– Странный, ну ты живой или нет? – Это была Лайла.
– Да, – ответил я как можно спокойнее, делая шаг ей навстречу на ватных ногах.
– С тобой просто приятно иметь дело, – сказала Лайла.
Было ощущение, что ее этот короткий бой совершенно не тронул. Выглядела она как заправский герой кинобоевика. Я заметил, что в руках она держит уже два пистолета: один свой, а второй, здоровенный – старинного образца АПС[17], который неясно как помещался в ее маленькой ладони. На плече ее болталась FN P90[18]. В очередной раз я поразился, насколько не вяжется внешний облик этой девушки с ее способностями: кажется, ее атака была более результативна.
– Странно, – сказала Лайла, – их тут и на отделение не набралось… может, это не все?
– Ирина, – сказал я в шлемофон, – ты как?
– Нормально, – тихо ответила она, – а ты?
– Все в порядке, – ответил я, глубоко вздохнув. – Сейчас я подойду.
– Спасибо, Дэн, что про гранату сказал, – сказала Лайла.
– Дело-то житейское, – ответил я, постепенно приходя в себя и прислушиваясь к отзвукам удаляющейся в тишину странной музыки, которая играла у меня в голове все это время.
Я провел Ирину к вертолетам, стараясь обвести ее вокруг лежащих на полу мертвых тел. Всего их оказалось девять.
Вертолеты стояли на подвижных платформах с рельсовым ходом, сложив назад лопасти своих двойных винтов, словно и действительно были спящими птицами. Толстый слой пыли на брезенте ясно говорил, что они спят уже давно, и будить их не было никакой необходимости. Их было четыре: два покрупней и два поменьше. Это были боевые машины – по краям, словно короткие крылья, торчали орудийные стойки.
В воздухе стоял запах порохового перегара, смешанный с привкусом чего-то горючего вроде керосина.
Лицо Иры под открытым забралом казалось серым и угрюмым. Мы озирались по сторонам: вертолеты упирались носами в высокие трехстворчатые ворота. В правом углу виднелся ярко освещенный проем двери.
– Пойдем, – кивнула Лайла.
Я попытался всучить Ирине ПМ, но она отказалась, сославшись на то, что привыкла к своему бластеру, а он теперь неизвестно где. Мы, держа стволы наготове, осторожно вошли внутрь. Это оказалось патрульное помещение, которое примыкало к небольшому бытовому сектору. По стенам горели яркие стеклянные трубки, стол, пульт охраны с тревожно мерцающими огоньками, и что-то противно гудело. На голой бетонной стене, отбрасывая длинную черную тень на пол, висел красный огнетушитель с почти оторвавшейся от корпуса инструкцией. Атмосфера казалась мне тревожной: я не мог отделаться от ощущения, что мы здесь не одни. Сделал Лайле знак не шуметь, и она послушно кивнула. Ирина замерла сзади.
– Только не стреляйте, прошу вас, – словно гром среди ясного неба, раздался чей-то голос, усиленный внешними динамиками.
Мы с Лайлой резко развернули стволы на звук, и я, признаться, чуть не выпустил заградительную очередь – нервы были на пределе.
– Кто тут? – спросил я.
– Я без оружия, я не охранник. – Голос звучал совсем рядом, но немного глуховато.
Я остановил свой взгляд на столе, где валялись две включенные игровые приставки и какие-то куски нарезанной бумаги с нелепыми каракулями, заменяющие, видно, колоду игральных карт.
– Вылазь давай, – приказал я, – только аккуратненько и без лишних движений. Руки чтоб видно было…
– Да, хорошо, – ответил голос взволнованно, – только не стреляйте.
Сперва из-под стола показались руки: две ладони с рукавами военного комбеза. Затем макушка буро-охристого шлема с распахнутым забралом, в котором, в свою очередь, виднелось испуганное лицо с широко раскрытыми болотно-зелеными глазами и смешным носом, про который говорят «картошкой». Немного пухлые щеки, почти совсем белые.
Казалось, этот человек пытается парализовать нас своим безумным взглядом.
– Кто такой? – спросила Лайла резким командным голосом, направив на него оба своих пистолета.
– Я не охранник! – выдохнул человек, будто у него в груди скопилось много воздуха. – Я… я… это… член летного состава…
– Чей член? – сощурившись, переспросила Лайла.
– Я – пилот, – быстро пояснил сидевший под столом.
– Вот ты-то нам и нужен, парень, – кивнула Лайла.
– А вы очень нужны мне. – Он часто заморгал.
– Именно мы, ты ничего не путаешь? – Меня еще слегка потряхивало после перестрелки, и этот парень вызывал какие-то подозрения.
