которую изучает Байнум, включает в себя «ожившие статуи, кровоточащие гостии, стены и образа, святую пыль или ткань, которые вызывали дальнейшие трансформации»[200] в дополнение к традиционным мощам (частям тела или костям святых), эффлювиальным реликвиям (вещество, которое чудесным образом выделялось или источалось из тел святых или из святых предметов), сакраменталиям (включая причащение), а также молитвенным образам, будь то карточки с молитвами или складни.
Согласно Байнум, «существует основополагающее понимание материи, лежащее в основе как средневековых практик, так и сложных ученых споров, касавшихся мощей, образов, сакраменталий и Dauerwunder [длящихся чудес — нем.]», Такие примеры святой материи, относятся как к теории, так и к практике; и действительно, во многих случаях, которые исследует Байнум, религиозные практики, касающиеся святой материи, предшествуют абстрактным теологическим дискуссиям по этому поводу.
Святая материя раскрывает домодерное понимание материальности, которое в определенном смысле представляется очень современным: «В отличие от склонности модерна проводить четкое различие между животными, растениями и минералами или между живым и неодушевленным, средневековые натурфилософы понимали материю как средоточие порождения и порчи»[201]. Следовательно, во всех спорах, касающихся святой материи, «основной способ описать материю... состоял в том, чтобы увидеть ее как органическую, плодородную и в некотором смысле живую»[202].
Материя нестабильна, непредсказуема, способна к порождению нового, амбивалентна — особенно когда выступает сырьем для наших собственных тел, часто подчиняющихся собственной оккультной логике, постепенно живя и постепенно умирая. Возможно, различные «чудеса», которые наполняют сверхъестественный ужас, являются в некотором смысле разновидностями святой материи. За исключением того, что мир сверхъестественных ужасов — это секуляризованный мир, в который никто не верит, по крайней мере пока не получит опытного «подтверждения». И все же вторжения парадоксальной материи происходят и в обычном повседневном мире: от живых мертвецов до нежити, от оборотничества до существ, которые не имеют имени, от целиком воскресших тел до отдельных их частей, от зловещих и одушевленных предметов до проклятых тайных книг, от атеистических изображений в «сплэттерах»[203] страстей Христовых до завораживающего всеохватного «космического ужаса». Материя ведет себя безразлично к самосознающим человеческим существам, которые она составляет и разлагает. Нечестивая материя...
Говоря о святой голове, жутковатым образом сохранившейся в своем готическом великолепии, Раймонд Капуанский отмечает: «Она начала создавать в своем уме тайную келью, которую поклялась никогда ни за что не покидать»[204].
Qualitas Occulta
Мы можем составить список, хотя и не полный (он всегда будет неполным). Это книга Азатота, книга Эйбона, Хтаат Аквадинген, Культ гулей, De Masticatione Mortuorum in Tumulis [«Мертвецы, которые питаются в своих могилах» — лат.], De Vermis Mysteriis [«Тайны червя» — лат.], Liber Ivonis [«Книга слоновой кости» — лат.], Откровения Глааки, Unaussprechlichen Kulten [«Безымянные культы» — нем.], Пнакотические манускрипты, манускрипт Зигзанд, фрагменты Гхарны, Поакотикские фрагменты и, конечно же, Некрономикон. Это лишь краткая подборка. Все это настоящие книги, все они существуют во взаимосвязанных произведениях таких авторов, как Уильям Хоуп Ходжсон, Роберт Чамберс, Г. Ф. Лавкрафт, Кларк Эштон Смит, Фрэнк Белкнэп Лонг, Роберт Э. Ховард, Август Дерлет, Брайан Ламли, Роберт Блох, Лин Картер, Рэмси Кэмпбелл, Т. Э. Д. Кляйн, Томас Лиготти и множества других.
