которым он и представлялся, столпилось вся сопровождающая их свита. Данилка же ошивался среди слуг, так что до него долетали только обрывки разговора…
Бонсон оказался весьма улыбчивым молодым человеком, на пару лет старше Николая и Даниила с довольно лёгким характером, который тут же начал отпускать комплименты Екатерине и восхищаться мужеством Великого князя, слухи об участии коего в настоящему бою дошли до Лондона. От короля представителя не было. Английский королевский дом в настоящий момент переживал не лучший период своего существования — законный король Георг III, страдающий приступами душевной болезни и почти слепой от катаракты, был отстранён от власти, но пришедший ему на смену принц-регент, являвшийся его сыном и так же носивший имя Георг, был крайне непопулярен в обществе. В первую очередь из-за взаимоотношений со своей женой, которая, как раз-таки, была довольно популярна… Так что страной правили премьер-министры, часть из которых стала таковыми даже вопреки желанию короля или регента. Обо всём этом юному Великому князю, рядом с которым Данилка и ошивался большую часть времени, поведал Бонсон. За три дня, что они добирались до Лондона — он болтал не переставая.
— Ужас что творится, — расстроенно произнёс Николай, когда Бонсон снова отвлекся на сестру.- Так гнусно пренебрегать волей монарха…
— Зато они его не убили, — вздохнул Данила.- Да и государство не растащили. Даже наоборот — эвон, в числе победителей Наполеона состоят. А, попутно, ещё и своим бывшим повстанцам в Америке наваляли по самое «не балуйся»[1]…
Николай неприязненно покосился на Даниила, но промолчал и задумался.
По прибытии в Лондон они, поначалу, расположились вместе с сестрой Екатериной. Но после того, как Николаю на протяжении почти двух часов пришлось развлекать прибывшего с визитом принца-регента Джорджа, в то время как Екатерина занималась своим туалетом, а сам принц в этот момент наливался негодованием, Николай вспомнил о предложении того виконта и съехал в предложенный особняк. По слухам принц-регент был крайне недоволен оказанным приёмом со стороны сестры русского императора, но вот о Николае высказался нейтрально-комплементарно, заявив, что тот оказался «вполне приятным и всесторонне образованным молодым человеком».
Всего в Лондоне они пробыли почти месяц. Но этот месяц Даниил провёл относительно спокойно. То ли англичанки оказались гораздо более сдержанны, то ли слухи о Данилке до Лондона ещё не дошли, но сексуальные приключения Даниила в столице Великобритании оказались ограничены всего одной горничной-ирландкой. Впрочем, ещё парочка дам из числа прислуги делала ему кое-какие прозрачные намёки, но они выглядели уж больно развязно. Так что он решил — ну его на фиг. Лондон — крупнейший порт, корабли из которого ходят по всему миру, так что опасность «намотать на прибор» что-то типа трипака или сифилиса здесь отнюдь не иллюзорная. Поэтому лучше поберечься. Ирландка же — другое дело. Как он выяснил, они сейчас для англичан — люди второго сорта, а то и вообще сродни собак… так что трахнуть ирландку как шлюху — никаких проблем, а вот заводить с ней хоть какие-то отношения — увольте! Поэтому среди дворцовой прислуги эта горничная была на положении парии. И потому, почувствовав от Даниила нормальное отношение, буквально вцепилась в него обеими руками.
Зато Николаю в Лондоне наконец-то повезло. В том смысле, что именно в этом городе он расстался-таки со своей девственностью. Любовная пелена, охватившая его после знакомства с невестой, за прошедшее время слегка подугасла, так что он ещё в Брухзале начал поглядывать на Даниила с некоторой завистью. А также пытался исподтишка расспрашивать… Нет, так-то его в этом деле слегка просветили, но именно что слегка. Так что новые знания в этой области он готов был впитывать как губка. Тем более, что ничего из ранее рассказанного он пока на практике не применял. Хотя явно очень хотел… Так вот — в Лондоне всё сложилось. Где, как и с кем — юный Великий князь не распространялся, отговорившись словами самого же Даниила о том, что всё, что происходит между мужчиной и женщиной — остаётся только между ними, но потом, всё-таки, не выдержал и выдал кое-какие подробности. Без имён, конечно, но с о-очень жаркими комментариями… Короче, следующие несколько дней он был доволен как слон, ежевечерне отправляясь на приёмы в разные салоны, на которых, похоже, и встречался со своей пассией. Отчего планируемые поездки по лондонским мануфактурам, фабрикам и верфям пришлось отложить… Но затем между ним и предметом его внимания что-то произошло. Что конкретно Николай так и не рассказал, но однажды ночью он вернулся домой в крайне расстроенных чувствах. А на следующее утро оторвался на Данииле, наорав на него по поводу того, что они приехали в Лондон, чтобы знакомится с английской промышленностью и торговлей, а к поездке на фабрики и верфи ничего не готово. Даниил молча проглотил наезд и выудил из дальней кладовой длиннополые плащи из парусины и сапоги с высокими голенищами.
— Так готово всё, Ваше Высочество, — и, не удержавшись, добавил слегка ядовито:- Пятый день уже как готово…
Следующую неделю они старательно знакомились с объектами британской промышленности. К их общему удивлению, выяснилось, что британское кораблестроение переживает не лучшие времена.
— Испанцы уже давно строят композитные корабли, — попыхивая трубкой, сообщил Николаю один из мастеров, которые не особенно тушевались, общаясь с представителем императорской фамилии. Пусть и иностранной,– а у нас старые пердуны из Адмиралтейства никак не могут договориться и хотя бы попробовать.
— Композитные? А как это?- удивился Даниил. Неужели в деревянном кораблестроении начала девятнадцатого века использовался углепластик? Он о подобном никогда не читал…
— Угу!- мастер пыхнул трубкой, потом извлёк её изо рта и ткнул мундштуком в сторону остова строящегося корабля.- Вот это испанцы, в основном, делают из металла. Набор получается и легче, и прочнее. А обшивка — деревянная. Такие корабли и называют композитными…
Николай же молча слушал, внимательно разглядывая всё, что показывали. Хотя его мысли частенько были где-то далеко. Но что-то да услышит, а что-то и запомнит.
А ещё перед отъездом Даниил разжился дополнительной парочкой винтовок Бейкера. Хотел большим количеством, но не получилось. Как выяснилось, у англичан калибр тоже слегка гулял от экземпляра к экземпляру, а пулелейка под пули Минье у него была одна. Вследствие чего винтовки пришлось тщательно выбирать. И из всей партии в два десятка единиц, которые ему предоставили, подошло только две. Причём, самое обидно, из остальных восемнадцати — пятнадцать были практически одного калибра. То есть если бы та винтовка, которую он заимел ещё в России,