– Ну да, – он поболтал над столом своим пухлым подбородком, – вы ведь из тех ребят, которые наделали столько шуму у заброшенной Башни, с танками? По крайней мере, твою фотку я точно видел…
Он качнул головой в мою сторону, продолжая держать руки поднятыми вверх.
– Вообще мы мирные люди, почти пацифисты, – ответил я, – и все, что нам сейчас надо, – это воспользоваться услугами вашей авиакомпании. Есть билеты на ближайший рейс? Нас трое, мы без багажа и очень спешим.
Лайла бросила на меня выразительный взгляд.
– Я вам помогу, – быстро закивал он, – а вы поможете мне…
– Не в том ты положении, парень, чтобы чего-то хотеть, – хмыкнула Лайла.
– И правда, – согласился я, – у нас последнее время большие проблемы с филантропией…
– Нет-нет, все в порядке, – горячо перебил он меня. – Я давно уже хочу отсюда свалить, а мне не дают! Летать не дают, дембеля не дают, оклад без летных часов копеечный, вы же понимаете… Скука смертельная, как в тюряге… Кроме этого ангара, я уже почти два года нигде не был… Это просто…
– Все, пробил час избавления, пора за работу. – У меня сложилось впечатление, что он не только нигде не бывал, но и ни с кем не общался.
– Вылезай, живо, – приказала Лайла, – и дуй готовить машину. Быстрее, а то мы тебя пристрелим.
– Не надо, что вы! – Он вытаращил глаза. – Я же говорю! Я хочу на волю, я стану Охотником, как вы! Я здесь с ума схожу…
Он кряхтя вылез из-под стола, полноватый, среднего возраста, с летными нашивками на комбезе и неким подобием брюшка.
– Руки можно опустить? – спросил он.
Лайла обшарила его портупею, все карманы, даже сапоги проверила, пока я держал его на мушке.
Мы отконвоировали его к вертолетам.
– Чтобы ускорить процесс, мне нужен помощник, – сказал он.
– Как тебя зовут? – осведомилась Лайла.
– Лейтенант Марсель Гриссо! – Он щелкнул каблуками и отдал честь. – Я, честно говоря, хотел сократить имя, но мне показалось, что «Марс» будет слишком претенциозно, и…
– Слушай, Марсель, – Лайла легонько ткнула его стволом пистолета в живот, – если ты летаешь так же, как треплешься, – мы лучше воспользуемся самоучителем, а тебя все же пристрелим. Ты понял, земляк? Странный, помоги этому очумелому: будет много болтать – пристрели, как собаку… у нас мало времени…
– Зачем же? – засуетился тот. – Я уже бегу…
Он кинулся к одной из крупных машин в центре ряда и принялся развязывать шнуровку на брезенте, я стал помогать.
– Вот она, моя девочка, моя красавица, наконец-то, – бормотал он, охая, ковыряясь в узлах.
– Почему это вертолет – девочка? – не выдержал я. Мне показалось, что он и вправду тут свихнулся.
– Гордая птица, – пояснил он. – Я зову ее Кэт.
– Кэт?
– Это довольно удачная местная модификация десантно-штурмового вертолета Ка-56, – начал охотно пояснять он. – Прямой потомок легендарной «Черной акулы». За счет незначительного увеличения объема фюзеляжа и уменьшения самой силовой установки, без снижения ее мощности, удалось добавить небольшую десантную кабину, а для условий разряженной атмосферы Марса были установлены…
Я хотел было его заткнуть, но понял, что это только замедлит процесс. С большим трудом, второпях (Лайла подгоняла нас каждую минуту), мы стянули-таки брезент, а затем притащили длинный топливный рукав, о который Марсель чуть два раза не споткнулся, суетливо перебирая своими короткими ножками.
Честно говоря, я начал разделять опасения Лайлы насчет его профпригодности, но выбора у нас уже не оставалось. Странно, что дело вообще двигалось, так как Марсель делал много лишних движений, говорил массу лишних слов и начинал отчаянно жестикулировать, хватая ртом воздух, будто выброшенная на берег рыба, когда я спрашивал его, что делать дальше.
– Вот эту… на себя тяни, – подобные формулировки были еще самыми точными из всех его указаний.
Я видел, что Лайла нервничает. Мы включили какой-то рубильник, и на центральной створке ворот загорелся красный перечеркнутый кружок.
Все же в глубине души я в чем-то сочувствовал этому несчастному – впервые за долгое время он ощутил себя нужным и ради этого даже дезертировал в считаные секунды. Его трясло и распирало от предвкушения свободы.
Наконец нам удалось запустить заправочный насос, который никак не хотел включаться, и топливный рукав разбух, слегка пульсируя…
Марсель забрался в кабину, где начал возиться с приборной панелью.