Они написаны неизвестными и забытыми авторами, большинство из которых сошли с ума или загадочно исчезли. Сами книги непросто найти; если кому-то повезет, в библиотеке Мискатоникского университета есть старая пыльная копия (хотя вы, скорее всего, обнаружите, что она таинственно пропала). Вряд ли кто-нибудь упомянет их, когда его случайно спросят: «А что ты читаешь? — Пустяк, „Некрономикон“». Если их вдруг упоминают, то со зловещей серьезностью. Напускающий жути «Некрономикон», запретная Книга Эйбона, богохульный De Vermis Mysteriis.
Мысль о том, что человек может сойти с ума из-за книги, кажется фантастичной, даже абсурдной — особенно сегодня, поскольку сами книги, похоже, растворяются в пространстве косвенных ссылок. Мы настолько привыкли к тому, что книги нужно поглощать ради информации, которую они содержат, что вряд ли допускаем возможность того, что книги могут сами поглотить нас. «Библиомания, или книгопомешательство» (1809) Томаса Фрогналла Дибдина использует квазимедицинский диагноз для описания людей, в буквальном смысле поглощенных книгами, одержимых не только их содержанием, но и их материальностью: «Во-первых, существует страсть к изданиям большого формата; во-вторых, к неразрезанным изданиям; в-третьих, к иллюстрированным изданиям; в-четвертых, к уникальным изданиям; в-пятых, к изданиям, напечатанным на веленевой бумаге; в-шестых, к первым изданиям; в-седьмых, к оригинальным изданиям (а не факсимильным копиям); и в-восьмых, к изданиям, напечатанным готическим шрифтом»[205].
«Анатомия библиомании» Холбрука Джексона (1930) идет дальше, указывая на ту тонкую грань, где любовь к книгам (библиофилия) оборачивается своей тёмной стороной — книжным безумием (библиоманией). Безумная страсть к обладанию книгами совершенно незаметно оборачивается безумной одержимостью книгами. Джексон уточняет, что верхом библиомании является — «библиофагия». «Библиофаги» настолько поглощены своими книгами, что те полностью их поглощают, встраивая их в свои анатомии, стирая все различия между буквальным и фигуральным, превращая их в неименуемое материальное «нечто», схожее с тем, что наполняет смутно читаемые страницы этих запретных книг.
Мрачные и печальные «Песни с Черной Луны» Расу-Йонг Туген, баронессы Тристеомбре. Исступленные и стигматичные «Песни для павших духом» Псевдо-Леопарди были обнаружены совсем недавно. Любопытные тома Пира Икбала «Насаженные на кол» о висцеральных и геометрических «гимнах флагеллантов». Неподвижные черные воды, которые текут через «Ночные бдения» Бонавентуры...
Фантазмы (V)
...Хрупкие и нуминозные, щупальца длиннее ночи...
Примечания
1
По Э. А. Черный кот / пер. с англ. В. А. Неделина // Полное собрание рассказов. Μ.: Наука, 1970. С. 452.
2
Лавкрафт Г. Ф. За гранью времен / пер. с англ. В. Дорогокупли // Малое собрание сочинений. СПб.: Азбука, 2019. С. 385.
3
Это подробно разбирается в большой статье Лавкрафта «Сверхъестественный ужас в литературе», где сверхъестественный ужас определяется в связи со страхом неизвестного. В этой статье Лавкрафт выстраивает генеалогию литературы ужасов, которая сохранила свою актуальность и по сей день.
4
Тодоров Ц, Введение в фантастическую литературу / пер. с фр. Б. Нарумова. Μ.: Дом интеллектуальной книги, 1999. С. 25. Имеется множество критических отзывов на предложенное Тодоровым понятие фантастического, например в книгах «Философия ужаса» (Philosophy of Horror) Ноэля Кэррола, «Фантазия: литература как субверсия» (Fantasy: The Literature of Subversion) Розмари Джексон, «Риторика фантазии» (Rhetorics of Fantasy) Фары Мендельсон, «Фантастическая литература» (The Fantastic in Literature) Эрика Рабкина. С
