Когда вдали за большим лесом увидели дымы, Мста порывалась идти сразу, но задержала необходимость подновить к зиме жилище. И все же мысли девушки были там, у непонятных дымов. Прикинули, получалось, что идти до них едва ли не седмицу, тем более придется огибать большое болото. Девушка часто уходила одна на такой срок, но на сей раз Чигирь названую дочь не отпустил. В другое время Мста и не подумала бы послушаться, однако тут что-то подсказало подождать, пока доделает срочные дела отец.
Шли они не друг за дружкой, а широко раскинувшись, только голосом позвать можно. Но это ничего, оба люди опытные, зря на рожон не полезут. До дымов оставался примерно день пути спорым шагом, но они шли не торопясь, больше посматривая по сторонам: мало ли кто там?
Выбравшись из ельника, Мста беспокойно огляделась, прислушалась. Чуть в стороне через лес кто-то упрямо ломился. Но это не лось, те ходят иначе. Неужели шатун?! Встретиться с медведем, совсем недавно нализавшимся дурман-травы, чтобы залечь в спячку, но не уснувшим… такого и врагу не пожелаешь!
Издали показалось, что небольшой медведь, но шел как-то странно, да и не пахло зверем. Мста осторожно наблюдала, стараясь не привлекать внимания, и вдруг поняла, что это… человек. Только шел он странно: шатался, бросками передвигаясь от одного дерева к другому, точно тоже нализался дурман-травы. Мсте вспомнились рассказы о людях-медведях. Говорили, что убил человек зря медведицу, разорив ее берлогу и бросив на погибель маленьких медвежат, вот и прокляли его боги, превратив в вечного шатуна. От этого человека-шатуна пошел и Род такой же – не то люди, не то медведи.
Но девушка не испугалась, подкралась чуть ближе… Нет, на медведя не похож, рослый, крепкий, пожалуй, даже выше ее отца и шире в плечах, только одет странно – в тонкие шкуры. Разве так можно ходить по лесу зимой, даже только начавшейся? Вчера наконец выпал большой снег, но у незнакомца на ногах непонятно что…
Человек ее не замечал, он упорно двигался от дерева к дереву, качаясь, цепляясь, падая и снова поднимаясь. Двигался в сторону дымов. И вдруг Мста поняла, что тот болен и ему нужна помощь. Что-то толкнуло девушку к незнакомцу, но человек не только не удивился, увидев перед собой чужую, наоборот, даже сделал попытку отодвинуть ее в сторону! Его синие, как весеннее небо, глаза горели упорством, но было прекрасно видно, что человек охвачен жаром и мало что понимает.
Когда отодвинуть Мсту не получилось, он попытался ее… обойти. Но, сделав шаг без опоры, начал падать. Девушка едва успела подхватить крупное тело, закричала, зовя отца:
– Чигирь!..
Незнакомец впал в беспамятство, и справиться с ним в одиночку Мста не смогла бы. Они с отцом быстро развели костер, устроили незнакомца на еловом лапнике ближе к огню, укрыли, чем могли. Мало того, что одет легко, так еще рубаха и штаны задубели, видно единожды намокнув и не будучи высушены полностью. Человек метался в бреду, прислушавшись, Мста разобрала слова «Полисть» и «дойти»… Что они значили – непонятно.
Когда пламя охватило побольше веток и рядом с огнем стало достаточно тепло, Чигирь все же раздел незнакомца и, достав из своего мешка запасную одежду, с помощью Мсты натянул на него. Уж на что Чигирь не мал, но этому все оказалось не впору.
– Велик, – с уважением пробормотал Чигирь. Мста согласилась:
– Не маленький…
Его одежда пахла болотом, стало ясно, что искупался в жиже, а высушиться не смог, потому и недужен. Но до болота три дня быстрого хода, неужели так и шел без хорошей одежды, без обуви и даже без топора?!
С трудом разжав зубы лежавшего в беспамятстве незнакомца, Чигирь влил ему приготовленный Мстой отвар, снова уложил ближе к огню, укрыл.
Но близилась ночь, сидеть у такого костра нелепо, туда придется то и дело подкладывать валежник, это значит, надо не спать. Куда лучше устроить нодью, чтобы сама поддерживала огонь всю ночь. Это понятно без слов, потому, когда Чигирь, подхватив топор, шагнул в лес, Мста даже головы не повернула в его сторону, продолжая растирать травки, вынутые из мешочка. К чему слова, если знаешь, что будет делать отец?
Чигирь выбрал стоявшее чуть отдельно от других подсохшее на корню дерево, прикинул, с какой стороны просвет пошире, подрубил кусты и принялся за само дерево. Довольно быстро свалив его, сбил сучья и удар за ударом расколол бревно почти по всей длине. Туда надо бы загнать клинья, но это он сделает чуть позже. Приподняв дерево на больших сучьях, Чигирь сложил костерок под хлыстом. Наблюдая, как весело разгорается под тонкой частью дерева пламя, он накидал лапника вдоль всего ствола и довольно крякнул. Хорошая вышла нодья. Теперь дерево будет медленно гореть всю ночь, только успевай переползать за огнем. Выгорит до самого комля, но тепла хватит до утра, а сам огонь убережет от незваных гостей с горящими хищными глазами.
Потом они с Мстой перетащили к новому огню незнакомца, устроили поудобней и, перенеся остальное, принялись готовить еду. Пока возились, все накрыла темная ночь. Но у Мсты уже был ощипан и выпотрошен большой тетерев, в плошке у огня весело бурлил растопленный снег, туда кинули горсть трав, а птицу пристроили запекаться чуть в стороне в углях, тоже напичкав травами.
Пока запекался тетерев, быстро нарубили несколько клиньев, вдвоем вставили их в широкую часть ствола, чтобы, дойдя до плотного комля, огонь не задохнулся.
Если человек знает, что ему нужно в лесу, и хорошо запасется, то никакая стужа и темная ночь не страшны. Те, кто родился и вырос среди леса, знают. Привычные к долгим походам Чигирь и Мста все делали быстро и ловко и не сговариваясь, каждый понимал следующий шаг второго.
Свет от горящей нодьи натыкался на сплошную стену деревьев, выхватывая из темноты морщинистые лапы елей, укрытый снегом подлесок, сизые от старости стволы, мох… Тихо… только потрескивало в огне дерево да шипел попавший в огонь снег. Казалось, в целом мире никого, кроме них троих, но людям не страшно. Боится тот, кто не привычен к лесу.
– Будет лежать два дня, – кивнул в сторону найденыша Чигирь.
Мста согласилась:
– Слабый очень. Хотя сильный.
– Выживет?
– Выживет, если до сих пор не помер.
Дважды за ночь пришлось переползать вдоль ствола, чтобы быть поближе к огню. Так же не сговариваясь, перетаскивали и спящего незнакомца.
Утром Мста ушла поохотиться и пощипать сосновой коры, а Чигирь остался присматривать за незнакомцем. Оставлять его одного нельзя, скоро очнется, как бы не ушел снова. Выпотрошив второго тетерева, пойманного накануне Мстой, Чигирь пристроил его жариться, проткнув длинным прутом. Немного погодя вкусно запахло мясом.
