Я снова киваю, толкаю дверь и оказываюсь в очередной траншее. Следом за мной выходят и девушки. Всё начинается вновь.
* * *
Сложно вспомнить, сколько раз подобный цикл повторялся. Грохот артиллерийских разрывов, свист снарядов, крики раненых и умирающих слились в одно бесформенное месиво. Мы с Алисой и Арлетт не общались иначе, чем при помощи псио, да и к нему прибегали нечасто. Опасность подстерегала на каждом шагу, за каждым поворотом траншеи, а слух, зрение и обоняние легко могли подвести, особенно в тёмных, влажных, пропитанных пороховой гарью и кровью полях битв.
Узкие траншеи, по которым мы пробегали, менялись полями колючей проволоки, где двигаться приходилось медленнее. Арлетт умело снимала снайперов, но ни с колючей проволокой, ни с минами она ничего делать не могла. За минными полями шли пустоши, которые разрывала на части артиллерия. Эти земли удавалось пройти лишь только потому, что снаряды пушек падали, как это ни удивительно, в одни и те же воронки, так что составить маршрут в безопасной зоне было не так сложно, как показалось, когда мы такое поле увидели впервые. Потом были затопленные траншеи, овраги, залитые голубоватым газом (я понял, откуда появилась осевшая на дне некоторых траншей дрянь, из которой лезли днём странные создания) в которых нам пригодились резиновые противогазы, запасённые предусмотрительной Алисой.
Спасал лишь тот факт, что вражеские солдаты очевидно не были лучшими в своём ремесле или просто растеряли навыки с момента своей кончины, стреляли не особенно метко, реагировали заторможенно, а защитное снаряжение явно со времён той войны сильно шагнуло вперёд. Правда, пули из их проржавевших винтовок летели настоящие (мы это знали точно, поскольку одна клюнула Алису в левое плечо, рану ей Арлетт моментально залечила, но с тех пор мы стали осторожнее), равно как и падавшие в одни и те же воронки снаряды разлетались на вполне настоящие осколки. Так что расслабляться не стоило. Кроме того, остановиться и отдышаться нам бы всё равно не дали — через некоторое время после зачистки сектора траншеи или дота, солдаты вновь появлялись из земли и стен как ни в чём не бывало. Оставался лишь один вариант — идти вперёд и надеяться, что предчувствие меня не обмануло.
Что удивительнее всего, пожалуй, так это то, насколько быстро и не сговариваясь каждый из нас выбрал себе роль и стал её выполнять. Я конечно же шёл первым. Способности моего истока словно бы были созданы для мест, подобных таким вот траншеям, хотя я знал, что мой исток предвосхищает подобные стили ведения войн на добрую тысячу лет. Пистолет я старался использовать по минимуму (поскольку найти боеприпасы для него в текущей ситуации представлялось маловероятным), а вот защитные техники — наоборот, и именно поэтому до сих пор меня не коснулась ни одна пуля или вражеский нож.
Алиса, как главный специалист по многофункциональной магии и, пожалуй, лучший тактик нашей тройки, предпочитала двигаться сразу за мной, пользуясь создаваемым мной хаосом для того, чтобы прикрыть фланги и выбрать удобные цели. Так же она очень быстро соображала, поэтому я быстро привык к тому, что, если мы застреваем, она придумает решение раньше, чем я смогу сообразить.
Арлетт взяла на себя роль стрелка-шарпшутера и на удивление очень умелого. Также она весьма неплохо справлялась с медицинским комплектом и поэтому держаться в заднем ряду для неё было самым удачным решением. Особенно учитывая, что её первоначальный страх ушёл очень быстро, уступив место профессиональной отстранённости и спокойствию снайпера.
Так мы и шли, оставляя позади траншею за траншеей, поле за полем. Головоломки и аномалии, требовавшие индивидуального и осторожного подхода, сменил грохот и горячка боя, в котором за каждое промедление придётся дорого заплатить. Я начал понимать, почему никому не удавалось обеззаразить это проклятое место — слишком сложно было бы собрать специалистов по обезвреживанию несработавших заклятий, которые при этом умели бы хорошо уворачиваться от пуль. К сожалению, мы тоже не совершенны.
Очередное поле сменилось траншеей, но на этот раз казалось — пустой. Я бесшумно подбежал к брустверу, заглянул внутрь и спрыгнул на землю, повернулся чтобы подать руку Алисе и тут меня настиг удар такой силы, будто я поцеловался с паровозом. Единственная радость — приклад (а это был он) скользнул по плечу миновав затылок, иначе моя жизнь вполне вероятно в этой траншее и завершилась бы. А так я оттолкнул в сторону Алису, выхватил меч и повернулся к врагам. Черви, двое, непонятные длинные туши, на которых словно бы покоятся человеческие тела в разной степени разложения. Только вот на этот раз эти самые человеческие половины контролировали процесс и сейчас именно они, забыв обо мне, воззрились на последнего члена нашего отряда.
— Арли? Неужели это ты? — спросил черноволосый мужчина.
Арлетт шагнула к стене и замотала головой, поднимая оружие.
— Она тебя не знает, капрал, — сказал второй, — Давай к командиру их.
Черноволосый товарища словно бы не услышал. Он сорвал с головы берет и пробормотал, обращаясь к брюнетке:
— Разве ты меня не узнаёшь, Арли, я к вам на рождество приезжал?
Я пытался незаметно обойти этих тварей со спины, хоть и понимал бессмысленность попытки: кем бы получерви не были ранее, сейчас они явно не полагались на человеческое зрение и слух. Я убедился в этом, когда одно из щупалец явно абсолютно намеренно преградило мне дорогу. Вздохнув, я положил ладонь на рукоять меча, но тут раздался удивлённый возглас Арлетт
— Дедушка? Дедушка Янг?
— Да! — с улыбкой воскликнул мужчина.
— Ты так изменился, я не сразу узнала, — пробормотала Арлетт.
Солдат покачал головой:
— Понимаю. Узнать непросто. А эти двое — твои товарищи? Друзья или…
Его глаза опасно блеснули, и я вдруг вспомнил виденных в траншеях костях. К счастью, ответ у меня был, привычно — интуитивный. Сунув руку в карман кителя, я извлёк до сих пор лежавший там кругляш и показал червю:
— Винсент Арно, пятый мотострелковый. Сопровождаю разведчицу из России, — я кивнул на Алису, которая резко наклонила голову в коротком салюте — Арлетт идёт с нами от парижской жандармерии.
Янг задрожал всем длинным телом, что, как я понял, должно
