— Не плачь! — Это я должна плакать, а вовсе не она. — Перестань. Перестань сейчас же! — Я сделала несколько шагов и теперь стояла над ней, глядя на ее тело, на ее покрытые шрамами ноги. — Перестань!
Но она продолжала рыдать, голова прижималась к задранным коленям, открывая все-все, казавшееся спереди совершенно нормальным — вульва и большие половые губы, пучок волос сверху (не забудьте, что я профессионал — вот почему я отношусь к этому так прагматично). Руки Анджелины обвивали ногу, тесно прижимая ее к телу, — она шла прямо вдоль бедра, затем слегка свешивалась, напряженная и шероховатая, словно хотела упасть на кровать, но не могла этого сделать. Я присела на корточки — так, что ее отдающая слабым перечным запахом вульва оказалась у меня на уровне глаз. Когда Анджелина поняла, что я переместилась, она открыла глаза, встретилась со мной взглядом и попыталась привстать, на ее лице отразилась паника. Но я не дала ей времени на то, чтобы заговорить. Вплотную приблизившись к постели, я оттолкнула ее бедро в сторону и прижала его коленом. Другое я пригнула вниз, чтобы все видеть.
— Нет! — прорыдала она, протягивая ко мне руки. — Пожалуйста…
Но я оттолкнула ее руки. Ее влагалище было слегка приоткрыто. Я видела, что оно слегка увлажнилось, отливая серебром, а потом заметила уходящую назад гладкую розоватую промежность в виде буквы V, за ней находилась плоская пластина хвоста с небольшой продольной складкой вроде рубца. И тут — я сама не знаю, что на меня нашло, — я ввела в ее влагалище два пальца. Анджелина ахнула, но я погрузила их поглубже, в голове мелькнула мысль, что если я копну достаточно глубоко, то найду то, чего хочет Оукси. А если найду, то вырву это из нее и отдам ему, завернув в окровавленный носовой платок.
— Оставьте! Оставьте меня!
Схватив меня за руки, она попыталась отвести их в сторону, ее ступни отчаянно молотили по кровати. Но я не отпускала ее, передвинув пальцы от влагалища к анусу. Продвигая пальцы вверх, я думала о рвущихся мембранах, чувствовала стискивающие меня мышцы, ощущала гладкие внутренние поверхности, в то время как Анджелина отчаянно царапала мне руку, вцепившись в нее ногтями. Близнец был где-то там — я представляла себе его лицо, руки, ногти, кишечник, позвоночник, все это сложено гармошкой внутри ее таза в пучок из костей и мышц размером в эмбрион. Возможно, я сейчас наткнусь на нос или ухо. Попаду ногтем в его глаз.
— Отпустите меня!
Она откатилась в сторону, мои ногти граблями прошлись внутри ее и выскользнули наружу. Задыхаясь, она откатилась еще дальше, зажимая руками промежность. Я отступила назад, вся в поту, тяжело дыша, в голове стучало.
— Ты ему отвратительна. Ты это понимаешь? Его тошнит от тебя. — По моему лицу текли слезы. — Он сказал, что когда он в первый раз тебя увидел, то отошел в сторону, и его вырвало. Ты это знаешь?
— Нет. — Она расслабленно лежала на боку, дрожа и плача. — Он этого не говорил.
— Говорил. — Я посмотрела на свои пальцы, липкие и дрожащие. — Именно так он и говорил. Уж поверь мне.
Деревянной походкой я прошла в ванную и стала мыть руки горячей водой и огромным количеством мыла, зубы дрожали так, будто я замерзаю. Я знала, что уже пересекла черту. Я знала, что обратной дороги нет. Я все мыла, и мыла, и мыла руки до тех пор, пока они не стали шершавыми, а желание плакать не исчезло. После этого я прошла в спальню и надела брюки и блузку. Я все решила — пора ехать в Лондон. Мне нечего показать Кристофу, но если я не увижу его, не поговорю с ним, я просто сойду с ума.
ОУКСИ
1
У людей в мозгах часто образуются желобки, по которым движутся мысли, когда они считают, будто знают все, что нужно знать. И тогда они перестают пробовать что-нибудь новое. В случае с Лекси я считал, будто знаю ее слишком хорошо, и в результате перестал правильно ее воспринимать. Вот почему я нисколько не ожидал того, что обнаружу, когда вернусь в тот день в номер для изнасилованных.
До этого под музыку «Мэссив этэк» я два часа мотался по туристическим маршрутам, обдумывая различные стратегии. Я так много думал о Лекси, что но идее должен был бы испытать облегчение, когда притормозил машину возле номера для изнасилованных. Вместо этого я чувствовал себя настоящим королем придурков. Я не мог заставить себя войти внутрь и долго сидел, положив руки на руль и глядя на грязь у себя под ногтями, и отчаянно пытался сложить какие-то фразы, мысленно входя в дом и начиная разговор. Буря утихла. Мокрые ветви деревьев блестели в лучах послеполуденного солнца, но шторы в гостиной были задернуты, и я представлял, как Лекси сидит там, словно аршин проглотила, на одном из голубых кресел, и пристально смотрит на меня. Анджелина же должна быть наверху.
