князю самый совершенный из разработанных им нескольких вариантов безопасной рудничной лампы. Ну да, этим он тоже занимался — в конце концов он был механиком шахт… Так что когда они, спустя ещё одну неделю, во время которой Николай снова отработал «за кочегара», но на этот раз не просто бросив в топку две лопаты угля, а отстояв целый перегон, выдвинулись-таки в сторону Эдинбурга, Даниил покидал эту деревеньку с сумрачным настроением. Потому что самая главная цель, ради которой он в первую очередь и спланировал это путешествие в Англию, и приложил столь серьёзные усилия, дабы оно состоялось, окончилась полным крахом. Развитие железнодорожного дела в России отодвигалось далеко в будущее. Потому что строить первую в мире публичную железную дорогу оказалось некому. Ибо надо было быть идиотом, чтобы рассчитывать, что подобное дело могут получить бывшему трубочисту и дворцовому крепостному.
[1] Для американцев «война 1812 года» — это война с Англией, которую начали сами американцы. Мир был заключён только в 1814 году, а окончательно боевые действия прекратились лишь в феврале 1815. Ни одна сторона своих целей не достигла, но американцам она обошлась довольно дорого. В процессе войны англичане, даже, захватили Вашингтон и сожгли Конгресс и Белый дом. Хотя в американских учебниках написано, что эту войну американцы выиграли.
[2] «Старый соболь» — клеймо, которым Демидовы отмечали свою продукцию.
Глава 6
— Та-дах!
— Есть! Ты снова попал! Дьявольский стрелок!!!- восторженно заорал английский лейтенант, прибившийся к измайловцам после того, как французы очередной раз выбили англичан из леса у фермы Угумон.- Кого на этот раз ты прикончил? Самого Наполеона⁈
— Это вряд ли…- хмыкнул Даниил, загоняя в ствол винтовки очередную пулю.- Но одет он был пышно. Точно какой-то генерал.
Николай сердито запыхтел, проделывая тоже самое со своей винтовкой. Он мазал заметно чаще Даниила, но всё равно продемонстрированные ими двумя меткость и скорострельность были в глазах окружавших их солдат чем-то выдающимся! Причём, как верных измайловцев, так и всей той солянки из англичан, немцев и русских, которая скопилась в этом амбаре.
То, что они попали на это поле, расположенное в пятнадцати верстах к югу от Брюсселя, неподалёку от небольшого городка Ватерлоо, стало итогом цепи случайностей, благодаря которой они задержались в Британии до весны 1815 года, и-и-и… личной воли Великого князя Николая Павловича.
До столицы Шотландии они добрались только к началу октября, потому что Николаю взбрело в голову заехать ещё и в Глазго, где он облазил все имеющиеся в городе и окрестностях металлургические заводы, а также посетил несколько верфей. Он вообще демонстрировал столь большое внимание к судостроению и морскому делу вообще, что Даниил, даже, начал опасаться, что его планы могут накрыться медным тазом. Просто потому, что Николай станет ярым моряком, плюнув на железные дороги. Его же море ну совсем никак не привлекало…
В Эдинбурге Николая принял лично Уильям Фредерик, 2-й герцог Глостерский и Эдинбургский, племянник нынешнего короля Георга III, довольно тучный, но ещё не старый мужчина, строго блюдущий честь члена британского королевского дома… к которому его не очень-то и относили. Ну, то есть, не к британскому, а к Ганноверскому. К изумлению Даниила, выяснилось, что во внутренней иерархии британской королевской семьи принадлежность к Ганноверскому дому стояла выше принадлежности к британскому. Да и династия пока называлась не Виндзоры, а Саксен-Кобурги Ганноверские. Виндзором же пока назывался только лишь замок неподалёку от Лондона, которым короли Англии владели аж с XI века. Вне зависимости от того, какую фамилию они носили.
Обычно герцог проживал в Лондоне, в особняке, расположенном в Тайберне, либо в своём поместье в Суррее, время от времени выбираясь в Кембридж, ректором университета в котором он числился последние три года. А в Шотландии он появлялся только тогда, когда королевская семья выезжала на отдых в Балморал. Но последние несколько лет в связи с болезнью короля и всеми теми войнами, которые вела Великобритания, подобные путешествия стали крайне нерегулярными. Так что все те дела, которые он, как герцог Эдинбургский, обычно попутно решал в подобных поездках, подвисли и поднакопились. Вследствие чего в этом году ему пришлось задержаться в Эдинбурге и после отъезда королевской семьи из Балморала. Так что к моменту появления русского Великого князя в столице Шотландии он так же всё ещё находился здесь. Вот и пришлось изображать гостеприимство перед «северным варваром».
Приём прошёл весьма холодно — тучный дядька как мог демонстрировал своё величие и задранную самооценку, кроме всего прочего в процессе разговора небрежно заявив, что к нему обращались шведы с предложением принять корону, но он-де, не согласился. Пф! Шведы… Нашли дурака! Слава богу, Николай сдержал свою юношескую порывистость и реагировал довольно вежливо. Хотя под конец по нему стало видно, что он весьма недоволен общением. Но к тому моменту и герцог так же заметно подустал. Потому что всё время аудиенции прихлебывал херес. Здесь, на севере Острова, в середине осени было уже довольно холодно, а камины, как средство обогрева, никогда не были хоть сколько-нибудь эффективными — так что для сугрева все средства были хороши… Вследствие чего аудиенция не затянулась. А на следующий день герцог, который, вероятно, к моменту аудиенции уже закончил свои дела… ну, или, просто ему хуже горькой редьки надоело пребывание в Эдинбурге, то есть ой как далеко от Лондона, убыл из города. Поэтому дальнейшее пребывание Николая в столице Шотландии более не было омрачено обязанностью общаться с сэром Уильямом Фредериком.
Пребывание в Эдинбурге запомнилось и Николаю, и Даниилу. Город был красив… особенно Королевская миля. Нет, хватало и грязи. Но её в это время хватало везде, даже в столицах. Причём, что в Лондоне, что в Париже её было как бы не побольше, чем в Эдинбурге… Плюс руководство местного университета, узнав о появлении Николая, путешествие которого по Англии к этому моменту было широко разрекламировано газетами, быстренько подсуетилось и приняло русского Великого князя в почётные доктора Эдинбургского университета. А что — Оксфорду можно принять русского императора Александра I в почётные доктора, хотя он никакими открытиями на научном поприще и близко не отметился, а Эдинбургу его брата — нет что ли? Да у этого юного Великого князя куда больше оснований для подобного! Он придумал новую пулю, очень неплохо зарекомендовавшую себя на поле брани и, к настоящему моменту, принятую на вооружение всеми цивилизованными странами. А как активно он интересуется наукой и техникой — посетил Уатта, не побрезговал взять в руки
