– Что ты там делаешь?
Он ответил, что они иногда сопровождают бомбардировщики или автоколонны с боеприпасами, а иногда сами дерутся с немцами. Он взглянул на Сабу и хотел добавить что-то еще, но она его перебила.
– Зачем ты перевелся в Египет? Тебе это было нужно?
– Да, – спокойно подтвердил он. – Мне это было нужно. Меня огорчила в Лондоне одна капризная девчонка.
– Я серьезно спрашиваю. Почему?
На его лице отразились разные эмоции.
– Ответ получится слишком сложный. Я расскажу тебе как-нибудь в другой раз.
– Назови мне хоть одну причину, – настаивала она. Пока они разговаривали, ресторан опустел. Сынишка Анри свернулся калачиком на диване и спал, сунув в рот большой палец. Сам Анри закрывал жалюзи, свертывал салфетки. Дом заткнул пробкой бутылку «Забиба».
– Ладно, – согласился он. – Причина номер один – летать. Вот ты сказала только что, что чувствуешь свою суть, себя, когда поешь. То же самое я испытываю в самолете. Свободу.
Она представила, как он летит над пустыней на высоте нескольких миль, и ей стало нехорошо. Если бы она не приехала тогда в госпиталь, она никогда бы не узнала, что может случиться потом так легко… У нее крутились на языке и другие вопросы, но она побоялась его сглазить.
– Так что мы с тобой непутевые, – пошутила она. – Не умеем твердо стоять на земле.
– Антигравитация, – сказал он. – Ну, такой риск есть всегда. Боже!
Анри задул свечи, положил счет на стол и виновато пожал плечами. Их ужин закончился.
Когда он вез ее домой через пустыню, она заснула, да так крепко, словно упала в яму. Открыв глаза, она увидела его загорелые пальцы на руле, темный контур его шевелюры, прямой нос и немного обрадовалась, что едет домой. Он нравился ей так, что ее это пугало: все было чрезмерно и случилось слишком быстро. Ей еще предстоит все серьезно обдумать.
Во сне она прижалась к нему всем телом, словно к магниту; голова лежала на его плече. Она снова ощутила его запах – свежий, древесный, но на этот раз с примесью пыли и бензина. Окончательно проснувшись, она поскорее отодвинулась на респектабельное расстояние и посмотрела на звезды. Высоко в небе, словно гроздь сапфиров, сверкали Плеяды, а по соседству туманный Млечный Путь. Ее отец, знавший все звезды как своих старых друзей, учил когда-то и ее различать созвездия. Через пять минут впереди завиднелись темные очертания ангаров и палаток, огоньки световой сигнализации.
– Саба, – донесся из темноты его голос. – Мы почти приехали. Я вот что подумал. В конце месяца мне полагается увольнительная. Тебе известно, где ты будешь в это время?
Мимо прогромыхал конвой британских военных грузовиков – длинная, слабо освещенная змея, поглотившая ее ответ. При свете габаритных огней она увидела колючий куст, груду камней. «…Вся надежда и безнадежность – в горсти праха, которым станешь»[84], – как-то процитировал он стихи Т. Элиота. То, что он знал такие строки, знал про Чарли Паркера и многое другое, произвело на нее впечатление. Они молоды, они могут вместе всему учиться. За ужином он сообщил ей, что после войны надеется стать писателем, а еще продолжит летать.
В полумиле от транзитного лагеря он остановил джип и повернулся к ней. Потом убрал обеими руками ее волосы с лица и, придерживая их на шее, поцеловал ее.
– Мы могли бы встретиться в Александрии, – сказал он. – Или в Каире.
– Господи, – пробормотала она. – Я не знаю.
– Не бойся, – сказал он.
– Я не боюсь, – ответила она, покривив душой, и пролепетала: – Вот только я не знаю, где мы будем. – Ее тело наполнилось нежностью, сделалось податливым – она с испугом чувствовала, как оно само по себе тянется к Доминику. – Мы никогда не знаем этого. Нам не говорят.
Дом удивленно посмотрел на нее и выпрямился.
– Так ты напиши мне, когда узнаешь.
– Дело не в этом… – Ее голос дрогнул. – Конечно, я так и сделаю… но… – Она подумала о Кливе, о его предупреждении насчет бойфрендов.
– Если у тебя есть еще кто-то, – он отодвинулся и заглянул ей в глаза, – скажи мне прямо. – Конечно, мне придется его убить, но я по крайней мере буду знать, что у меня есть соперник.
– Дело не в этом, – повторила она. Ее переполняли эмоции – ведь Доминик тут, рядом, и сколько хорошего ждет их впереди.
Когда он снова обнял ее и поцеловал, она почувствовала, как между ними пробежал легкий холодок разлуки.
Они подъехали к высокому забору из колючей проволоки и остановились у КПП. Солдат проверил документы Доминика. Сабу он даже не стал проверять.
– Приятный концерт, мисс Таркан, – обратился он к ней. – У нас он первый за весь год. Могу я попросить у вас автограф?
Она нацарапала свою фамилию на листке бумаги. Солдат бережно свернул его и спрятал в нагрудный карман.
– Вы будете выступать завтра? – поинтересовался он.
– Пока еще мы ничего не знаем, – ответила она. – Когда все решится, возле НААФИ вывесят объявление.
Солдат еще раз поблагодарил ее и сказал, что его направили сюда через три недели после свадьбы и его первенец появился на свет уже без него. Жена жалуется на трудности.
– Я надеюсь, что она не сбежит с кем-то другим к тому времени, когда я вернусь домой, – уныло добавил он. – Ой, подождите, – окликнул их солдат, когда они поехали дальше. – Забыл сказать: капитан Болл интересовался, когда вы вернетесь. Говорил что-то насчет вечеринки в офицерской столовой. Кажется, ему хотелось, чтобы там были все девушки из ЭНСА. – Он прищурил правый глаз, как бы подмигивая, но сделал это деликатно, из уважения к Дому.
Нелепо так моментально краснеть, но она стала пунцовой.
– Это часть нашей работы, – сообщила она Дому, пожав плечами. – Такие вечеринки.
Выражение его лица не изменилось.
– Не нужно ничего объяснять, – сказал он. – Я не сомневаюсь, что у тебя много поклонников.
Потом он попрощался с ней, быстро чмокнув в щеку и взъерошив ей волосы, отчего она почувствовала себя его младшей сестренкой. Сказал, что будет ей писать, нажал на педаль газа и умчался в облаке пыли.
Позже, лежа на своей койке, она перебирала в памяти все подробности минувшего вечера и злилась на себя за его неудачное завершение. Ее торопливое «до свидания», ее неясный ответ на его вопрос, когда они снова увидятся, – все это звучало неискренне, уклончиво. Нет, она с самого начала не хотела иметь никаких секретов от него.
Глава 18
Он взлетел в сумерках на «Спитфайре», который перегонял на ЭлДжи-39, временный аэродром их эскадрильи в пустыне. Перед стартом, как обычно, проверил показания приборов: топливо, подачу кислорода, атмосферное давление, проверил, лежит ли парашют под сиденьем. Топливный бак был почти полный, на часовой перелет бензина хватит.
