть стала на этот путь, я не считаю себя вправе продолжать войну». Монстрову не повезло – он и его соратники не представляли ценности для большевиков, поэтому после сдачи все они были расстреляны. А вот Мадамин-беку, который был вынужден сдаться, попав в марте 1920 года в окружение, сохранили жизнь для того, чтобы он убеждал других повстанцев последовать его примеру. Мадамин-бек был убит в ходе поездки к Ширмухаммед-беку, которого он надеялся убедить сложить оружие. Что же касается Ширмухаммед-бека, то в конце 1921 года он перебрался в Афганистан, откуда оказывал услуги иностранным разведкам, а в годы Второй мировой войны запятнал себя сотрудничеством с абвером, гитлеровской военной разведкой. После войны Ширмухаммед-бек перебрался в Турцию, где и умер в 1970 году. Надо сказать, что те курбаши, которые сотрудничали с гитлеровцами, делали это не из идейных соображений, а ради получения денег и оружия. Нацистская идея господства немецкой расы встречала активное неприятие у мусульман, так что ни о каком идейном сотрудничестве и речи быть не могло. Британию курбаши тоже рассматривали исключительно как дойную верблюдицу, поскольку политика британцев в Афганистане, фактически превратившемся в британский протекторат, совершенно не отвечала чаяниям мусульман. Курбаши действовали по пословице: «Сильная жажда заставит пить из грязного арыка» (это ни в коем разе не попытка оправдания, а простое прояснение мотивов).
В период с 1918 по 1924 год повстанческое движение было на подъеме. Ферганская долина не раз оказывалась под полным контролем повстанцев. Не следует думать, что повстанческое движение было сосредоточено только здесь – им была охвачена вся Средняя Азия, просто в Ферганской долине позиции повстанцев были наиболее крепкими. Однако время играло против них – численность советских сил в Туркестане росла, а в рядах повстанцев нарастал раскол, вызванный разными взглядами, – джадиды стремились к установлению светской мусульманской власти, а ортодоксы мечтали возродить Кокандское ханство, Бухарский эмират и Хорезм. Советская власть искусно использовала все противоречия среди лидеров повстанческого движения и не скупилась на обещания, бо́льшая часть которых так никогда и не была исполнена.
