в столовой Седьмого отдела.
Кроме начальства и друзей тут были еще и те сотрудники, которых посвятили в это дело. Все, кроме Богданова.
— А что орать-то сразу? — возмутился Марк, которого манера Константинова орать по поводу и без, уже начинала подбешивать.
— Я не ору. Я так разговариваю, — оскалился Константинов, но тон сбавил. — Ворон, договаривай.
— Так я уже все сказал, — удивленно ответил тот. — Людишкам сказал, что поубиваю, если упустят сволочь. Поехали по его коллегам, знакомым, на транспорте расставил дежурных. Все тип-топ короче. Только я не понял, зачем это надо, если он пятерка и может прыгнуть куда угодно.
— Калинин, изложи свои гениальные мысли, — приказал Константинов.
— Я думаю, что он не использует сущность. Это видно по фото, — ответил Кирилл.
Марк не удержался от ехидной улыбки в сторону Ивана. Тот к нему даже головы не повернул, просто согнул руку в локте и вернул другу его же жест.
— Вы чего тут мне детский сад устраиваете? — задохнулся от возмущения Константинов, глядя на Марка и Ивана. — А ну-ка прекратить! Калинин, продолжай. С чего такие выводы?
— Ему пятьдесят. Если бы он использовал сущность, то выглядел бы максимум на тридцать пять. Но он выглядит... ну на сорок пять. Значит, он почти не использует сущность. Это не он, — уверенно заявил Кирилл. — Но он может указать нам на маньяка. Поэтому найти Примакова очень нужно.
— Нужно, а зачем ты этого блондина сюда притащил? — нахмурился Константинов.
— Проверить его надо. Если один так умело скрыл от нас сущность, то и другой может. Никто его не чувствует. Даже Богданов, хотя он сейчас при помощи силы связал Семенова по рукам и ногам. Тот вообще ни капли страха не испытал.
— А если Семенов маньяк, и мы его расколем?
— Примакова все равно надо допросить. Он может быть как-то причастен, — заявил Кирилл. — Хотя мне с трудом в это верится.
— Чего это? — ехидно спросил Константинов.
— Судя по рассказу Марка, Примаков перегородил второму дорогу. Зачем? — задал вопрос Кирилл и обвел всех вопрошающим взглядом.
Однако все уставились на Марка.
— Мне показалось, что он хотел помочь мне. Остановить маньяка... — неуверенно начал Марк. — Только я не понял, почему он сам ушел. Если он непричастен, ему нечего было бояться.
— Ну не скажи! — возразил Кирилл. — Всем — и людям, и акудзинам — известно, что от сумы и от тюрьмы не зарекайся. Он мог просто испугаться того, что его будут судить вместо маньяка или вместе с ним. К тому же... Они могли не знать о нашем существовании, и он просто не знает, чего от нас ждать.
— Ага, — хохотнул Иван. — Демон его сожрет и не подавится.
— Не смешно, — заявил Константинов. — Примаков действительно может так думать, если Ищейка прав. Но на этот вопрос он нам сам должен ответить. Так что, Ворон, займись своими людишками.
— Я-то займусь, — вмиг стал серьезным Иван. — Как бы не зря. Вдруг и правда решит куда-нибудь прыгнуть.
— Далеко не прыгнет, — возразил Кирилл. — Если я прав, и он не использовал сущность, то просто побоится прыгать далеко. Марк, кстати, что там у него дома?
— Ничего, чтобы указывало на то, где он может быть, — ответил Марк. — Документы только на этот дом. Фото в основном со службы в армии. Больше ничего. Никаких подозрительных вещей, предметов. Подвал, сараи тоже осмотрел — ничего криминального.
— Ясно все с вами, — крякнул Константинов. — Ворон, дуй в Озерки, ребят возьми, помогут. Еще раз дом обыщите, а то мало ли. Ищейка, Демон, за мной! Разберемся с этим вашим белобрысым.
Глава 20
В одной из комнат на первом этаже устроили что-то вроде допросной. Посреди помещения стоял квадратный стол на металлических ногах, на единственном окне прочная решетка, в углу камера на штативе. За столом сидел Роман Семенов с прямой как палка спиной и, не отрываясь, смотрел на Богданова, который сегодня пуще пережнего напоминал крутого байкера.
Богданов с горящими алым глазами при помощи сущности спеленал Романа так, что Марк удивился, как тот вообще может дышать. Тактика была простой — если Роман акудзин, то прыгнуть не сможет, а если попытается, то перенесется вместе с Богдановым. И никакие транквилизаторы и наручники не нужны.
Марк потянулся к сущности и посмотрел на Романа. Тот сохранял хладнокровие и спокойно смотрел на демонов. Ни капли страха, паники, удивления — вообще ничего.
— Ну и как нам понять человек он или нет? — шепнул Марк Кириллу и Константинову.
— Выбить его на эмоции, — ответил начальник. — Как же еще?
Кирилл подошел к столу и замер, скрестив руки на груди. Мужчина поднял на него бесцветный взгляд.
— Роман, — начал Кирилл. — Вы обвиняетесь в убийстве ста тридцати трёх человек, начиная с тысяча девятьсот восемьдесят четвертого года. Вы это понимаете?
— Я родился в восьмидесятом, — сухо отвечал тот. — Как я мог убивать в четыре года?
— Действительно. Никак. Но у нас есть подозрение, что вы врете, а ваше свидетельство о рождении может быть поддельным. Вам ведь его восстанавливали в восемнадцать лет, а сведения о прошлом чудесным образом испарились, — жестко сказал Кирилл.
— Я не знаю, почему они потеряли документы. Мама с ними ругалась, — все так же ровно отвечал молодой человек.
— Кстати, о маме... Вы ведь ее любите? — сощурился Калинин.
Роман на мгновение нахмурился, но утвердительно кивнул.
— Значит тебе, гаденыш, известно, что мы с ней сделаем, если ты не перестанешь валять дурака? — ответил за Кирилла Марк, злобно оскалившись.
Но никакой реакции не последовало.
Кирилл с Марком повернулись к Константинову. Тот стоял с горящими демоническим огнем глазами слева от Богданова.
— Гриша, отпусти, я его держу. Валите отсюда. Буду использовать старый дедовский метод, — жестко сказал Константинов и указал всем на дверь.
— Это какой? — севшим голосом спросил Кирилл.
— Какой надо, — огрызнулся начальник. — Пошли вон.
Богданов жестами указал друзьям, что им надо свалить и не возражать, и те послушались.
Едва все трое вышли в коридор, как открылась входная дверь, и в коридоре появилось прекрасное светловолосое видение. Нимфа в нежно-голубом летящем
