Альварес метнул насмешливый взгляд в полицейского капитана и осторожно пожал розовую ладошку новой знакомой. При этом у нее на запястье сверкнул серебряный литой браслет.
— Пусть почтенная хозяйка проводит меня в мою комнату, — сказала владелица “лендровера” и посмотрела на Кармелу. Но та не слышала. Все ее внимание было обращено на угол площади, где начиналась дорога в ущелье.
Оттуда доносился все усиливающийся рокот моторов.
— Сейчас они появятся, эти русские! — крикнула Кармела.
Девушка вопросительно взглянула на Альвареса.
— Русские, — подтвердил главарь контрабандистов. — Те, кого вы обогнали в ущелье, это русские.
— Автомобили?
— И водители тоже. Здешний торговец закупил в России партию вездеходов, — Альварес показал на первые появившиеся из ущелья автомобили.
Кармела всплеснула руками, крикнула поваренку, снова выглянувшему из судомойки:
— Эй, Пепе, пусть в погребе откроют самую большую бочку!
Между тем машины въезжали на площадь. Это были ульяновские вездеходы, подвижные, юркие. Тормозя, они выстраивались в параллельные ряды. Водители глушили моторы и вылезали из кабин, разминая ноги после долгой езды. Не заставила себя ждать обслуга с подносами, уставленными кружками. Подносы быстро пустели, и служители спешили в таверну за новыми порциями спиртного.
К группе, которую составляли падре, шеф полиции, Альварес и владелица “лендровера”, приблизились двое мужчин. Кармела подбежала к одному из них — осанистому человеку средних лет с красным лицом и пышными черными усами:
— Добро пожаловать домой, дон Густаво! — Она передала ему полную кружку. — Мы все заждались вас.
— Салют, Кармела! — Мужчина кивнул падре и его спутникам: — Сеньоры, я рад, что вижу вас в добром здравии. Могу сообщить: трудная операция прошла успешно… Все мои автомобили на нашей земле. — Он передал кружку сопровождавшему его молодому человеку, а себе взял другую. — Путь был длинный и утомительный. Здесь, — он похлопал себя по животу, — все высохло и сплющилось. Так что пиво будет в самый раз.
— Это самый дорогой ром, дон Густаво! — поспешно сказала Кармела.
— Очень хорошо, если так. Пей, Павлито! — Баррера хлопнул спутника по плечу. — У нашей Кармелы всегда отличное пойло. Уф, слава мадонне, мы дома. А то я уже стал подумывать… Как это говорится у вас насчет ног, Павлито?.. Ага! “Еще немного, и я выброшу ноги”.
— Протяну ноги, — поправил спутник и улыбнулся.
— Именно так, — Баррера шумно отхлебнул из кружки. — У моих русских друзей есть выражение: “Свалюсь с копыт и протяну ноги”. — И он расхохотался.
— Дон Густаво, — с опаской сказала Кармела, — кому вы собираетесь протягивать свои ноги? И зачем это может понадобиться?
Баррера сделал новый глоток и вдруг свирепо посмотрел на трактирщицу:
— Ром разбавлен!
— О матерь божья из Сант-Яго де Леон!.. — Кармела всплеснула руками. — Да как у вас поворачивается язык? — Схватила за рукав спутника Барреры: — Пейте, сеньор. Сделайте глоток побольше!.. Ну как?..
— По-моему, хороший ром…
— О, спасибо! Держите и эту. Пейте на здоровье. Обе кружки пойдут за мой счет. — Кармела негодующе посмотрела на Барреру: — И как только вы осмелились сказать такое, дон Густаво?..
Баррера не дал ей договорить — обнял, закружил, чмокнул в обе щеки. Хозяйка таверны с удивлением увидела у себя в руках деревянную куклу с румяными щеками.
— Что это? — пробормотала она.
— Называется матрешка. — Спутник Барреры разнял куклу на половинки, показал спрятанную внутри вторую куклу поменьше, затем повторил операцию, продемонстрировал и третью куклу… Появление каждой новой матрешки присутствующие встречали смехом.
— Прелесть, — сказал Антонио Альварес, адресуясь к владелице “лендровера”. — Эти русские большие выдумщики. Я впервые вижу подобный сувенир.
Девушка рассеянно кивнула, поднесла к глазам руку с часами. Альварес понял, что ей не терпится отправиться к себе в комнату.
— Придется повременить, — сказал он, показав на Кармелу, которая собирала и разбирала куклу. — Видите, как она увлечена подарком.
— Ну вот, — сказала Кармела, когда кукла была собрана, — русский сувенир я получила, и он понравился. Теперь хочу, чтобы мне понравились русские шоферы. Где они?
— Знакомься. — Баррера обнял своего спутника: — Это Павлито. Он русский, сын русского и внук русского. Прибыл из самого сердца России.
Кармела молчала, не сводя глаз с человека, который стоял возле коммерсанта.
— Вы и вправду русский? — наконец сказала она. — Дон Густаво зовет вас Павлито. У русских есть такие имена?
— Мое имя Павел.
— Но… — Кармела запнулась, — но вы такой, как все?..
— Не совсем, — сказал Баррера. — Где-то у него должны быть рога и хвост.
— Ну-ну! — Кармела вновь обрела уверенность. — Не знаю, как у него насчет хвоста, а вернется домой — рога будут. Их наставит жена.
Все засмеялись. Баррера схватил Кармелу за плечи:
— Берегись, этот русский проглотит тебя. Он каждое утро съедает по женщине, выбирая самых глупых.
— Мною подавится. Я хоть кому стану поперек горла.
— Только не ему! — Баррера подтолкнул спутника к священнику: — Падре, рекомендую вам механика Пабло Коржова. Автомобильный завод послал его, чтобы помочь мне в коммерции… Павлито, это наш уважаемый духовный наставник. Рядом стоит капитан городской полиции — хранитель тишины и спокойствия в здешнем краю.
— Добрый день, сеньоры, — Коржов взял обе кружки в левую руку, освободив правую для рукопожатия.
Но никто не двинулся с места.
— Дон Густаво, — сказал священник, глядя поверх головы Коржова, — конечно, мы все рады вашему благополучному возвращению. Но я хочу спросить: этот механик — коммунист?
— Еще какой! — Баррера ухмыльнулся, хлопнул по плечу Коржова. — Павлито самый красный из всех, кого я узнал в далекой России.
— И вы хвастаете, что привезли к нам такого человека, дон Густаво?
— Но он хороший парень, падре. И великолепный специалист. К тому же в совершестве знает испанский. Наняв другого механика, я вынужден был бы взять и переводчика, платить двойные деньги. А Павлито один в двух лицах. Прибавьте, что он еще и шофер ультракласса. Гонщик. Участник двух ралли. Вы бы упустили такого помощника?
— Теперь мое слово, — капитан Мачадо достал толстую сигару, неторопливо раскурил ее и выпустил изо рта густую струю дыма. — Сеньору русскому механику хотел бы сделать дружеское предостережение…
— Дон Густаво, кто этот господин? — спросил Коржов.
Мачадо, которого перебили на полуслове, побагровел от негодования, притопнул ногой:
