– Мальчик л’Мориа, чем ты можешь порадовать меня?
– Что может порадовать его величество?
– Результаты следствия, имена виновных, несколько показательных казней и средство от изжоги. Расскажи, что ты знаешь об убийце?
– Он очень высок и силен, носит черный плащ, скрывает свое лицо, скорее всего, с помощью магии, владеет магическим оружием и отличается крайней живучестью.
– Вот как? Я задал тебе вопрос больше в плане риторики, но ты говоришь так, словно уже знаешь, кто такой этот Кожевенник.
– Увы, ваше величество, я не уверен. Единственный человек, подходящий под описание подозреваемого, имеет стальное алиби. Мои люди круглосуточно следят за ним, а он, собственно, никаким образом не пытается скрыться, постоянно на виду. Словно хочет, чтобы его все видели.
– Ты говоришь о Махтаре Али, не так ли?
– Совершенно верно, ваше величество.
– И всякий раз во время убийства он находился в другом месте?
– Либо в малдизском посольстве, либо на людях. Мои агенты ни разу не потеряли из виду ни его, ни его хозяина, так называемого посла Малдиза Мирэжа Зинкара.
Я понадеялся, что Император как-нибудь прокомментирует личность посла, но монарх не стал этого делать.
– Как ты думаешь, мальчик л’Мориа, череда зверских убийств как-то связана со смертью Сильвио? Это не дает мне покоя, каково твое мнение?
– Я не сомневаюсь в этом, ваше величество. Смерть господина де Моранжака и всех тех несчастных, которых мы находим на улицах, никак не пересекаются. Мотивационного объединения не существует, способы убийства тоже совершенно разные, но при этом стоит отметить, что убийца, погубивший семейство угольщиков из Края, оставил на телах своих жертв такие же отметины – участки содранной кожи. А когда я встретил его в Квартале Теней, он без промедления признал содеянное, утверждая при этом, что в скором времени жертв будет гораздо больше. Несомненно, Кожевенник причастен к смерти де Моранжаков, но само убийство верховного государственного обвинителя не его рук дело.
– Хм. – Император внимательно посмотрел на меня из-под густых белых бровей. – Я прочитал твой отчет о рейде в проклятое место несколько раз. Воистину нет предела твоему стремлению к самоубийству! Не страшно ли тебе так рисковать?
– Страшно, ваше величество, но такова моя работа.
– У тебя много подчиненных.
– Даже если понадобится послать их в Темноту, сначала я сам там осмотрюсь. Таков мой принцип руководства.
– Принцип хороший для офицера армии, но не для важного государственного мужа. Правда ли, что ты обнаружил некий арсенал с тайно провезенным в столицу оружием, спрятанный в Квартале Теней?
– Истинная правда.
– Но на следующую ночь там ничего не нашли.
– Увы.
– Я верю тебе, мальчик л’Мориа, – сказал он, – но не понимаю, как кто-то мог подготовиться к приходу твоих людей за день. Ведь днем тени безумны.
– У меня тоже нет решения этой головоломки, ваше величество. Но я, по крайней мере, узнал, за что именно был убит господин де Моранжак.
– Он заметил контрабандное оружие. Ты ведь так и не приблизился к разоблачению и поимке его убийц?
– Я шел по следу Кожевенника, пока он еще не начал пугать город, но как только результаты его деяний стали видны всем, сам Кожевенник исчез. Ум говорит мне, что нужно бросить теорию участия Махтара Али, но интуиция твердит, что я должен предъявить ему обвинения и изолировать как можно быстрее, невзирая на дипломатическую неприкосновенность. А заодно и его хозяина.
Император неторопливо выложил на свой стол чистый лист, черкнул по нему несколько слов серебряными чернилами и, нажав на небольшую выпуклость на столешнице, позвал секретаря. Отдав ему листок, монарх вновь обратил внимание на меня.
– Опустим на время поиски убийцы де Моранжака, хотя конечно, я жду, что ты приложишь все силы к его поимке. А еще, скажи мне, не видишь ли ты скрытый смысл происходящего? Мне говорили, что, когда какой-нибудь скорбный разумом убивает людей, побуждаемый какой-либо манией, он делает это систематически. К примеру, в определенный день года, или выбирает себе жертву, которая ему кого-то напоминает.
– Ритуалы также важны, ваше величество, все убитые лишились разных частей кожного покрова.
– Вот-вот! Ты думаешь, это что-то значит?
– Нет, – ответил я честно.
– Неужели? Следователи Скоальт-Ярда видят в этом аспекте дела некоторые перспективы.
– Они идиоты. Прошу прощения, ваше величество.
– Поясни свою точку зрения.
– Да. Ваше величество, все жертвы Кожевенника принадлежат к разным видам, разным расам, разным полам, разным вероисповеданиям, разным возрастам, разным социальным уровням и живут в разных частях города. Между ними нет никакой связи, и лишь одно их объединяет – они все нетэнкрисы. Люди, люпсы, авиаки, дахорачи, кто угодно, но не господа Голоса. Ни один тэнкрис не пострадал от рук Кожевенника.
– Это верно.
– Семь лет назад, когда я вернулся в столицу после падения Малдиза, я был удивлен накалом межрасовых трений. Вы должны помнить, тогда часто вспыхивали уличные конфликты между знатью и чернью на почве межрасовой ненависти. Смерды обвиняли танов в том, что мы развязали очередную войну, на которой гибнут и калечатся их дети. Называли нас кровососами, строящими свое благополучие на их боли, и прочая чушь, которую крикливые агитаторы впихивают в глотки тупому обывателю.
– Ты жесток в словах и мыслях. Но продолжай.
– Благодарю, ваше величество. В то время столичные таны избрали самую глупую тактику поведения из всех возможных – диаметральный ответ. Агитаторы Белой Бури пропагандировали идеи монодоминации на улицах благополучных районов, призывали урезать права младших видов, пророчили возвращение тех светлых времен, когда в наших государствах иные виды существовали в лучшем случае как рабы, но никак не полноценные подданные. Война закончилась нашей победой. Щедрые ветеранские пенсии и компенсации, слава победителей и новый приток богатств помогли многим признать правоту правящей верхушки в вопросе нецелесообразности колониального конфликта. Горлопанам обеих сторон посоветовали заткнуться, и им пришлось подчиниться.
– Тогда шла война, мальчик л’Мориа, а сейчас войны нет.
– Я читал об успехе генерала Стаббса, ваше величество, и могу точно сказать, что пока махараджа Малдиза и вся верхушка аджамешей не уничтожены, война не завершена, сколько бы трофеев генерал ни прислал. Враги короны чувствуют это и старательно расшатывают лодку. Горожане тоже не слепы, они видят, что происходит на улицах, кто рискует больше, оказываясь в темноте, а кто меньше, и пусть пока рано, но когда страх захватит их полностью, они либо обвинят власть в бездействии, либо в том, что она и есть причина всех их несчастий.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