Просидев минут пять и так и не придумав подходящей вводной фразы, я запустил двигатель, проехал немного вперед, остановил автомобиль на перекрестке и огляделся по сторонам. Полицейская машина находилась на своем обычном месте, в десяти метрах справа, и была припаркована не совсем ровно — лишь бы видеть вход в здание. В ветровом стекле отражался солнечный свет, и в первые мгновения я не сразу понял, что в машине сидят двое. Потом солнце закрыла туча, свет немного померк, и я увидел на пассажирском сиденье Анджелину, прижимавшую к глазам носовой платок. Рука полицейского лежала на спинке сиденья, но она не касалась Анджелины.
Припарковав «фиесту», я перебежал дорогу и постучался в окошко. Центральный замок открылся, и полицейский указал большим пальцем назад. Открыв заднюю дверцу, я просунул голову в салон.
— Что здесь происходит?
— Небольшой спор. — Он повернулся ко мне. У него были непослушные рыжие волосы, и я заметил, что он так и не снял руку со спинки сиденья. Анджелина выглядела так, словно совсем недавно плакала у него на плече. Она все время держалась за нос, будто старалась что-то оттуда не выпустить. «Она же калека, парень… ты разве не заметил? Калека. Давай я расскажу тебе о том, что находится у нее под пальто…»
— Между двумя молодыми леди. Маленькое недоразумение.
Я сел на заднее сиденье и закрыл дверцу. Обогрев был включен на полную катушку, а кто-то из них явно был пьян. Или даже оба. В машине разило, как в такси где-нибудь в южном Лондоне.
— Ну? — сказал я, обращаясь к Анджелине. — Что случилось?
Она только покачала головой, прижимая к глазам платок. В салоне слышалось ее тяжелое дыхание.
— Я все равно рано или поздно узнаю, так что можешь мне сказать. Что случилось? — Встретив в зеркале взгляд полицейского, я лишь приподнял брови. Если он скажет что-нибудь вроде «Не надо давить на девушку», я спрошу его, почему он ее обнимает и почему у него лицо похоже на собачью задницу. — Анджелина, я задал тебе вопрос. Что случилось в мое отсутствие?
Она отняла от глаз платок и посмотрела на меня мутным взглядом. Значит, это от нее разит, как от алкаша, подумал я.
Она для тебя никто, Оукс, никто. Ты знаком с ней всего пять минут…
— Я взяла немного денег из вашего портфеля. — Она вытерла нос и начала вытаскивать из карманов разные вещи, раскладывая их на приборной доске. Два пакетика детской карамели, три миниатюрные бутылки «Столичной», четыре маленькие бутылки бренди и пару пустых пакетов из-под чипсов «Доритос». Все это скатывалось с приборной доски на пол и в вентиляционные отверстия, так что полицейскому пришлось снять руку со спинки сиденья и все это ловить.
— Осторожнее, девушка! О-сто-рожнее!
— Она была в вашей спальне, а я пошла на кухню и взяла у вас денег. — Она кивнула головой в сторону магазина, находящегося на другой стороне поселка. — Купила все это и еще водки, и теперь я уже пьяная. Видите? — Она вытащила из другого кармана горсть купюр и мелочи и бросила все это на приборную доску. Пятипенсовая монета скатилась вниз, ударилась о рычаг переключения скоростей и упала решкой вверх в двух сантиметрах от моей ноги. — Я воровка, я пьяная, и я, наверное, стала как мой отец, потому что я ненавижу ее и вас тоже…
— Эй, девушка, поаккуратнее!
Вздохнув, я посмотрел в окно. Что за отвратительное, Богом забытое место, где везде валяется мусор, с этими мертвыми лужайками и желтеющим горизонтом — словно с запада надвигается ядовитое облако! На параллельной улице появилась какая-то машина, но, заметив нас, поспешно развернулась и исчезла. Наверняка водитель хотел выбросить здесь мусор. Давайте, ребята, валите его сюда! Валите прямо на дорогу. Пусть кто-нибудь другой о нем позаботится.
— Жди меня здесь, — сказал я Анджелине и открыл дверцу машины. — Когда вернусь, мы поговорим. — Помедлив, я похлопал по плечу полицейского. — Я отлучусь на десять минут. Но я буду вон там. Я буду видеть вас из окна.
Он собирался что-то ответить, но я захлопнул дверцу прямо у него перед носом. Немного постояв, застегнул куртку и поднял воротник. Но когда я вошел в дом, то обнаружил там лишь застоявшийся воздух и старую мебель. Лекси нигде не было. Она исчезла.
