При виде незнакомца, навстречу тут же выбежали люди — парни, женщины, дети.
– Эй, Микул, кого привел? С Биричева?
– Не, навроде в Биричеве таких нету.
– Вот и я не видал.
– Микул, так кто ж с тобой-то?
Оп!
Миша и не заметил, как оказался в окружении крепких, вооруженных короткими сулицами парней. В довершенье ко всему посередине двора возник какой-то низенький старичок в отороченной беличьим мехом шапке и луком в руках.
– А ну-ко, паря, ступай в амбар, — нехорошо прищурившись, старик прицелился в Михаила из лука — такое впечатление, будто прямо в глаз. Неприятное было чувство — Миша даже поежился.
– Шагай, шагай, — сладенько улыбаясь, покивал головой старичок. — Посидишь, покуда наши вернутся. Там посмотрим, кто ты есть.
– Говорит, боярина Софрония Евстратовича посланник… — несмело промолвил Микул.
– Говорить-то каждый из нас горазд… — прищурился старикан. — К тому же не Софрония Евстратовича эта вотчина, а сынка его, Бориса Софроньича. Ему и сказ.
– Так и Бориса я хорошо знаю! — Михаил засмеялся. — Можно сказать — друзья.
– Чай, и на усадьбе их ты не раз бывал?
– Да бывал, и часто… Я — Михаил, может, вам кто про меня уже и рассказывал?
– А вот и поглядим. Посейчас, наши вернутся… Покуда ж — в амбар, в амбар, мил человеце! Посидишь, не рассохнешься… — старик хитро прищурился. — Слова — они слова и есть. Откуда мы знаем, может, ты Мирошкиничей верный пес?
И никуда не денешься — пришлось ведь пойти в амбар. А как иначе — когда из лука целятся, да еще в спину копьями подгоняют? Пришлось, пришлось уж пойти. Хорошо хоть амбар оказался просторный, сухой, да и сенца не пожалели — кинули, и даже лепешек с парным молоком принесли.
– Ешь, пей, мил человеце! Однако ж и нас пойми.
И как не рассуждай — правы они, абсолютно правы — в этом мире каждый чужак — потенциальный враг, соглядатай. Все правильно — не ты, так тебя. Вот и сидел теперь Миша в амбаре, пил молоко из глиняной запотевшей крынки, да ждал, пока придут… как выразился старикан — наши.
Да, а старик-то здесь, похоже, заместо тиуна. Или — тиун? Нет, не тиун — тиуном-то Борис ладил его, Мишу, поставить — «чтоб был человеце верный». А что же, тогда, выходит, этот въедливый старик — не верный? Борис ему не очень доверяет? Тогда зачем держит?
Миша нарочно заставлял себя думать… хоть о чем-нибудь, лишь бы… лишь бы не о том, что тревожило его с самого начала — а вдруг, да ничего не выйдет? Вдруг след, ведущий в дальнюю усадьбу Мирошкиничей — ложный? Всяко может быть… Но сейчас-то главное — пройти этот путь до конца, выяснить. Должно, должно повезти… не повезти даже, а…
Михаил вдруг поймал себя на мысли о том, что тот, прежний его мир, мир мегаполисов, метросексуалов и финансовых кризисов, уже кажется каким-то далеким и совсем нереальным. Реально сейчас вот это — амбар, вотчина Бориса Онциферовича, и его же феодально-зависимые люди. Кстати, и Михаил тоже — феодально-зависимый — закуп, рядович. Ой, послать бы скорее все к черту!
Чу!!!
Вдруг показалось, что кто-то возится снаружи около дверей. Чьи-то осторожные шаги, шепот:
– Эй, Мисаил… Мисаиле!
Миша вскочил с соломы:
– Кто здесь?
– Твой друг. Бежать тебе надобно — и как можно скорее!
– Бежать? Почему?
– Убьют тебя здесь…
– Да почему же убьют-то? — узник непроизвольно повысил голос. — Кому тут надобно меня убивать? И где… где парни — Мокша, Авдей… где Марья?
– Незнамо, про кого ты и говоришь, мил человек, — немного помолчав, глухо прошептали за дверью. — Несть у нас на усадьбе таких, и не было никогда?
– Не было? — ошеломленно переспросил Михаил. — То есть как это — не было? Не добрались, что ли?
Вот это новость! А он-то надеялся… Что ж, теперь придется, как и прежде надеяться только на самого себя. Интересно, что же произошло с парнями, с Марьей… Марьюшкой… Почему не дошли, не добрались? А всякое может быть — может, попались в разбойничьи лапы, может, заплутали и вышли совсем не туда, а, скажем, к Заволочью или, наоборот, к Онежским погостам. А, может, и сами решили в дальнюю вотчину не ходить… подумали, покумекали — да и подались обратно в Новгород! Или — в какой-нибудь другой большой и многолюдный город. Могло так быть? Запросто. Правда, в чужом городе придется жить на правах изгоев… то есть — вовсе без прав. Так они и так — изгои, нет своего рода, некому заступиться. Хорошо б, если ушли или заплутали… лишь не погибли, ребята хорошие, славные, а уж Марьюшка… Миша неожиданно для себя вспомнил жаркие объятья девчонки и покраснел. То же мне — воспользовался «подарком». Хотя, а потом-то… она ж сама к нему приходила. Да так, что и не прогнать! Хм, Марья… «раба»!
– Эй… ты тут еще? — подойдя к самой двери, тихонько позвал узник.
Тишина. Ушел, что ли? И кто это вообще такой… неизвестный друг-доброхот?
Михаил в волнении принялся ходить по амбару, еще пустому, если не считать брошенной охапки душистого сена. Хорошая нынче выдалась осень, не дождливая, теплая. Самый раз собирать урожай… или вот — сено косить по второму, третьему кругу.
– Эй, Мисаиле!
Ага! Снова пришел.
– Все наши пришли, собралися у старосты Нежилы в избе.
– Нежила — это тот старичок?
– Он. Кончать тебя на рассвете решили.
– Кончать? За что?
Неизвестный доброхот не ответил — да Миша и без него знал — за что. За то, что чужой, ведь любой чужак — опасен. Опасен тем, что не свой, не их клана… а значит — непредсказуем, и — в случае чего — ответить за него некому. Да уж, самое простое решенье — избавиться от такого. Изгнать или — самое верное — убить. Камень на шею — да в озеро. И никаких проблем. Одно лишь оставалось неясным:
– Почему на рассвете?
– Здешние весяне… Давно ищут себе жертву, а Нежила с ними ладит.
Жертву! Вот еще только этого и не хватало для полного счастья! А очень может быть… если они с весянами — дружно. Запросто принесут в жертву какому-нибудь кровавому богу… или богине… Впрочем, постойте-ка! Кажется, у веси не было ни богов, ни богинь. Одни духи природы, всякие там священные озера, родники, камни, рощи. Ну, значит, принесут в жертву священной роще — тоже приятного мало. Прав, прав этот… гм… неизвестный друг — бежать надо, бежать!
– Кто ты, друже?
– Страшком меня кличут. А про тебя, Мисаиле, я от Ефима-тиуна слыхал.
– Ах, от Ефима…
Тогда понятно.
– Подмогу тебе — за то мне от тиуна и боярича награда будет!
И это верно. В меру цинично, но верно. Молодец, Страшок, не теряется, блюдет свою выгоду!
– Ты будь готов, друже… Как момент улучу — выберемся. Скажу — куда там податься.
