– Ты будь готов, друже… Как момент улучу — выберемся. Скажу — куда там податься.
– Так в Биричево бы!
– Верно, туда. Ну, ты жди.
Узник и ждал — а что еще в его положении оставалось делать? Выбраться из амбара самому — не реально, слишком уж крепкий, двери тоже надежны, снаружи заперты на засов. Тем более, зачем самодеятельность, когда есть надежда на помощь?
Которую, в общем-то, не пришлось ждать так уж и долго — по мишиным прикидкам не прошло и часа, как Страшок объявился вновь.
Зашептал:
– Готов, друже?
Михаил отозвался по-пионерски:
– Всегда готов!
И тут же скрипнул быстро отодвигаемый засов. Дверь приоткрылась…
– Выходи. Быстро.
У амбара, по-хозяйски расставив в стороны ноги, стоял молодой парень на вид лет двадцати или чуть больше. Белобрысый, круглоголовый, стриженный в скобку. С обычным, ничуть не примечательным лицом, усыпанным редкими веснушками, и курносым носом. В руках парень держал сломанный кол… засов!
– Идем, — с улыбкой кивнул он. — Засовец-от, сломался — ты и убег. Никто и не виноват.
– Понимаю. А…
– Все мужики на тоне — верша вытаскивают, крупную рыбу поймали. Бабы с детишками — на лугу, эвон, распогодилось — ужо, просушится сено!
Михаил кинул быстрый взгляд на небо: и впрямь, распогодилось — облачность почти совсем сгинула, освободив широкую полосу звеняще прозрачной сентябрьской лазури, с летящими по ветру серебристыми паутинками и стаями перелетных птиц. Летели, курлыкали… Журавли? Утки? Хотя, кажется, рановато еще уткам-то…
Вслед за своим провожатым, освобожденный узник быстро прошагал мимо хлева и конюшни к узкой калитке на заднем дворе. Калитка выводила к лесу…
– Теперь — сам, — ухмыльнулся Страшок. — Иди по этой тропинке, никуда не сворачивая. Аккурат к Пашозерскому погосту выйдешь, а уж там — перевезут в Биричево.
– Спаси тя Бог, — на местный манер поблагодарив парня, Михаил быстро пошел по указанной тропке.
Вокруг расстилался лес! Угрюмая такая чащоба с елями, соснами, буреломом. Да еще и болотины по краям — никуда с тропинки не денешься при всем желании. И — странно — Миша приметил по солнышку, по мху на деревьях — тропка-то вела вовсе не на юг, к Пашозерскому погосту, а совершенно наоборот, явственно уводила к северу, в какие-то совсем уж непролазные дебри. Впрочем, очень может быть, что только таким путем сейчас и можно уйти, выбраться. Та, южная-то, дорожка наверняка мимо лугов да полей тянется, а там народ, людно, беглеца запросто заметить могут.
Несмотря на ясный день, в лесу было сумрачно, темно, угрюмо. И — казалось — смотрят со всех сторон чьи-то злобные глаза. Рысь? Медведь? Волки? Хотя зверье-то сейчас сытое, бояться нечего… и некого, ну разве что — лося. Вот уж тот-то дурак рогатый может и просто так, ни за что ни про что — копытом башку снести, бывали случаи!
Беглец вдруг резко остановился, услышав впереди, в зарослях, чей-то стон! Или даже — вскрик… Ну, явно человеческий голос!
Оглянувшись по сторонам, Михаил ломанулся вперед, с трудом протискиваясь сквозь растущие прямо на тропе колючие заросли… и едва не упал вниз, останавливаясь на самом краю глубокой, разверзшейся под ногами ямы… Именно — ямы. Ямы-ловушки — волчьей, а то и на медведя. Во-он, торчат колья! Если б не голос… если б кто-то уже не провалился в ловушку допрежь, вот только что — Мишу уж точно пронзили бы колья. Прямо насквозь, как какого-нибудь медведя!
– Эй, кто здесь? — беглец склонился над ямой.
И тут же отпрянул — кто-то рубанул ножом, едва не достав Михаила. Кто-то? Молодой человек лет двадцати пяти, русоволосый, кудрявый, с задорной кучерявой бородкой и пшеничными усами.
Миша, между прочим, обиделся:
– Хотел помочь, а ты — ножиком! Хорош гусь. Ну и сиди теперь там, охотничков дожидайся. Когда они еще ловушки свои проверят!
С досадою сплюнув, беглец подался в кусты — обойти яму слева, справа, похоже, что никак нельзя было — болотина. Угодивший в яму путник неожиданно застонал.
Михаил обернулся:
– Ты там что, ранен, что ли?
– Да колом бок распороло.
– Лихо ты прыгаешь, для раненого… Хочешь, чтобы помог, так нож выкинь.
Просьба сия тут же была исполнена — на край ямы, сверкнув, вылетел узкий клинок.
– Не хотел я тебя резать, думал — зверь какой, — тихо признался раненый.
– Индюк тоже думал…
Наклонившись вниз, Миша присвистнул и, поразмыслив, все тем же брошенным ножом принялся вырубать в попавшихся рядом рябиновых зарослях подходящий шест. Ямища-то оказалась глубокой — метра четыре, не выпрыгнешь. Да еще края мокрые, сыпкие…
– Сам вылезешь или помочь?
– Вылезу…
Парень выбрался — ловкий, черт… И снова застонал, приложив ладонь к окровавленной рубахе.
– И большая рана? — участливо поинтересовался Миша.
– Да не так, чтобы очень… Юшку унять бы. Постой, я сам… Подорожника у тропы посмотри… должен быть бы…
Рана оказалась рваной, большой, однако — даже на мишин непросвещенный взгляд — неглубокой. Так, вырвало клок мяса… Однако вполне загноиться может — от той же грязи.
Приложив подорожник, перевязали бок оторванной от подала рубахи тряпицей.
– Вот, поганцы, ну надо ж — на самой тропе волчью яму устроить, — скрипя зубами, выругался незнакомец.
– Так местные-то, верно, про нее знают, — усмехнулся Миша, внимательно рассматривая нож — хороший, с наваренным лезвием и резной рукоятью из рыбьего зуба. Новгородской работы ножик!
– Местные-то знают… — парень зло сплюнул.
– А чужие здесь и не ходят! — в голос захохотал Михаил.
– Тс-с!!! — незнакомец вдруг тревожно приложил палец к губам и прислушался. — Кажется, голоса.
– Так — охотники!
– Охотники? Может быть… а не лучше ль нам скрыться? Спрячемся, во-он, хоть в том буреломе — век никто не найдет, а нам все слыхать будет.
– Не найдут — если у них собак нету, — резонно заметил Миша. — А ежели есть…
– На собак у нас нож найдется! Идем… может, и не охотники это вовсе. Ну же? Идем!
О как уже сказал — «у нас»! Прогресс — одно слово. Михаил спрятал усмешку — этак ежели дело пойдет — так его скоро братом родным величать будут. Однако послушался незнакомца, зашагал к бурелому. На ходу, правда, спросил:
– Тебя хоть как звать-то?
– Василий… Василий Нежданов сын. Новгородец я, лоцман.
– А я — Михаил. И чего ж тебя в этаку даль занесло, лоцман? Тут, чай, ни немецких купцов, ни готландцев…
Василий отмахнулся:
– Надо было… Тс-с!
Нет, собаки с ними не было. Да и не охотниками были те, кто вот как раз сейчас подошел к краю ямы. Белобрысый круглоголовый Страшок и с ним тот старикашка, староста Нежила.
